Опасная пара для темной (СИ) - Дарья Вознесенская
В общем, все это дурно пахло. Непонятными тайнами и интригами.
А я терпеть не могла тайны и интриги, если они не мной были придуманы.
И, опять же, уезжать я не собиралась. А рыжему, почему-то, очень хотелось, чтобы уехала… Ох. Как тут не запутаться?
Кажется, Бхавин влип, и меня за собой потянул. Или наоборот.
В любом случае, нам придется с этим разбираться.
Нам…
Бр-р.
А пока мне придется разобраться с рыжим. Хотя бы на ближайшую ночь.
Потому я медленно опустила ладони и подалась к нему, говоря чуть с придыханием и тихо:
- Мне вовсе не хочется сгореть в пламени инквизиции. Я предпочитаю совсем другой огонь...
Настоящая ведьма
Инквизитор в спальне ведьмы… Ну это прям из Запределья вон.
Та мода, что распространилась по Джалгаону в последние годы в части отношений между темными и светлыми, Бхавина не воодушевляла. Если кто и хотел сходить с ума, имея под боком язвительную и вредничащую Тень, так это их дело. Не его. Тем более, что его семья - древнего рода. С детства он приучался соблюдать традиции прошлого. И, хоть родственники в какой-то мере отказались от него, это не значило, что пресветлый откажется от собственных принципах.
А в его принципах точно не наблюдалась необходимость торчать ночью в спальне темной.
Так что как его впихнули - так и застыл. Лишь бы до чего не докоснуться. Не оставить след. Или самому во что-нибудь не вляпаться…
Хотя может поздно о таком говорить? Вляпался он уже. По самую темноту.
Бхавин вздохнул, покосился на сопевшую на широкой кровати маленькую ведьмочку - не сказать, что ее было видно, только пресветлым зрением - и развернулся к двери, старательно вслушиваясь в происходящее.
Слышно было прекрасно. К сожалению…
И раздражение в голосе Эвы.
И самодовольство в голосе рыжего идиота.
Такое самодовольное самодовольство, что он едва сдержался, чтобы не распахнуть дверь и не поставить того на место.
Но понимал, что только хуже сделает.
А еще - и вот это было неожиданно - он вдруг услышал собственное гулко стучащее сердце. В нем что-то странное вскипело. Чувство вины, будто он прячется здесь, пока темная ведет свой собственный бой.
Понятное дело, раз она дома, да еще и так уверена в себе, то можно надеяться - знает, что делает, оставшись наедине с пресветлым. Да и сил у Эвы немерено.
Но вот закравшаяся мысль, что она вдруг не сумеет постоять за себя и чужой пресветлый обидит ее. Ту, которую только он мог обижать… Вот эта мысль кольнула в грудь так, что дышать стало больно.
В этот момент голоса стали тише.
И глава к двери приник.
Услышал.
И остолбенел.
Хиран серьезно рассказывает его историю? Да еще и в таком извращенном виде? Нет, пожалуй не это важно… Хиран действительно знает о его истории? Да еще в таких подробностях? И, получается, появился здесь не только чтобы выбесить его и попытаться зачем-то увезти Эву?
Да что такое происходит?! И насколько это согласовано с Советом? Насколько вообще то, что происходит, теперь понятно и имеет то развитие, которое глава предполагал?!
Бхавин почувствовал, как сжимаются его кулаки и начинает потрескивать силой меч.
Но снова сумел сдержать себя.
За обиды, нанесенные его фамилии, его статусу, его натуре рыжий ответит потом многократно.
Надо только разобраться в истинной подоплеке происходящего. Обеспечить безопасность всех в академии - в том числе вот этих двух темных. А потом ударить во всех смыслах. И пока что да, он сдержался…
А вот дальше и не понял, что произошло. Потому что никакой его силы воли или разума недостаточно оказалось, когда он услышал тихое и очень нежное:
“Мне вовсе не хочется сгореть в пламени инквизиции. Я предпочитаю совсем другой огонь…”
Никакой выдержки не хватило пресветлой.
Еще мгновение, и дверь слетела бы с петель и точно размазала того, кому Эва Танья сказала эти слова. К кому, наверняка, наклонилась. Кого, возможно, с какого-то Запределья собралась целовать - а что еще можно делать после таких речей?!
Целовать своими мягкими губами со сладостью вереска…
Так, откуда он знает, что ее губы…
Черная птица, метнувшаяся между ним и дверью удержала инквизитора от нападения и заставила отпрянуть от неожиданности. И выдохнуть - а он, оказывается, все эти бесконечные мгновения не дышал. И остановиться. Ненадолго. Ведь...
- Да стой же ты, - совсем не почтительно прошипел Ворон - а птицы могут шипеть? - Она знает, что делает! Угомонись.
Бхавин вскипел на это указание, зубы стиснул так, что те закрошились, и снова приник к двери, отмахнувшись от твари. Потому что никто его не остановит, если она…
“... но я так устала за сегодняшний день. За эти дни… Холода, ветра, столько незнакомых пресветлых, которых надо обучить. Аничка капризничала, красовалась, дружила, терялась. А ветер воет-воет, каждую ночь и день, и время Переворота близится, самая темная ночь в году, после которой Солнце снова развернется к Свету и наполнит наши бокалы Жизни. И да, пора спать, дремать, отдыхать. А завтра будет новый день и мы обязательно разведем огонь и будем смотреть на искры…”
Голос ведьмы затух, как затухла его злость.
И, похоже, напористость того, неуместного здесь инквизитора. Которого уже выпроваживали.
Судя по тому, как неумело рыжий ублюдок переставлял ноги, выпроваживали ошалевшего. От этих обещаний и заговоров.
Глава услышал, как на наружной двери был задвинут засов, услышал, как ведьма тихо приказала Ворону “проводить” и только потом вышел. В очередной раз по-другому глянув на темную. Осунувшуюся, как ему показалось, после такого колдовства… Или не колдовство это было?
- Ты - настоящая ведьма, - прошептал он то ли восхищенно,
