Ведьмина Ласка (СИ) - Мию Логинова
— В человечий.
— А, в этот… — отчего-то разочарованная, соблазнительница тут же скисла, небрежно махнув на лестницу: — Вниз, дважды налево, направо, вверх. Запомнил? Ну, бывай. Некогда мне.
Стены казались обычными, но после ее слов подсветились в нужном направлении зловещим красным неоном. По этой путеводной нити я и пошёл к месту работы. И ведь правда, пока тяжёлые двери с руническими надписями и черепами не открылись, ни звука неслышно было. Не знал бы, что там праздник в разгаре, ушёл бы несолоно хлебавши, решив, что выходной у людей.
— Сюда греби! — здоровый бугай за баром, завидев меня сразу замахал рукой, как старому другу. Я аж оторопел и оглянулся, вдруг за спиной кто-то ещё прошмыгнул, и это ему так рад местный бармен. — Да тебе же, тебе! — перекрикивая музыку и гвалт толпы подтвердил здоровяк. Удивительно, но слышал я его, как если б рядом стоял, а не на другой стороне зала.
— Уильрих я. Бармен, — протянув руку через тяжёлую деревянную стойку, мужик улыбнулся. — Что могу для тебя сделать?
— Так, я не пью. На дежурстве, — стоило сжать руку в приветствии, как Уильрих затряс ею, как веером в жару. Думал — оторвёт к чертям.
— Так, я пить и не предлагаю. На дежурстве тем более. У Горыни нашего пригорает знатно, если кто за воротник заливает на посту. Начальство строгое, вспыльчивое, так что советую не испытывать терпения.
Не дождавшись ответа, бугай что-то накапал в выуженный из-под стойки блестящий, чёрный стакан.
— Яд? Чтоб не мучился?
— Настойка, чтоб прозрел, — а улыбка такая… такая, что сразу ясно — чем бы ни воняло пойло, запах подставы сильней остального.
— Ян, — опрокинув в себя всё разом, мотнул головой. Настойка горькая, хуже полынного сока, которым бабка ангины лечила по осени.
— Тебя тут девушка искала, Ян. Блондиночка. Красивая такая, — Ульрих обрисовал красивости в воздухе. — Я б на твоём месте нашёл и больше глаз не спускал. Надо ж было догадаться свою девку в такой вечер сюда привести! — бармен постучал по своему виску горлышком тёмно-зелёной бутылки.
— Так, не моя то девушка, — поняв, что о Ваське речь честно признался я, стараясь, чтоб не звучало жалко и обиженно.
— Так сделай уже своей, пока другие не сделали. Свято место пусто не бывает! Вот туда пошла подышать. Накурено ей, видите ли, — Уильрих усмехнулся в усы и махнул на неприметную дверь под лестницей. — Ты ж сходил бы, намекнул, что это без тебя ей как раз не дышится.
— А пост как же?
— Так всё в клубе твоя ответственность. Девка в клубе? В клубе! Делай выводы. А то дождёшься боевого крещения огнём. — Отвернувшись от меня к синеволосой девчонке, Уильрих перекинул через спину бутыль, ни разлив ни капли. — Что могу для вас сделать, прекрасная дочь леса?
Просачиваясь между танцующими полураздетыми, потными и уже очень нетрезвыми телами, думал, зачем Васька меня искала. Ужель передумала? Или стряслось что-то? Может, помощь какая нужна? Она ж к жизни одна в глуши не приспособлена совсем, а ухажёр её местный ни о чём: дров нарубить, и то без беды не может…
Шальная, безумная мысль, что не забыла — думает, приятно грела душу. Я уже почти смирился, что всё — туда путь заказан, но внутри свербело всё равно. То ли с тоски, то ли от горечи, что расстались вот так паршиво. С того дня ни разу не обратился лаской, ведь. По всему выходило, что Васька излечила проклятье моё. Понятия не имею как, но сработало. Надо бы поблагодарить, что ли? Случай вот как раз подвернулся…
— Так что, красавица, пойдёшь со мной? — из приоткрытой двери ясно доносился мягкий, обволакивающий мужской голос. Чуть шершавый и царапающий что-то внутри. Неприятно царапающий. — Любить тебя буду. Дом из золота, сад яблоневый и подруг веселых стайка. Будешь жить, как у царя за пазухой, — какой-то мажор в оранжевой шелковой рубахе, зажав Ваську у стены, любовно наглаживал её красивые скулы загорелым пальцем. А Васька стоит, как завороженная, в рот ему заглядывает. Разве что вот прям здесь ноги не раздвинула: губы облизывает, дышит тяжело. Лицо счастливое-счастливое…
Искала значит, да?
Эх ты, Емеля… Развесил уши, дурак деревенский. Где ты и где сады яблоневые да комната вся из золота.
И ведь купилась же! На золото и яблочки наливные! Вот и вся цена бабской любви. В который раз убеждаюсь, а всё верит сердце в чудеса… Горько так… Горше, чем когда выставила меня с порога. Там хоть было за что, а тут поманила, как котёнка сметаной, а потом у самого носа опрокинула миску на землю — мол лижи так, коли голодный.
Плюнуть на неё и забыть, а этот холеный красавчик наклоняется медленно, уж на шёпот перешёл:
— Поцелуй меня, Василисушка. Поцелуй сама по доброй воле и никто больше не разлучит нас, свет души моей.
Глава 23
Василиса
Моё настроение поднялось только после прихода грудастой блондинки, что недовольно хлопнув дверью подсобки, без прикрас поделилась подробностями встречи с новеньким. О том, что он, лишь мазнув взглядом по аппетитным прелестям, проигнорировал явное приглашение продолжить вечер в горизонтальной плоскости.
— Анька, ну не падать же всем мужикам тебе под ноги!
— Ну, Маришка, — блондинка, обновив алую помаду на губах, послала своему отражению в зеркале поцелуй, — у меня природа такая, должны падать. Всё это, — красивые, утончённые ладони прошлись по покатым бёдрам и сжали упругий зад, что был запакован в короткую форменную юбку, — создано для наслаждений. Дарить и отдавать. В большинстве своём, отдавать, конечно. А этот защиту от морока и навеиваний поставил, что ли.
— Другими словами, вариант, что ты ему просто не понравилась не рассматривается? — смех Маришкки подхватили и остальные.
— Конечно нет, — фыркнула Анна ничуть не обидевшись на насмешку. — Или защита, или мой собрат. В крайнем случае редкого вида навий. Этих тоже не очень берёт.
— А кто она? — спросила шёпотом.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — показав язык, ответила вместо Маришки Анна. — Суккубов знаешь? Вот из этих я. — Звонко процокав каблучками, девушка поспешила к выходу, — время охоты. Не новеньким единым.
На мой открытый в удивлении рот Маришка махнула рукой, рассмеявшись:
— Ну кто тебя сюда пустил, горе ты луковое. Светом от тебя несёт за версту. Видно же, что чистая, не инициированная. Да на тебя нечисть вся, как мотыльки на
