Оборотень по объявлению. Моя свободная пара - Наталья Александровна Буланова
– Мам, что случилось с Сашей?
– Сначала он начал дичать, застрял в звере, потом спас тебя и Арсения в цирке и убежал в лес. Там чуть не пропал в болоте.
Вот это сухая выжимка фактов! Мне понадобилось время, чтобы все это понять.
– И? Что дальше?
– И… похоже, загнал зверя глубоко в себя, но зато выбрался живой.
– И без зверя?
– Время покажет.
Я замолчала.
Кто он теперь? А кто я? Что с моей лисой? Что с его гибридом?
Так много вопросов, и ни одного ответа.
– А где Бура?
Мама замялась и не ответила.
– Мам, где чернобурый? – еще раз спросила я.
– Уехал с другими сверхами на очную ставку. Обнаружили место, откуда запускали дроны. Надеются, что застанут там кого-нибудь и, заодно, посмотрят, что будет, если послать туда одного Буру.
– Но это опасно! Та девчонка сумасшедшая, мам, – я попыталась встать.
– Дочь, сначала вакцина. А то так ты далеко не ускачешь.
Ох, как тяжело в этот раз мне далось ожидание! *** Бура
Место запуска дрона было найдено. Мы спешили туда с большой надеждой на тупость врага. Однако, когда приехали, обнаружили грузовик со схемой действия внутри. Моего действия.
Представление продолжалось. Мы на сцене, декорации продуманы на троечку.
Любой, кто увидел бы наполнении фуры, решил, что это мое тайное логово. Здесь были фото моих предков в рамочке, доска с раскладкой иерархии местных кланов и немного оружия. Но все было настолько бутафорски, словно в киношном детективе. Буквально схема мести, выложенная на стену.
Тень посмотрел на меня взглядом “Что скажешь?”. Мне показалось, что его лицо перестало быть хищно-заостренным, а глаза стали смеяться. Неужели, он сам понимает, как это глупо выглядит?
– Тут даже комментировать смешно. Неужели, я настолько тупой? – все-таки высказался я.
– Или специально запудриваешь нам мозги, – Тень ответил так громко, словно с расчетом на слушателей.
Если сначала я готов был класть голову на плаху, то Лесина вера в меня что-то запустила внутри. Что-то безвозвратное, что дает мне силу с каждой минутой. И чем больше меня зажимали, пытались обвинить в том, что я не делал, тем сильнее внутри я становился.Я разозлился так, что вылетел из фургона на улицу. Не на Тень, на тех идиотов, что это устроили. Сейчас бы дать несколько кругов по лесу: мысли прочистить, кровь разогнать, злость выплеснуть. Но кто бы меня отпустил.
Если Леся не обвиняет меня в прошлом, и я не буду. Если верит в меня, буду считать, что достоин, чтобы остальные не сомневались во мне. Я должен разобраться с врагами. Нечего было оставлять Кадрию в живых.
Мозг заработал с десятикратным ускорением. Я повернулся к вышедшему из фургона фуры Тени и тихо сказал:
– Я докажу свою невиновность. Преподнесу их на блюдечке. У меня есть идея.
Наемник посмотрел на меня с насмешкой в глазах, но не издевательской. Так смотрят на похожих на себя детей, словно вспоминая себя. Во мне раскрылась надежда, что глава наемником стал думать головой, а не одной жаждой раскромсать за истинную и свою семью.
– Если ты думаешь, что мы будем рисковать и отправимся сами в возможную ловушку… – Начал Тень, взглядом шаря по сторонам.
Он словно старался уловить эмоции других сверхов рядом. Кажется, мы с ним на одной волне.
Тихо, так, чтобы слышал только Тень, сказал:
– Я вижу, ты тоже думаешь, что рядом крыса. Я сам выманю их на то место, которое скажете, только подыграйте.
Глава клана наемников сосредоточенно изучал мое лицо в течение нескольких секунд, а потом кивнул:
– Хорошо. И что ты хочешь?
– Разыграть мою смерть. Сделаем вид, что поверили их игре. Они хотят отомстить мне за зачистку, а потом тебе. Так что двинь мне как следует. Скажешь всем, что нашел доказательства. Но это должно быть между нам. Никому. Рядом предатель, и он должен поверить во все. Все должны поверить.
– А бездыханным ты как станешь?
– У нас же есть один гениальный врач? Доверимся ему и только ему.
Тень думал секунд десять, не больше, а потом так врезал мне в нос, что я увидел солнце перед глазами.
Иногда по одним только звукам ты понимаешь, что случилось жуткое. Тревожные, возбужденные голоса только нарастают. Громко хлопают двери машин. Звук бега, и даже ветер, казалось, сменяется на холодный, залетает в медфургончик, гонит мурашки по коже.Леся, прости. Надеюсь, ты проспишь все разборки и проснешься, когда уже все решится. *** Леся
– Живой? – долетает до меня.
Я почти спала, но вскочила так, словно меня скинули с кушетки.
– Что случилось? – слышу встревоженный голос мамы, когда выбегаю из фургона.
И вижу страшное: Тень тащит Буру за чернобурый загривок. Его шерсть вся багрово-коричневая от грязи и крови. Он волочет его за собой, как охотник из племени, что убил зверя и гордо несет добычу своим соплеменникам.
Этот ужасный миг я не забуду никогда. Он в сто раз страшнее ледяной реки в Заполярье. В тысячу раз больнее разочарования в Саше. Ужасней, чем самый дурной сон.
У меня внутри будто что-то щелкает. Почет, уважение, восхищение Тенью – все это стирается набело, словно и не было никогда. Я бегу к главе Бродячих со всех ног, одержимая желанием убить. Не боюсь ничего и никого. Готова на все. И не важно, что наемник больше и сильнее, я буду с ним бороться до последнего вздоха, а потом преследовать его призраком.
– Леся, – Тень морщится, когда видит меня, словно я досадное недоразумение.
И это окончательно выводит меня из себя. Я вцепляюсь в него когтями, рассекаю кожу острыми лисьими зубами, а он все не отпускает Буру.
Я словно схожу с ума. Я готова прогрызть его насквозь, готова добраться до горла.
Тень не отшвыривает меня, но кто-то старается меня оттащить.
Ни за что! Пока он не отпустить Буру, я не отпущу.
– Леся! – Папа кричит мне на ухо.
Я могу только рычать. Зло рычать на всех. Почему? Что случилось? Как они посмели трогать Буру! Он не виноват!
– Бура сам напал на меня! Он предатель! – Тень отпихивает меня, не бьет, не пинает, и это меня злит еще больше.
Меня хватают еще крепче. Слышу мамин голос и плач. И тут мой взгляд падает на Буру, а у него широко открыты глаза и шок на морде.
Жив!
Я теряю интерес к Тени, трусь о Буру. Пытаюсь понять, где он ранен. Что с ним?
Наемник весь в крови, он отпускает лиса.
Все матерятся. Меня пытаются оторвать от чернобурого, но я
