Звёзды стертой эпохи - Александра Питкевич
Маска с тихим шуршанием и мгновенно возникшей сухостью в горле, отошла от лица. Словно я стянул влажную и плотную пленку и глотнул горячего песка. На несколько мгновений замолкнув. дождался, пока неприятное ощущение пропадет. Сердце билось в груди с бешенной силой ударяя о ребра. С одной стороны мне казалось, что я тороплюсь, но ощущение, что еще немного и я могу вовсе не успеть, было сильнее.
— Мы можем пользоваться массой фокусов и разными языками, но когда в этом нет надобности, привычки берут свое. Почему ты не смотришь? — девушка сидела, прикрыв глаза руками. Неподвижная, и замершая, словно добыча перед хищником.
— Зачем ты ее снял?
— В ней теперь нет надобности. Ты и так видела мое лицо, — я осторожно отложил маску в сторону, пытаясь считать все эмоции ташвы исходя из ее позы. — Тебе не стоит бояться. В этом нет угрозы для тебя.
— А для тебя? — голос звучал приглушенно, словно девушка находилась далеко.
— И для меня. Больше нет. Или я тебе так сильно не нравлюсь?
Набольшие изящные ладошки, так не соответствующие работе механика, мгновенно упали на колени, открыв мне сердитое, почти злое лицо девушки. Не сдержавшись, я хмыкнул. Кто-то весьма легко ведется на провокации.
Несколько мгновений лицо Киры так и оставалось сердитым, но постепенно я заметил, как ее щеки начинает заливать румянец. Все еще держа брови недовольно сведенными, ташва тихо потребовала:
— Не смотри на меня так, — сказано было тихо и вроде бы уверенно, но от этих слов, и от того, как именно девушка их произнесла, губы сами собой растянулись в довольной ухмылке.
— Как именно? — мне, неожиданно, очень понравилась эта игра. И то, как реагировала на мое близкое нахождение Кира.
— Словно я самый вкусный пирог во вселенной, — не выдержав, отведя взгляд на стену, почти прошептала девушка.
– А если так оно и есть?
Вот тут уж я сдержаться никак не мог. Кира глянула на меня с таким сомнением и подозрительностью, что хотелось тут же обнять и со всем усердием показать, насколько именно «вкусной» я ее вижу. Но что-то в глубине темных глаз не позволило поступить так, как требовали инстинкты.
Кира опасалась меня. Боялась того, что происходило между нами. Приглушив все веселье и задор, что бурлили в крови до этого, я внимательно рассматривал смену эмоций на лице Киры.
— Кто-то тебя обидел? Почему ты мне не доверяешь?
* * *
Руш не выпускал меня из поля своего зрения. Каждый момент, стоило нам оказаться в одном помещении, я чувствовала на себе внимательный, ласкающий взгляд, который не могла перебить даже эта маска. Страдая от переменчивых ощущений, от стойкого желания нервно передернуть плечами или наоборот, необходимости почувствовать на коже касание его рук, я пыталась избегать Агента.
Все то, что столь явно кружило в воздухе, не делало меня спокойнее, и вовсе не входило в планы. Простое, естественное желание, которое обычно пахнет мускусом и чем-то терпким, похожим на цветы с Тигамы-19, не имело почти ничего общего с тем, что происходило сейчас. Мне казалось, что с каждым днем Руш пытается заглянуть все глубже, добраться до самой моей сути, до тех тонких и чувствительных струн, что прятались где-то за сердцем. Но я вовсе не была намеренно его туда пускать.
— Кира? — Руш попытался поймать меня за руку, но сегодня я чувствовала себя настолько хорошо, что могла разгуливать по челноку без дополнительной опоры, хотя еще в корсете. Отскочив к стене, я быстро шмыгнула мимо, прикрываясь Таном, что в этот момент заходил в каюткомпанию.
— Осторожнее, — придержав меня от столкновения со стеной, с ненапускной заботой проворчал киборг.
— Спасибо, — растянув губы в короткой улыбке, я быстрым шагом направилась к себе надеясь, что Агент не станет заводить разговоры на ненужную мне тему при хальпе.
Тихо ворча под нос, чувствуя, как в теле, не смотря на уговоры, начинают бунтовать гормоны, реагируя на интерес приятного мне мужчины, я не очень осторожно плюхнулась на койку, заложив руки за голову.
Если бы это было просто желание, насколько все могло бы оказаться проще. Агент видел мое израненное, покрытое, как узорами, десятками шрамов, тело. И с ним не нужно было опасаться, скрывая пластины на спине и ключицах, отговариваясь стеснительностью. Руш определенно относился к сильны и выносливым мужчинам. И был достаточно внимателен, чтобы знать, как именно действовать, чтобы доставить мне удовольствие.
Я бы согласилась. Или сама соблазнила. Уж очень давно, и редко, в моей жизни выпадали подобные возможности.
Но только все это становилось неважно, когда на поверхность выползало чрезмерное желание защитить и что-то совсем иное, глубокое и пугающее своей масштабностью.
С трудом отогнав печальные, пугающие мысли прочь, я раскинула голограф, надеясь отвлечься чем-то более приземленным и понятным. Рассматривая последние показатели, что ИИ сумел вынести с корабля, я все прогоняла в голове, раз за разом, можно ли было уйти от преследования. Чувство вины и ощущение, что все вышло совсем не так, как могло бы, никак не хотело покидать, стоило боли в теле стать не такой сильной.
Я заканчивала анализировать третий блок данных, понимая, что больше всего меня подвели именно технические характеристики Летуна, когда в дверь постучали.
Размеренный, четкий стук. Я знала, кто именно может так оповещать о своем присутствии. Но внутри все равно, все сладко и немного тревожно сжалось, стоило Рушу появиться в узком дверном проеме.
Глава 23
Это неожиданное, но сильное ощущение, что я "самый вкусный пирог во вселенной» не хотело меня отпускать еще очень долго. С одной стороны приятное, трепетное, с другой, оно немного пугало. Не то, совсем не то, что мне было надо сейчас, когда вся жизнь с невероятной скоростью, с фейерверками и флажками, бодро летела в черную дыру.
Большую часть времени мне удавалось как-то заглушить эмоции, неуклюже убеждая саму себя, что все не так и плохо, что все поправимо. Но чувство потери контроля, и наложившееся сверху ощущение, что я по ходу падения измазалась в варенье и мазуте, было слишком сильным. Кажется, все события с момента принятия последнего заказа, на самом деле отдавали ароматом ягод и космического топлива. Дикая смесь.
Этот внимательный, изучающий взгляд Руша был совсем не к месту. И совершенно не ко времени был тот трепет, что вспыхивал в теле, откликаясь
