Райчел Мид - Золотая лилия
Мысли Натана шли теми же путями.
— Ей хватило ума спрятать свою сестру-ублюдка. — Я понимала — он употребил грубое слово как синоним понятия «ребенок, рожденный вне брака», но все равно поморщилась. — Распространились слухи — оказывается, вам, алхимикам, кое-что известно о наших дрязгах. Вы случайно не поделитесь со мной вашей точкой зрения?
Я покачала головой и попыталась говорить дружелюбно.
— Простите, сэр. Так далеко моя интуиция не заходит.
Помолчав немного, Натан кашлянул:
— Что ж, Адриан, чего бы ты хотел?
Адриан пригубил мартини:
— О, ты все-таки заметил, что я здесь? А я-то подумал, ты приехал повидаться с Сидни.
Я вжалась в кресло. Именно этой ситуации мне и хотелось избежать.
— Почему ты никогда не можешь ответить на вопрос прямо? — устало поинтересовался Натан.
— Наверное, потому, папа, что ты задаешь такие вопросы.
Казалось, паб взлетит на воздух от стремительно возрастающего напряжения. Все инстинкты требовали от меня сделаться невидимой, но я заговорила.
— Адриан учится в колледже, — произнесла я. — На художественном отделении. Он очень талантлив.
Парень посмотрел на меня вопросительно, но я поняла, что он приятно удивлен. Действительно, некоторые его работы — вполне хороши. Другие же — особенно когда он выпивал — выглядели так, словно он беспорядочно расплескивал краску по холсту. Я несколько раз сообщала Адриану свое мнение в рамках дружеского совета.
На Натана новость не произвела впечатления.
— Да. С ним такое и раньше бывало. Но это ненадолго.
— Времена меняются, — возразила я. — И люди могут меняться.
— Но зачастую так не происходит, — парировал Натан. Бармен вернулся принять заказ, но ни один из нас даже не раскрыл меню.
— Я закажу на всех, вы не против? — Натан быстро просмотрел список блюд. Принесите грибы с чесночным маслом, фондю из козьего сыра, морской гребешок с беконом и салат «Цезарь» с жареными устрицами. Салата, естественно, столько, чтобы хватило на троих.
Бармен сделал несколько пометок и удалился, прежде чем я успела сказать хоть слово.
— Продолжаешь командовать, папа? — поинтересовался Адриан. — Ты не спросил, устраивает ли нас твой выбор.
Натана замечание сына не тронуло.
— Я бывал в «Штопоре». Тут умеют готовить. Поверь, тебе понравится.
— Сейдж такое не ест.
Лучше бы они и дальше делали вид, будто меня здесь нет!
— Но почему? — любопытством поинтересовался Натан. У вас аллергия на морепродукты?
— Она предпочитает только здоровую пишу, — объяснил Адриан. А твой заказ просто истекает жиром.
Немного сливочного масла мисс Сейдж не повредит. Вы оба убедитесь, что я прав. Все блюда замечательны. Кроме того, — добавил Натан, глотнув воды, — я заказал салат. Латук — здоровая пища.
Я не стала указывать отцу Адриана на тот факт, что никакое количество зелени не уберет из «Цезаря» жареных устриц. Я не имела возможности вставить хоть слово — Адриан был на взводе и, как я заметила, успел осушить свой бокал с мартини наполовину.
— Вот видишь? — с отвращением произнес он. — Именно так ты и действуешь! Ты считаешь, что лучше всех знаешь, кому что требуется. Ты идешь напролом и решаешь все сам, не трудясь ни с кем посоветоваться. Ты всегда абсолютно уверен, что прав!
— Как свидетельствует мой богатый опыт, — холодно произнес Натан, — в большинстве случаев я прав. Когда ты достигнешь моего уровня и сможешь заявить, что являешься авторитетом… ну, хоть в чем-нибудь, тогда тебе доверят принятие важных решений.
— Обычный обед! — не желал смиряться Адриан. — Не вопрос жизни и смерти! Я всего лишь говорю, что ты мог бы хоть немного интересоваться мнением других. Очевидно, твой «богатый опыт» не включает в себя элементарную любезность.
Натан взглянул на меня:
— Был ли я невежлив с вами, мисс Сейдж?
Увы, мое кресло оказалось недостаточно глубоким, чтобы спрятаться в нем целиком.
Адриан допил мартини одним глотком и поднял бокал, привлекая внимание бармена.
— Оставь ее в покое! — бросил он отцу. Не надо ею манипулировать, чтобы настоять на своем!
— Я не нуждаюсь в таких действиях для доказательства собственного мнения, — заявил Натан. — Думаю, это тебе очевидно.
— Меня устраивает обед, — выпалила я. прекрасно понимая, что стычка отца с сыном вызвана вовсе не моими вкусами. — Мне нужно пробовать новые блюда.
— Не поддавайся, Сидни! — предостерегающе произнес Адриан. — Так он незаметно и подминает под себя окружающих, особенно женщин. Он проделывал подобное с моей матерью мною лет.
Рядом бесшумно возник бармен с новым бокалом мартини.
— Пожалуйста, — с тяжелым вздохом отозвался Натан, — не припутывай к своим проблемам твою мать.
— О, что может быть проще? — бросил он. Я увидела, как напряглось его лицо. Адриана задели за живое. — Посмотри, как ты поступаешь всегда! Я не первый месяц пытаюсь добиться от тебя ответа! Как она? Черт, я пытался вычислить, где она вообще! Неужели тебе сложно сказать? Ее не могли поместить в режим максимальной секретности! Значит, от нее должны быть письма!
— Тебе не следует с ней контактировать, пока она лишена свободы, — отрезал Натан. Я поразилась, сколь холодно он говорит о жене.
Адриан фыркнул и снова приложился к мартини.
— И мы снова топчемся на месте: ты лучше всех знаешь, кому что нужно! Знаешь, мне и вправду очень хотелось бы думать, что ты обращается с ней отстраненно из-за собственной боли. Если бы женщина, которую я люблю, попала в тюрьму, я бы сделал все, что угодно лишь бы добраться до нее. А ты? Вероятно, тебе слишком трудно. Только так ты в силах справиться с этим кошмаром — выбросить мою мать из головы и держать меня подальше. Я даже могу тебя понять.
— Адриан… — начал Натан.
— Но на самом деле все по-другому? Ты не хочешь, чтобы я общался с ней и сам, наверное, с ней не видишься, — ведь тебе неудобно.
Теперь Адриан действительно разошелся.
— Ты хочешь, чтобы мы отдалились от матери, сделали вид, будто ее не существует! Вот чего ты добиваешься! Она погубила репутацию семьи!
Натан устремил на сына суровый взгляд.
— Позволь вставить слово насчет твоей репутации. Полагаю, ты согласишься со мной, что благоразумно — держаться в стороне от любого, кто решился на подобный поступок.
— Она просто потерпела неудачу, — бросил Адриан. — Со всеми бывает! Все допускают ошибки! Она — не исключение. Ее несправедливо осудили, точка! Нельзя отказываться от того, кого любишь, из-за такого!
