Лев для Валерьянки (СИ) - Леденцовская Анна
Среди деревьев замелькали гибкие звериные тела, и на изрытую, истоптанную бойцами полянку с алтарем выскочил отряд стражи во главе с капитаном. Бравых вояк вели за собой шустрые братья Маерши, не пожелавшие пропустить такую славную охоту за злодеями.
Троица каракалов неслась впереди, будучи более шустрой, чем крупные львы графской охраны, и с налету вцепилась в снежного барса, выбрав почему-то именно его в качестве жертвы. Подраться, как Лера помнила, парни любили, но в данной ситуации о честной драке никто не помышлял. Если четверо на одного было нормально, то почему бы троим более миниатюрным каракалам не сделать то же самое? Все же они явно уступали в опыте и весе любому из старейшин, да и надо же оставить хоть кого-то из преступников для бравых графских служак.
Под пресловутым деревом-убежищем тоже лилась кровь. Берт уже умудрился стащить с дерева визжащего, как поросенок, Ньетоша. Мерзавец притворился, что напуган, сдался и не в силах вынести боль, а сам, улучив момент, попытался подло выцарапать бинтуронгу глаза. Когти прошли в каких-то миллиметрах выше, к счастью задев лишь густые надбровья. Царапины были незначительные, но кровь из них потекла, заливая глаза и пачкая белую шерсть.
Увидев перемазанную красным светлую морду Берта, мантикора совсем потеряла голову от страха за любимого. С воплями баньши, напрочь забыв про травмированное крыло, она сорвалась с дерева в прыжке, точно угодив прямо на голову росомахи. Жало на хвосте мантикоры вонзилось Ньетошу в ухо, когти драли шкуру на боках, и Кейтса даже не поняла, что она своим прыжком сбила с ног Берта, который как раз держал злодея за шкирку.
Бинтуронг, немного оглушенный, валялся залитым кровью пушистым ковриком под ее уже мертвой жертвой, которую Кейтса в иступленном безумии рвала когтями за любимого, за Леру, за отца, за свой страх и за всех убитых и замученных мерзким уродом мирных жителей.
Казалось бы, почти все закончилось и можно радоваться, но Лера, в тот момент практически спустившаяся с дерева при виде Маерши и стражей, вдруг заметила в растущих рядом кустах еще одного льва в компании молодой львицы и хорошо запомнившейся ей черной пантеры.
Несложно было догадаться, что Рсмурс все же как-то освободился под шумок и вытащил любимую вместе с ее матерью из заключения. Теперь эта троица не сводила внимательных глаз с испуганно замершей девушки.
Впрочем, Танимрий быстренько принял человеческий облик и поманил Леру. Та отрицательно помотала головой, прикидывая, успеет ли она вновь забраться повыше, но тут, к ее удивлению, ипостась поменяли и дамы. Наша новоиспеченная графиня совершенно не ожидала того, что обе Фырмырихи умоляюще сложат ладошки и уставятся на нее со слезами на глазах.
Вроде не стоило быть слишком доверчивой, это могла оказаться ловушка, но почему-то Валерке вдруг стало жаль влюбленного льва, его непутевую невесту и даже ее мамашу, которая сполна расплатилась за причиненное зло, прожив долгие годы с тираном и абьюзером в вечном страхе за свою безопасность. Не верилось Лере как-то, что Рсмурс может быть настолько гадом, к тому же они, скорее всего, уже имели возможность подкрасться незаметно. А еще эта троица легко бы расправилась с Кейтсой и Бертом, навались они на тех всем скопом.
Приняв решение и окончательно спустившись на траву, Валерка оглянулась на успокоившуюся Кейтсу, которая, отшвырнув труп росомахи, зализывала раны своему Берту, и любознательной мышкой шмыгнула в кусты, надеясь, что не попадет в мышеловку.
Глава 28
— Мисель Ковалева… — начал было разговор графский секретарь, но, на секунду запнувшись, исправился: — Точнее, как я понимаю, уже мейсса Нейрандес. Примите мои искренние поздравления и пожелания счастья.
В словах мужчины не было ни ехидства, ни иронии. Глаза мьеста Рсмурса смотрели серьезно и слегка устало. Лишь в глубине таился слабый отблеск настороженности и теплилась крохотная надежда.
— Танимрий, не время для расшаркиваний! — Терпением потенциальная теща Рсмурса, похоже, не отличалась. Несмотря на свои злоключения, женщина выглядела по-прежнему крайне эффектно и совсем не производила впечатления матери взрослой дочери. А еще из глаз двуликой ушла та обреченность и затаенная боль, которые иногда проглядывали, когда мейсса Фырмыр думала, что на нее никто не смотрит.
Сейчас пантера была полна решимости вымолить, выгрызть, вырвать место под солнцем если не себе, то своей единственной дочери.
— Мейсса Нейрандес… — Ее выразительный взгляд впился в лицо Валерианны, пытаясь понять, как девушка к ним относится. За время своего непростого брака Симила уже научилась чувствовать собеседника, улавливать его настроение и осторожно, крадучись, тихой сапой подталкивать к нужным ей поступкам.
— Вам, насколько я понимаю, наша семья в целом и мы с дочерью в частности, по сути, не сделали ничего дурного. Понимаю, что вы сейчас стали супругой Мааля и его дочь была вашей подругой…
— Что значит «была»? — немедленно возмутилась Лера. — Она и сейчас ей является и будет всегда.
— Как вам угодно. — Мейсса Фырмыр чуть дернула точеными плечами. — Возможно, будет и так, хотя по моему опыту женская дружба — понятие не очень прочное, ссора может возникнуть из-за мелочи и превратить бывшего друга в самого опасного врага. Речь не о вас…
— Вам от меня что-то надо. Это же очевидно, — в свою очередь отзеркалила ее движения Валерка, тоже пожав плечами. Слава богу, пару-тройку книжек по психологии и невербальным знакам тела она в свое время на Земле пролистала. Много не запомнила, но чего-то по верхам нахваталась.
— Разумеется.
Пантера перестала играть в милую тетушку, добродушно предостерегающую племянницу от ошибок молодости, и перешла к делу.
— Мы, — она обвела взглядом свое маленькое семейство из дочери и ее жениха, — просим вас дать нам свою защиту и покровительство. Как жена главы прайда, даже не будучи признаны графиней Нейрандес, вы вправе взять под патронаж какую-то из нуждающихся семей, потерявших главу рода.
— М-м-м… — Честно говоря, Валерианна растерялась. Патронаж над двуликими? Принять решение… Да кто ж ее будет слушать? Тем более теоретически они сбежавшие из заключения преступники.
— Не давите на нее, мейсса Симила, — внезапно негромко, но строго перебил женщину мьест Рсмурс.
Он бережно прижимал к себе свое нечаянное счастье и сейчас смотрел Лере прямо в глаза.
— Вы же любите правду, мейсса Валерианна? — Танимрий невесело усмехнулся. — В случае вашего отказа наша участь будет весьма незавидна. Я имею в виду не только нас троих, но и весь род Фырмыр. Будет резня. Нет, не по приказу графа. Просто двуликие все же хищники, и строгая иерархия крайне важна в нашей жизни. Наследника, который бы мог возглавить род Фырмыр, нет. Только Эйела, но она не считается.
Лицо мужчины на миг поплыло, проявляя звериные черты. Объяснения давались нелегко. Ведь если для Валерианны это были лишь слова, то двуликий очень хорошо себе представлял реальную картину событий.
— Она будет просто добавочным трофеем. Причем с большой вероятностью совершенно ненужным и, возможно, опасным — как потенциальная мать наследника, имеющего больше прав. Так что поддержки в своем роду дамы не найдут, только смерть. — На пару минут секретарь замолчал, хрипло дыша и пытаясь справиться с эмоциями, а потом продолжил: — Сначала будет малая внутриродовая арена за главенство, это как бы официально.
Рсмурс встряхнул головой, и отросшая густая челка упала на его потемневшие от переживаний глаза. Эйела, прижимавшаяся к нему, испуганно дрожала, в глазах побледневшей девушки, оказавшейся в гуще интриг, стояли слезы.
— Соседи тоже, поверьте, не останутся в стороне и решат использовать ситуацию к своей выгоде. Кто-то просто начнет безобразничать на границах принадлежащих роду земель, кто-то будет делать ставку на одного из претендентов, требуя за поддержку свою долю родовых богатств, ну и без наемных убийц, отравы и прочих прелестей смутного времени не обойдется. В худшем случае род совсем исчезнет, а его представители как жалкие попрошайки разбредутся по чужим кланам, заняв там низшее положение. Хуже всего придется детям.
