Кошка Белого Графа - Калинина Кира Владимировна

– Зовите меня Карлом, – снисходительно разрешил он. – Как вы находите Искарьинск?

Вопрос был задан светским тоном, но при этом виконт скорчил жуткую гримасу, показывая свое истинное отношению к городу и его навязчивым жителям. Кайса беззвучно хихикнула. А Дегеринг будто невзначай протянул руку ко мне.

Так вот каков его подлинный интерес!

Я зашипела и стукнула наглеца лапой. На тыльной стороне его ладони набухли кровью роскошные царапины.

– Белка! – вскрикнула Кайса.

Графиня Виртен шикнула на нее, и фрейлина втянула голову в плечи. Виконт сделал вид, что ни при чем, а когда строгая гоф-дама отвернулась, вновь попытался до меня дотронуться.

Не знаю, как это получилось, но в глубине моего тела родился низкий утробный звук, наполовину рычание, наполовину вой. Пока тихий, но я знала: захочу – устрою такой ор, что все лучезары в ратуше полопаются.

Кайса отвернулась от Дегеринга, прикрыв меня собой:

– Виконт, вы пугаете Белочку.

Но лишь грозный взгляд капитана Кариса заставил усатого гвардейца отступить и вернуться к своим обязанностям.

После торжественного ужина, на котором подали знаменитую искарьинскую стерлядку и еще полторы дюжины рыбных блюд, нас наконец определили на отдых. Принцессу и ее приближенных – в особняк к бургомистру. Прочих разобрали по домам уважаемые горожане.

Перед сном Кайса вывела меня на прогулку во внутренний двор.

Мороз слегка ослабел. Сквозь облака мутным пятном пробивалась луна, в воздухе порхали редкие снежинки. С просторной деревянной веранды долетали мужские голоса. Свет, льющийся из гостиной через остекленные двери, озарял фигуры в черно-белых гвардейских накидках с меховой оторочкой.

Одна фигура торчала над остальными, едва не цепляя шапкой за резной подзор навеса. Кайса тихо, вдоль стены, двинулась в ту сторону, словно коза на веревочке, и остановилась в тени заснеженных кустов, глядя на веранду. Выражение ее лица все время менялось, переходя от жадной тоски к сомнению и даже недоумению, будто фрейлина вдруг просыпалась и спрашивала себя: что я здесь делаю?

Обо мне она в этот момент не помнила. А я белым призраком по белому снегу подкралась к самой веранде. Но мне был интересен не виконт, а кавалер Джеруч, обнаружившийся среди гвардейцев.

– Дуэль – это поединок чести. А пистолет – оружие трусов, – презрительно говорил эйланец. – На саблях, верхом, ночью, на узком мосту – вот настоящая дуэль.

– И вам случалось в таких участвовать? – спросил юный барон Хир-Дорт, как ни странно, безо всякой издевки.

– В юности.

– И каков итог?

По-моему, это было очевидно и так. Но услышать ответ вайнорцам не довелось.

С шумом распахнулись двери веранды:

– Господа офицеры! Что за собрание?

Гвардейцы вытянулись перед командиром.

– У нас свободное время, капитан, – отрапортовал Дегеринг.

– Свободное время у вас будет, когда вернетесь в Вайнор! – в голосе Кариса громыхнул гнев. – Здесь вы на службе. Марш в дом!

По дощатому полу загрохотали сапоги, хлопнула дверь, и стало очень тихо. Если бы я не сидела на суку яблони и своими глазами не видела капитана и секретаря, застывших друг против друга, как два готовых к драке петуха, решила бы, что веранда полностью опустела.

– Вы опять задираете моих людей… кавалер? – процедил капитан Карис.

Отчего он так взъярился? Разговор был вполне мирным.

Джеруч ответил с насмешливой ленцой:

– Вашим людям скучно… барон. А я всего лишь ходил проведать своего коня.

– Вы играете с огнем.

– Жизнь – это мост над пропастью, барон. Горящий мост. Так что мне терять? – эйланец усмехнулся. – Не посторонитесь?

Все это время капитан Карис стоял, загораживая собой дверь. Сейчас он посмотрел на Джеруча, помедлил и сделал шаг в сторону. Кавалер вошел в дом, едва не задев Кариса плечом. Вернее, задев, но не совсем. Мои кошачьи глаза видели, как мех волчьей шубы Джеруча коснулся капитановой пелерины – мне даже почудился шелест ворса по сукну, но толчка не было. Уверена, эйланец так и хотел.

Когда дверь за секретарем закрылась, Карис поглядел на мертвый сад, пробормотал под нос ругательство, от которого Кайса наверняка покраснела, и тоже покинул ве- ранду.

Фрейлина отмерла:

– Белка! Где ты?

Я спрыгнула с яблони. Возвращаться в душные комнаты не хотелось.

– Белка! – печально звала Кайса. – Я замерзла. Пойдем в дом, я тебя рыбкой угощу.

«Ты прячешься от меня, кошка Карин?»

Я подскочила на месте и оглянулась по сторонам.

Рядом никого не было, только над головой кружила снежная фея.

– Попалась! – хихикнула она и умчалась ввысь, рассыпав рой искрящихся снежинок.

И лишь в следующее мгновение я поняла, что голос графа прозвучал в моей голове.

«Не убегай. Нам надо поговорить».

Из глубины темного сада показался и сам обладатель голоса, одетый в нерповый полушубок.

Кайса расцвела улыбкой:

– Ваше сиятельство! Как хорошо! Вы не поможете мне найти Белку?

– С ней все в порядке, барышня Кайса, я чувствую, – Даниш подошел ближе. – Белка снежная кошка. Чтобы оставаться здоровой и бодрой, ей нужно двигаться и дышать воздухом. Не беспокойтесь, через час-полтора она вернется, я прослежу.

Очень хотелось прыгнуть на руки Кайсе – и пусть унесет меня подальше.

Но Даниш прав. Сколько можно откладывать?

Снег, чуя графа, раздавался в стороны, пропускал нас и с шелестом ссыпа́лся обратно, скрывая две цепочки следов – человеческих и кошачьих. Граф завернул за сарайчик, в котором, должно быть, хранили садовый инвентарь, присел передо мной на корточки и огорошил воп- росом:

– Тебя никто не обижал? Дегеринг или еще какой-нибудь болван. Принцесса добра к тебе?

«Спасибо, – ответила я настороженно. – Все хорошо».

– Не хочешь со мной говорить? – нахмурился граф.

«Я говорю».

– Карин, скажи что-нибудь.

Он поднял руку – на запястье, обмотанном цепочкой, мерцал знакомый шарик.

А мой? Я осмотрела свою грудь, наклонила голову вправо, влево, даже лизнула пушистую манишку – ничего!

– Попробуй позвать меня.

Я помедлила.

«Ваше сиятельство граф Рауд Даниш-Фрост».

– Как длинно, – усмехнулся он. – Можно просто по имени.

Нет уж, господин сиятельный граф. Я фыркнула. В эти игры играйте с ее высочеством.

Долгое томительное мгновение – и мы вновь перенеслись в снежный шар. Вернее, в сон о снежном шаре. Домик, елки и пеньки были как будто нарисованы водяными красками, а Даниш, одетый в зеленый сюртук, парил передо мной полупрозрачным призраком.

Настоящий Даниш, в полушубке, тоже никуда не исчез. Казалось, у меня в глазах двоится. Сквозь сказочные ели просвечивали голые яблони и каменный забор в саду бургомистра. Два мира, реальный и иллюзорный, смешались…

– Лучше закрой глаза, – посоветовал граф. – С непривычки видение может сбивать с толку.

Я сейчас же зажмурилась.

Даниш в сюртуке прошелся по снегу, вполне вещественному, и присел на пенек.

Шея ощутила давление ошейника, глаза распахнулись – у меня на груди висел шарик; в его сердцевине рождался крохотный светящийся вихрь.

«А если кто-нибудь увидит?»

«Не увидит. Это высший уровень снежной магии, мало кому доступный. И постарайся проговаривать слова четко. Мыслей я не читаю».

Уже хорошо.

Слышать голос в голове оказалось не так страшно, как я думала. Даниш будто говорил мне в самое-самое ухо. Неуютно, но не более того.

«Почему ты не выходишь на связь?» – спросил граф.

«Мне нечего сообщить».

«Так-таки нечего?»

«А вас правда послал король?» – спросила я напрямик.

Он хмыкнул.

«Подслушала мой разговор с графом Скадликом?»

Когда человек отвечает вопросом на вопрос, это что-то да значит.

Я поразмыслила. Принцессу выдавать не хотелось. Но она вела свою игру, как и Даниш. Что остается одинокой маленькой кошке среди сильных этого мира, как не попытаться выжить и, если получится, соблюсти свой ин- терес?