Мара и Морок. Трилогия - Лия Арден
– Как с такой рукой ты планируешь продолжать, Агата? – шокированно выдыхает Елена, подходя ближе, но сразу отворачивается, заметив почти чёрную полосу поперек моей ладони и множество красных волдырей.
Рука выглядит и вправду отвратительно, а пахнет ещё неприятнее. Я пробую сжать или разжать пальцы, но кожа в некоторых местах лопается, и выступает кровь.
– В моей комнате приготовлена специальная мазь и чистая ткань, поэтому буду благодарна, если кто-нибудь обработает и замотает мне руку после того, как я закончу. Аарон, поможешь?
– Помогу.
– А закончу я с помощью другой руки. К счастью, у меня их две.
Даниил разочарованно стонет в ответ на мою глупую попытку пошутить и отходит подальше, а Елена, становясь бледной как полотно, прикрывает рот рукой и предпочитает выйти. Аарон не двигается, продолжая поддерживать Николая. Я выдыхаю, собираясь с силами, и аккуратно вытягиваю последнюю нить. Её я также захватываю в кулак, сглатываю ком, который встал в горле от ожидания боли, и вновь затягиваю молитву. В этот раз почему-то требуется больше времени, под конец я цежу слова сквозь зубы, морщась от отвратительного запаха и боли. Кожа шипит, а моя левая рука трясётся. Аарон, наблюдая за мной, напряжённо сжимает пальцы на плечах Николая и расслабляется, только когда я замолкаю. Я возвращаю нить на место и со стоном опускаю левую руку на колени. Пальцы продолжают нервно подёргиваться, пока я напоследок оглядываю работу. Теперь все три нити жизни Николая кажутся живыми, сильными и одинаково прочными.
– Я закончила. Аарон, уложи Николая обратно. – Встаю, стараясь сохранять безразличное выражение лица и не тревожить руки. – Ваше высочество, расскажите королю, что всё прошло успешно. Теперь я буду проверять его каждый день, и всё, что нам остаётся, – это ждать.
Принц кивает и поворачивается к своему другу, который укладывает Николая на место и накрывает одеялом. Состояние старшего наследника пока не изменилось, но цвет лица стал чуть лучше, а дыхание – ровнее и глубже.
– Аарон, позаботься об Агате. – Это звучит как недовольный приказ. Даниил покидает комнату, а я и мой охранник выходим последними.
Молодой человек открывает мне дверь, потому что я ни к чему не могу прикоснуться без приступа боли, и мы вместе идём в сторону моей комнаты. Всю дорогу мы шагаем молча, хотя я отчётливо чувствую раздражение спутника. Говорить Аарон начинает только после того, как прикрывает дверь моей комнаты и успевает подхватить меня, когда я, привалившись к стене, начинаю заваливаться на бок:
– Я думал, ты в порядке!
На самом деле нет. Боль в ладонях пульсирует так сильно, что у меня нестерпимо болят виски. От этих ощущений хочется плакать и выть.
– Никогда не показывай слабости перед монаршими особами, – кисло улыбаюсь я, опираясь плечом на его грудь. – Так меня учила наставница, которая, к слову, тоже не любила наследников королевской крови.
– Значит ли это, что мой статус достаточно низок, чтобы мне доверять? – Аарон пытается перейти на наши привычные вопросы с ироничным подтекстом, но сейчас реплика не походит на шутку из-за его слишком серьёзного лица.
– Ты не светловолосый и не принц – уже целых два пункта в твою пользу.
Парень усаживает меня в кресло и находит на туалетном столике заранее приготовленную миску с чистой водой, чтобы промыть раны, куски ткани и мазь.
– У тебя какая-то особая ненависть к светлым волосам? – интересуется он.
– Что-то вроде того… шш… Аккуратнее!
Я болезненно закусываю нижнюю губу, когда он распрямляет мне пальцы на правой руке и кожа снова трескается. Ничего не говоря, Аарон встаёт, проходит в маленькую дверь, что ведёт в мою умывальню, и возвращается с ещё одним тазиком воды. Ставит его передо мной, так же молча хватает меня за запястья и суёт мои руки в ледяную воду. Ладони словно обжигает вновь.
Вначале я кричу, пытаясь вырваться из его хватки, потом выплёвываю проклятья, вою и прошу отпустить, но Аарон, не меняясь в лице, продолжает держать мои и свои руки под водой. Он вынимает их, только когда боль становится тупой, а его собственные руки идут красно-белыми пятнами от холода.
– Нужно было сразу так сделать, – оправдывается он, аккуратно вытирая мои ладони полотенцем.
И опять он прав. Когда я в первый раз делала укрепление нитей, Ирина выволокла меня из дома того человека и так же насильно запихала мои руки в ближайший сугроб. Тогда стояла середина зимы, и я смотрела, как тает снег вокруг моих ладоней, окрашиваясь в красный, и я скулила, прося её меня отпустить.
Я слабо киваю в ответ на его слова, и мои волосы падают вперёд.
– Ты делала такое раньше? – спрашивает Аарон, словно читая мои мысли, но, как мне кажется, он просто пытается меня отвлечь, чтобы продолжить обрабатывать ожоги.
– Да. Один раз. Это болезненный процесс, поэтому мы делаем такое очень редко. К тому же не каждая способна вытерпеть эту боль, а попытка укрепить нити есть лишь одна.
– Как это одна?
– Процесс нельзя прерывать до завершения. Если ошибёшься, остановишься или отпустишь нить раньше времени, то во второй раз это не сработает, сколько бы ты ни пытался.
Аарон раскрывает баночку с мазью, и в нос мне ударяет запах алоэ. Я дёргаюсь, когда парень начинает размазывать прохладную мазь по повреждённой коже на правой руке. Его ладонь, которой он поддерживает мою руку снизу, кажется такой тёплой, что невольно я расслабляюсь и продолжаю рассказывать:
– Мне было пятнадцать, за окном стоял морозный январь. Недалеко от храма был город Зарич. Небольшой такой, скорее даже деревня. Не знаю, существует ли он до сих пор.
– Существует. Теперь это и вправду город, – сразу отвечает Аарон.
Я киваю, чувствуя, как внутри разливается тепло оттого, что он внимательно слушает, хотя занят перевязкой.
– На всю деревню был только один лекарь, Алексей. Ему было около сорока, но почти все его волосы к тому времени поседели. Мары не раз к нему обращались, а я знала его с тех самых пор, как стала одной из них. Он был добр ко мне, относился как к любому другому ребёнку, несмотря на алый плащ. А яблочный пирог его жены был лучшим из всех, что я пробовала.
Заметив, как губы Аарона растягиваются в улыбке, я смущаюсь своей откровенности и возвращаюсь к более простому рассказу без этих эмоциональных подробностей:
– Он был добрым человеком и лечил всех, кому мог помочь, даже если ему не могли заплатить. Той зимой он сам подхватил тяжёлый грипп от одного из своих пациентов. С болезнью Алексей
