Елена Усачева - Улыбка демона (сборник)

«Если что-то начнет происходить странное, сообщай!»

Мамочка, а что ты имела в виду? Некстати вспомнилось странное поведение Вовки. То он лез целоваться и обниматься, то не замечал; то говорил, что все будет плохо, то пытался помочь. Может, самое время звонить маме? Странности налицо. А при чем здесь бабушка?

Ладно, допустим, мать не пускала Настю к бабушке, потому что считала ее ведьмой и боялась, что это проклятье перейдет к дочке. Но ведь для этого надо быть рядом в момент смерти, заглянуть в глаза, подержать за руку — какие там еще могут быть ритуалы? Скорее уж мама заразится демонизмом, чем внучка, она с бабушкой больше и дольше общалась.

Настя прижала к груди ватман.

Не надо держать за руку. Бабушка просто оставила внучке наследство, и вот теперь все хотят, чтобы она приехала домой и расписалась в его получении. И даже не все. А само наследство ее торопит. И выглядит оно черноволосым красавцем без ног? Демон, черт, Вельзевул? Времени у него немного, да и силы ограниченны. Сейчас он продемонстрировал свои способности. Заставил Вовку обратить на нее внимание и выгнал Стаса. Он манипулирует людьми. А все для чего? Чтобы она испугалась и поехала домой?

Из какого-то прекрасного далека, из другой жизни, где светило солнце и смеялись дети, раздался звук горна. Отбой. Настя поднялась на ватных ногах.

Семьдесят два князя тьмы, семь миллионов приспешников. Интересно, как его зовут?

Глава 4

Демон с перекрестка

Вечерняя жизнь закрутила Настю. Пришедшие в туалет девчонки стали наперебой успокаивать свою любимую вожатую, наобещали ей массу всего неосуществимого. Они думали, что она переживает из-за Ксюхи.

Но ее беспокоило не это. Она еще помнила, с каким жаром шептала слова в перебинтованное запястье. Помнила пульсацию чужой боли под ладонью. Все это не могло только показаться. Рана была, а потом ее не стало.

Пора идти звонить? Здравствуй, мама, вот и твоя дочь — ведьма? Что делать дальше? Метлу ей пришлют по почте? «Нимбус 2000»? Теперь она сможет наводить страх на округу, устраивать гонки с ночными совами и соревноваться в фигурах высшего пилотажа с асами?

Настю передернуло. Она не понимала, что ей пытались передать в наследство, а поэтому не собиралась это брать. Это было страшно в своей неизвестности. Примет она наследство — и что? Каждую неделю будет обязана летать на Лысую гору? Пойдет регистрироваться куда-то там, что она тоже ведьма? Начнет давать объявления в газеты: «Ясновидящая Серафима снимет сглаз, наведет порчу»? А как же ее жизнь? Такая хорошая, такая привычная. Насте не хотелось ничего менять, ей все нравилось. Может, мечталось о чуть большем внимании к себе, хотелось быть значимой. Но не так. Хотя кого она обманывает? Уже все было — и косые взгляды из-за того, что слишком пристально смотрит и вроде бы может наложить «сглаз», и предчувствие вызова к доске, и угадывание желаний. Даже в институт она поступила по наитию. Однажды открыла каталог учебных заведений, и сразу выпал пед. Что ее спросят на собеседовании, она и так знала. Значит, все предпосылки были, оставалось дополучить чуть-чуть, могучего покровителя и помощника…

Укладывался первый отряд сегодня особенно бурно и долго. Все четыре палаты хотели поговорить с Настей, убедиться, что она больше ни на кого не сердится. Поэтому посидеть по двадцать минут пришлось у всех, послушать, как Женька поет о пиратах и дальних странах за горизонтом, рассказать девчонкам о своей первой любви, убедить, что их мальчик мимо ни за что не пройдет.

Ермишкин еще что-то вещал своим подопечным, когда Настя уже освободилась и пошла к себе в комнату. Судя по тишине в вожатской, Наташки еще не было, хотя на половине второго отряда вроде бы все было спокойно, никто не разговаривал. Наверное, уснула у своих. Наташка часто так делала — пока укладывала, засыпала сама.

— Где мой кекс?

Вовка сидел на ее кровати, закинув ногу на ногу, вертел в руках брелок с ключами, но не так раздраженно, как в кабинете у начальника, а скорее от нечего делать.

— Съели. — Настя обошла свою кровать и села около стола. — Лечила расшатанные нервы. А тебя разве у малышей не покормили?

— Там уже все спят. Посмотри на время!

Ого! Час ночи! «Старички» не любят долгих посиделок.

— Знаешь, что во второй смене мы будем ставить вожатский спектакль?

Ей об этой традиции уши прожужжали. Всем детям хотелось, чтобы их вожатый сыграл главную роль.

— Взяли «Али-Бабу и сорок разбойников». Есть такой радиоспектакль. Не слышала? Там еще Табаков Али-Бабу озвучивает.

— Слышала. — Настя вглядывалась в ухмыляющееся лицо Вовки. Что-то он затеял.

— Макс Первый, напарник Томы, сыграет Хасана, я Али-Бабу. Хочешь стать женой Али-Бабы?

Предложение было неожиданным. Если ей что-то и светило в этом раскладе, то лишь подтанцовка, а тут такой почет и уважение. Да, конечно, ей очень хотелось сыграть одну из главных ролей. Это вышло бы заметным повышением. Она бы тоже могла появляться в компании «старичков», Вовка бы проводил с ней больше времени.

— Как Валя скажет, — не стала преждевременно радоваться Настя. Музыкальный работник Валентина была дамой строгой, со своим творческим видением. Если Настя ей не подойдет, то никакой Вовка ничего сделать не сможет.

Толмачев улыбнулся. Нехорошо так. Словно не эмоцию демонстрировал, а зубы показывал. Какие они у него белые и крепкие, если что, кого угодно поперек перекусит.

— Скажет, — покивал Вовка.

— Если так, то, конечно, сыграю. — В конце концов, с чего она взяла, что Вовка демон? Ничего проклятого в нем нет. Обыкновенный. Как всегда.

— У тебя получится.

Старший вожатый смотрел на нее, и Насте вдруг захотелось подойти, сесть рядом. А лучше обнять. Любовь не любовь, но Вовка ей очень нравился.

— Ты ведь на педагога учишься, а значит, очень артистична. Красивая. Я видел, как ты танцуешь. Не комплексуй, и все у тебя получится. Я долго присматривался. Все не верилось, как ты могла оказаться в нашей глуши. У тебя с детьми отлично получается справляться.

Настя почти уплыла в туманную даль блаженства от этих слов, но какая-то заноза в голове все предупреждала — будь осторожна!

— Я что-то не пойму, — пробормотала она, пытаясь вырваться из очарования мужского голоса. — Это признание в любви?

Казалось, Вовка обиделся.

— Все вокруг это заметили, одна ты делаешь вид, что ничего не происходит. Я очень люблю тебя!

Настя опешила. Крикнуть в ответ: «Я тоже!» — не получалось. Вовка ей нравился. Но она боялась вклиниться в уже устоявшиеся отношения, предчувствуя массу сложностей.