По средам мы носим чёрное (СИ) - Каменистый
Димитрова не понимала, что ее сейчас возбуждало больше: растерянный взгляд лежащего под ней блондина или осознание, что под подушкой спрятан нож, которым девушка может легко убить этого сладкого мальчика.
Длинные черные волосы рассыпались по спине, соски затвердели от нарастающего возбуждения, заточенные когти мягко царапали мужскую кожу.
— Кирин, ты такая жадная…
— Забавно… Мне казалось, я не позволяла говорить, — она прислонила холодные пальцы, полностью покрытые серебряными лонгрингами, к его губам. Смертельные шипы, уже отнявшие не одну жизнь.
Блондин замер в ожидании. Димитрова медлила, словно играла с его эмоциями, вызывая напряжение. Или страх. Или же азарт? Ведьма почувствовала, как твердеет его член от нахлынувшего желания и избытка адреналина.
Нетерпение. Томление. Озноб. Мужчина попытался поменяться позициями, зная абсолютно точно, как она хочет. Как она любит. Очень легкомысленно с его стороны. Кирин выхватила острый нож и придавила холодное лезвие к загорелой груди.
— Не двигайся, — равнодушно прошептала Димитрова, наблюдая как железо разрезает тонкую кожу. Красная струйка потекла вниз, пачкая белоснежную кровать.
Одним хлестким движением она зажала возбужденный член и медленно опустилась на него, ощущая, как наполняется удовольствием низ живота.
Кирин нравилось чувствовать, как северянин сквозь боль пытается завладеть ее телом, войти до упора и довести до умопомрачительного оргазма. Секс. Власть. Вино. Три составляющие одной и той же сущности.
Рваный ритм бедер, опускавшихся с убийственной силой, заставлял блондина растворяться в огненной бездне их страсти. Его рана продолжала кровоточить, оставляя все больше пятен. Кирин коснулась края пореза левой рукой и невербально исцелила глубокую царапину.
Мужчина от удивления приподнял бровь и резко перевернулся. Теперь он видел ту девушку, которая была лучшей на курсе десять лет назад, которая ненавидела проигрывать и получала всегда то, что хотела, которую ему рано или поздно придется убить.
— Решила скрыть следы своей работы? — прошептал блондин, все еще оставаясь внутри нее.
— Не хочу, чтобы ты испачкал дамасский шелк еще больше, — Димитрова крепко обхватила волшебника ногами.
Он сдавил ее шею, перекрывая дыхание, и начал двигаться прерывисто и надрывно. С каждым толчком ведьма стонала все сильнее, сжимала его плечи все яростнее, кусала губы все неистовее.
Чертов викинг знал девушку слишком хорошо. И слишком давно. Каждый раз, когда он наматывал ее черные волосы на свой кулак, болгарка давала себе обещание, что убьет его. Все никак не получалось сдержать слово.
Однажды она почти сделала это, когда мужчина пришел без приглашения и обнаружил Кирин верхом на Герольте. Или Гарольде. Вроде бы.
Выгнав недопротивника, блондин взял ее с такой силой и страстью, что только это спасло его от мгновенной смерти. «У меня нет соперников. В твоем сердце я один, валькирия».
— Почему я должен работать, когда ты развлекаешься? Где моя награда за ночные подвиги? — с наигранным возмущением пробурчала полупрозрачная лисица.
— Оуэн ждет… — болгарка растворила серебристую дымку.
— Твой брат подождет, пока ты не кончишь, — прорычал ей в ухо волшебник и придавил ведьму к кровати, увеличивая скорость движений.
Она чувствовала приближение разрядки. Яркого пика. Вершины наслаждения. Мужчина вбивался в Кирин все сильнее и сильнее, пока бешеный оргазм не накрыл их с головой.
Ее мышцы судорожно сокращались вокруг пульсирующего члена. Истома разлилась по всему телу.
Девушка оттолкнула северянина, который мягко гладил ее по спине. К нежностям нельзя привыкать, они туманят разум и заставляют думать, что между людьми есть чувства, а не просто страсть.
Димитрова встала с постели и надела шелковую накидку, собираясь спуститься к брату.
— Раньше тебе нравилось обниматься после секса, — хмыкнул блондин.
— Я давно не люблю ваниль, — протянула Димитрова. — Хэльвард…
— Оу, по имени. Видимо, скажешь, что это было в последний раз.
— Если ты попытаешься помешать мне, я убью тебя, не раздумывая.
— Если ты попытаешься исполнить свой план, я убью тебя, не раздумывая, — парировал мужчина и приготовился трансгрессировать.
— Хэльвард… Я обязательно начну и выиграю эту войну. С тобой или без тебя. Подумай, на какой стороне ты хочешь оказаться в конце.
Он растворился в воздухе, не сказав ни слова. Как обычно. У их истории может быть только один конец. Смерть.
— Я надеюсь, твой северный олень уже ускакал, потому что я хочу в теплую ванну и выпить пару тройку туманных зелий, — Оуэн распахнул двери и вошел в спальню сестры. Несомненно, он сказал это, чтобы позлить ведьму, ведь волшебник точно знал, что Хэльвард исчез.
— Забавно… Мне казалось, я не дозволяла говорить, — расчесывала волосы Димитрова, садясь за резное трюмо и размышляя, что уже второй мужчина за последнее время много себе позволяет. — Как все прошло? Рассказал грязнокровке обо мне?
— Я был обаятелен, как дьявол, и неуловим, как призрак. Твоя принцесса не задавала вопросов, настолько очаровалась моей персоной. Я был неотразим. Знаешь, мне даже на секунду стало жаль, что придется убить девчонку. Она пахнет засахаренными фруктами, так и хочется съесть…
Хлесткая пощечина раздалась эхом по большой комнате. Моментально подлетевшая к мужчине Кирин смотрела прямо ему в глаза диким огненным взглядом.
По его лицу расползались красные пятна, а из рассеченной брови хлынула кровь. С серебряных когтей стекали алые капли, как доказательство, что удар полоснул мягкую кожу очень сильно.
— Как ты смеешь говорить мне, в нашем доме, что хочешь трахнуть грязнокровку? После всего, что было? После всего, что эти твари сделали с нашей семьей? — зеленые глаза женщины горели безумием.
Девушка вонзилась острыми шипами в шею своего двойника так глубоко, что Оуэн едва сдержал стон от острой боли. Он смотрел на сестру, как на ее горле проступает точно такая же рана, какую Кирин прорезала серебром на его теле. Их непогрешимая связь.
— Ты слабый. И мерзкий, раз твой член встает на такую падаль. Тошно от того, что ты мой брат, — яростно выговаривала каждый слог болгарка. — Отец был прав. Лучше бы ты сдох тогда.
Прогорклая боль от ее слов забурлила в Оуэне, вскрывая старые обиды. Унижение словно раскаленная лава прошлась по уязвлённому самолюбию и страху одиночества. Отчаяние ломало волшебника, вызывая спазмы в теле и звон в ушах.
Подлый удар в спину от самого близкого человека. Кирин всегда находилась рядом, защищала от отца, прикрывала, поддерживала. Была настоящей старшей сестрой, хоть и разница между ними составляла всего полчаса.
И в ту страшную ночь она без раздумий убила ради него. Потерять её означало остаться одному.
— Правильно, теперь я плохая… Ужасная сестра, мучающая своего брата! — девушка схватилась за виски и тяжело опустилась в стоящее неподалеку кресло. — Я пытаюсь защитить тебя, понимаешь?
