Подъем, спящая красавица! (СИ) - Анастасия Разумовская
Я вскарабкалась по латунной лесенке, отжала волосы.
Выйти замуж… Почему бы и нет? У него ладная фигура и чувствуется мужская харизма. Почему бы мне не иметь мужа-консорта? Послушного и… Я поспешно натянула тунику, затем напялила что-то поверх, замотала волосы. Да, всё так… Вот только сейчас мне нужен не этот мужчина. Арман славный, но он не сможет спасти меня от Дезирэ. «Я имею право на них. И здесь, и там, и везде, куда бы они ни скрылись» — вспомнилось мне. А, значит…
— Арман, можете поворачиваться, — милостиво разрешила я. — Скажите, а вы были представлены ко двору королевы Илианы?
— Нет, конечно. И не собираюсь.
Он тоже выбрался, и я бросила любопытный взгляд сквозь ресницы. Арман замотал бёдра в полотенце.
— Я вас люблю, Шиповничек. И никогда не обижу…
«Любишь, потому что видел меня голой. Ты меня хочешь, а это не одно и тоже», — подумала я и покраснела, осознав, насколько циничны мои мысли. Арман неверно понял:
— Вы смущены, ох, простите. Я так не учтив, я совершенно смутил вас…
«Увы, не совершенно».
— Маркиз, будьте любезны, позовите кого-нибудь из слу…
— Арман! — истошный радостный визг.
Нечто золотисто-синее выскочило из-за колонн и, промчав ветром, повисло на мужчине.
— Арман! Как же я не заметила, что ты вернулся? Почему мне никто не сказал? Ты загорел… А нет, побледнел! Я так соскучилась! Я видела твою невесту, такая душка! И очень краси… Ой, Шиповничек, вы тоже тут? Братик, тебе так повезло! Мне так нравится принцесса Шиповничек!
— Подожди, подожди, — рассмеялся Арман, снял с себя бестолковую сестру и обернулся мне. — Невеста?
— Ну… я же как-то должна была…
Его голубые глаза блеснули удовольствием. Он ухмыльнулся.
— Да, сестрёнка, это моя невеста — принцесса Шиповничек. Ваше высочество, разрешите вам представить мою несносную сестричку Игрейну.
Он с такой любовью и нежностью это сказал, что я буквально задохнулась от ревности. Не хочу ни с кем делить моих любимых мужиков. И вообще красивых мужиков. И страстных мужиков. И… вообще делить. Я растянула губы в улыбке:
— А мы уже знакомы…
— Ах, она такая прелесть! А сейчас, о, Дева-Матерь, какие волосы! Как же они сверкают! Как смола!
Всё равно ненавижу.
— Игрейна, милая, распорядись приготовить нашей гостье покои…
— А уже. И они смежные с твоими, — гордо сообщила Игрейна. — Камины затоплены, бельё поменяли, всё вымыли-прибрали. И Карину, служанку Вашего высочества, тоже расположили в тех же комнатах. Ой, я чуть не забыла! К тебе же гонец от королевы.
— От королевы? — ахнула я.
— Опять⁈ — взвыл Арман. — Мне снова придётся лежать и делать вид, что я смертельно болен⁈
— Да-да.
— И что на этот раз? Какой предлог заманить меня в столицу?
— Скоро Его высочеству принцу Бертрану исполнится пять лет. Во дворце намечаются грандиозные торжества. Гонец от королевы сказал, что королева велела тебе быть, даже если ты умер. Всем сказано быть.
— Меня нет, — проворчал Арман. — Я… я… я сломал шею. У меня проказа. Чума, оспа, я сгорел в пожаре и…
— Мы будем, — мило улыбнулась я, решительно перебив жениха.
Оба уставились на меня в изумлении. Я пожала плечами:
— А что? Врага надо знать в лицо. И потом, Арман, вы обязаны её лейтенанту спасением жизни. Одно это должно вынудить вас на визит вежливости.
— Но… вы же враги?
Я взяла из вазочки крупное румяное яблоко и надкусила его. По подбородку потёк сладкий сок.
— Ну и что? Одно другому не мешает. Вражда — не повод для неучтивости.
И голубые и синие глаза просияли восхищением.
— Вот что значит прирождённое благородство, — выдохнул Арман.
— Вы такая прелесть! — взвизгнула Игрейна и бросилась меня обнимать. — Я столько раз твердила брату, что прежде чем ненавидеть, надо же хотя бы взглянуть на человека! Как можно ненавидеть того, с кем ты незнаком? А он обиделся, что его жены лишили и всё.
— Илиана свергла мужа так-то…
— Ну и что, Арман? Может, муж её обижал? Это ж разобраться надо.
Арман в изумлении уставился на сестру:
— Обижал? Анри?
— А ты думаешь, если он к тебе относился хорошо, то и к жене тоже?
Она подбоченилась и вскинула русую голову.
— Пожалуй, пошла я отдыхать, — выдохнула я, зевая.
Игрейна встрепенулась, десять раз извинилась и повела меня в мои покои. И, ещё раз двадцать заверив меня в любви, наконец оставила одну. Я легла на пышную кровать, накрылась одеялом. Плевать мне, хороша или нет королева Илиана, обижал её муж или нет. Мне нужен Румпель. И та самая башня-библиотека.
А ночью мне снова приснился он. Рыжеволосый незнакомый мальчик Этьен. Мы шли и пели глупые гимны, над нами треугольниками расчерчивали небо розовогрудые ласточки, и жизнь улыбалась, и верилось, что впереди нас ждёт только Царство Небесное.
* * *
Проснулась я просто в ужасном настроении. Мне не нравилась эта противная девчонка Кэт. Ну почему она мне постоянно снится! Почему я вообще вижу эти глупые сны про каких-то глупых детей?
Рассвета ещё не было, Кары тоже не было. Я чувствовала себя старухой лет восьмиста, не менее. Набросила длинную рубаху, замоталась в плед. Где, интересно, Арман? Я вышла из покоев, прошла к его дверям. Наши комнаты располагались в юго-восточном ризалите и шли перпендикулярно друг другу.
Мне срочно нужна была мужская ласка. Ладно, хорошо. Я согласна больше не быть приличной девочкой, раз уж мой жених решил быть приличным мальчиком. А в паре, как известно, кто-то должен быть меньшим поборником морали.
Постучала в двери, приняв томно-соблазнительную позу. Аккуратно поправила сорочку так, чтобы она чуть-чуть обнажила грудь, но, конечно, чтобы это выглядело досадной случайностью, замоталась в плед потуже, чтобы он подчеркнул узость моей талии. Хочу утонуть в мужском восхищении!
И я утонула. Ну, почти.
Рябой рыжий слуга, открывший мне дверь, судорожно сглотнул.
— А… а его милость тогось.
— Что? — зло зашипела я.
Запахнулась в плед по плечи. А чего он смотрит, куда ему не следует?
— Так это… на конюшню пошёл, запрягать, значицца…
Я круто развернулась и пошла прочь. Конюшня… Рядом непременно должен быть сеновал, да? «Плохая девочка», — словно наяву услышала насмешку Дезирэ. И разозлилась. Мне восемнадцать! В моё время мои ровесницы уже успели дважды или трижды родить. Ещё немного, и я так и помру старой девой!
Мне вспомнилось, как мы стояли перед зеркалом в каморке, и руки Дезирэ лежали на моих бёдрах… «Женщина — река…».
— Ты можешь обманывать себя
