43 дня до конца (СИ) - Валарис Эмбер

— Правда? Ты видишь у неё острое желание поговорить со мной? — мои брови выразительно взметнулись вверх.

— Дай ей время, — пожал плечами Оуэн, выводя меня из себя своим напускным спокойствием.

— М-м-м, — протянула я в ответ. — Класс. Как считаешь, тридцати семи дней хватит? — нагнулась ближе к его уху, попутно закатывая рукав джемпера и обнажая алые цифры.

— Нея, — он быстро накрыл ладонью моё запястье. — Пойми, я не из тех людей, кто будет болтать. Понимаю тебя, но я не вправе рассказывать что-то. Ты можешь спросить у неё сама.

— Не могу! — сорвался мой нервный голос.

Я вырвала руку из его хватки, ощущая, словно внутри накапливается ядовитый сгусток боли, готовый вырваться в любой момент. Та волна тоски и раздражения, которая будто бы дремала все эти дни, вновь вспыхнула с новой силой.

— Не могу, — прошептала я, чувствуя подбежавший к горлу ком. — Она ненавидит меня. Я же вижу это. Но не понимаю, за что?

Оуэн тяжело выдохнул, бросая мимолётный взгляд на Ханну, и вновь обратился ко мне:

— Я нашёл её пять лет назад в одном из заброшенных домов в лесу у озера. Она была еле живая, и всю её спину покрывали свежие следы ожогов и ножевых ранений. За несколько дней до этого кто-то сжёг несколько старых амбаров недалеко от твоей фракции. Там в своё время ночевали те, кто скитался в лесу. Виновных отыскать не удалось, но ходили слухи, что они были из рядов сопротивления…

Я ловила каждое его слово, боясь упустить хоть что-то. Тело пробирала противная дрожь от одной лишь мысли, что речь шла о моей младшей сестре. Будто боль, накопившаяся за все эти годы и запертая за плотной дверью безразличия, сейчас рвалась наружу, показывая свои воистину огромные масштабы.

Я помнила про тот случай с пожаром. Тогда главы фракций ужесточили контроль приграничных территорий, что были за стенами. Помню даже патрули солдат, маршировавших по главной площади и улицам города. Но если бы мы только знали, что Ханна была так близко…

— Я принёс её на базу. Если честно, до сих пор не понимаю, как она выжила. Врачи даже не хотели тратить свои мизерные остатки лекарств на человека, который был практически мертвецом.

— Она… — я запнулась, делая глубокий вдох и сглатывая застрявший ком в горле. — Из-за ожогов?

— Не только. Их было не так много, как других травм. Семь лет её жизни были адом, Нея. И я не знаю, как она это перенесла, — он замолчал и вновь пригубил виски.

Внутри меня нарастала ярость. На саму себя, на тех, кто посмел обидеть сестру. Я отвернулась и нервно скрестила руки на груди, стараясь спрятать трясущееся пальцы. Музыка, которая ещё несколько минут назад отзывалась в теле, сейчас вызывала тошноту и раздражала. Я хотела тишины. Хотела очутиться под контрастным душем, который бы смысл все те липкие мурашки, что бегали по телу в этот момент. Только вот слова Оуэна казались самым настоящим ушатом ледяной воды, которая обрушилась на голову целой тонной острого стекла.

— Что она здесь делает? — неожиданно раздался голос Эрика, и я подняла на него ошарашенный взгляд.

Черты его лица вновь казались резкими, как и всегда, когда выдавали раздражение и гнев. Он даже не посмотрел на меня, испытующе буравя Оуэна горящим взглядом, заточенным похлеще некоторых кинжалов.

— Я её привёл, — раздался голос Зака.

Эрик не обернулся, лишь опустил голову и покачал головой, растягивая на губах усмешку.

— Эрик, он… — только начала я, но анкон словно не замечал меня.

— Так уводи, — процедил он, стремительно развернувшись и окинув Зака яростным взглядом.

И, так и не посмотрев на меня, Эрик направился в сторону выхода.

Я неотрывно следила за удаляющейся спиной, чувствуя, как гнев вновь разъедает меня изнутри, ослепляя и сметая все разумные границы.

Пренебрежение — я ненавидела его, ещё находясь под Апфером, а теперь оно вызывало во мне пробуждение всех возможных агрессивных реакций. Если бы мысль была материальна, то, без сомнений, Эрик Темпор сейчас упал бы на пол, корчась в агонии боли.

И через секунду, стремительно и совершенно не размышляя о возможных последствиях, я схватила нож, лежащий на барной стойке около кусочков разрезанного лайма. Один лишь миг — и он сорвался с моих пальцев в сильном броске.

Кинжалы всегда были моей страстью, и в том, что сейчас я попаду прямо в цель, не было ни капли сомнений.

Полёт лезвия занял лишь долю секунды, но я задержала дыхание, чувствуя, будто время попросту остановилось. Всё вокруг стихло в тот самый миг, когда нож вонзился в косяк двери прямо около головы моего анкона, который, наконец, вынуждено обратил внимание на меня.

— Ты выслушаешь меня, чёрт побери, — произнесла я спокойно, чувствуя ошарашенные взгляды собравшихся вокруг людей на себе.

На миг мне показалось, что воздух вокруг стал расплавленным, а каждая его молекула прожигала насквозь. В зале стояла такая дикая тишина, что даже музыка умолкла, становясь новым ритмом — истеричным биением моего сердца.

— Все вон, — процедил Эрик, вполоборота взглянув назад.

— Эрик… — начал Зак.

— Я сказал, все вон! — от его угрожающего тона по моему телу пробежал неприятный холодок.

Больше никто не произнёс ни слова, и за считанные секунды весь зал опустел, оставляя меня наедине с разгневанным лидером базы сопротивления.

Вновь время будто бы застыло, пока Эрик медленно разворачивался в мою сторону. Наклонил голову, исподлобья следя за тем, как я сделала шаг назад. Словно пантера, медленно подкрадывающаяся к своей добыче, он спокойно подходил ближе. Сильный, уверенный, даже, на удивление, расслабленный. Он знал, он точно знал, что загнал меня в ловушку, которую я сама же расставила вокруг.

— Я тебя слушаю, — спокойно произнёс он хриплым полушёпотом, показавшимся грозовым раскатом в полной тишине.

Ещё один шаг назад, и моя спина упёрлась в барную стойку, отрезавшую путь дальнейшего отступления. Но ведь этого я и хотела? Чтобы Эрик услышал меня. Теперь же всё его внимание направлено лишь на меня одну.

«Соберись, Нея. Ты не должна позволять другим переходить твои границы».

— Ты не смеешь обращаться со мной так, — я сжала кулаки, приподнимая подбородок.

Эрик подошёл ближе, оставляя между нами лишь один шаг. Его брови удивлённо взметнулись вверх, и он наклонился, опираясь руками о барную стойку с двух сторон от меня.

— Как — так? — тон его голоса стал ещё тише, бархатнее, опаснее.

Я сглотнула подбежавший к горлу ком, ощущая, как сердце учащает свой ритм. Не сводила внимания с его глаз, которые, кажется, вновь потемнели, угрожающее сверкая под тусклым светом ламп.

— Пренебрежительно, — произнесла я, собирая воедино всю имеющуюся во мне уверенность. — Я не виновата в том, что происходит. И не хочу, чтобы меня запирали как преступницу.

Ещё полшага ближе, и сердце моё уже вылетало, готовое пробить грудную клетку. Внутри боролись злость, раздражение, но и что-то новое, совершенно незнакомое мне. Будто тело пронзила молния, будоража каждую клеточку, а в животе скрутился тугой узел. Я неотступно смотрела ему в глаза, ощущая дрожь на кончиках пальцев, распыляющуюся всё дальше в странном, возбуждающем тепле.

— Чего же ты хочешь? — прошептал он чуть хриплым баритоном, а его дыхание уже касалось моей кожи.

Я нахмурилась, на мгновение замерев от собственной непонятной тяги прикоснуться к нему, провести по острым скулам, ощутить тепло кожи. Это желание вырывалось изнутри сильнее любой злости и раздражения. И оно не пугало, скорее, манило, притягивало.

— Хочу тренироваться. Хочу быть свободной, — от последней сказанной фразы Эрик нахмурился, а взгляд его забегал по моему лицу, словно по-новому изучая.

На долю секунды он остановил внимание на моих губах. И в этот момент меня будто бы окутала дурманящая пелена. Поддавшись порыву, я подняла руку, прикоснувшись самыми кончиками пальцев к его лицу, и вздрогнула от одной лишь пролетевшей мысли, которая вспышкой мелькнула в сознании.