Злодейка - Федоткина Татьяна
— Муська, — прохрипела я. — Я вспомнила, зачем я здесь. Вызывай демонов.
Глава 25. Пропавший профессор
Я чувствовала, как Ольвин сверлит взглядом во мне дыру, но упорно не поворачиваюсь. Начало восьмого курса встретило нас новым предметом Школы Черной Магии. Дверь в кабинет распахнулась. Вошла полноватая женщина средних лет. Темные волосы с проседью аккуратно уложены за спину, темная мантия-накидка следует за преподавателем по пятам. Сразу видно: чернокнижница — в черной одежде. Очень оригинально.
— Доброе утро, студенты, — мягко без улыбки поприветствовала нас женщина. — Я профессор Нархаль. В этом году я попытаюсь донести до вас все о проклятиях, в конце вас ждет экзамен, оценка которого украсит или испоганит ваш диплом. Сразу скажу, что вам придется изрядно постараться, чтобы получить хотя бы удовлетворительную оценку. Открываем конспекты и записываем определение проклятия.
— Ена, — не выдержав моего молчания, зовет Ольвин.
Я недовольно повернулась.
— Ну почему ты снова не пойдешь с нами на обед?
— У меня свидание, — шепчу в ответ. — И на вашем я присутствовать не желаю.
— Первый день учебы, и у тебя уже свидание?
— Ой, а у тебя тоже? — натянула я улыбку.
Профессор монотонно продолжала рассказывать лекцию, совершенно наплевав на всех, кто отвлекался. По моему опыту такие преподаватели в конце курса такую взбучку устроят. Я уже даже чувствовала, как она вносит нас с Ольвином в свой черный список. Хоть где-то будем вместе.
— Мы же уже давно помирились, почему ты до сих пор на меня обижаешься? Я сделал все, как ты говорила.
— Слушай, Ольвин, у тебя что за манера такая идиотская — разговаривать на парах. Дождись перерыва, тогда и побеседуем.
— На переменах ты куда-то убегаешь.
— Сегодня не убегу.
И Ольвин, наконец, дал послушать мне лекцию.
На перемене я, конечно, не задержалась, убежав куда подальше от расспросов Лёвы. Ну не могла я с ним нормально беседовать.
Обдумав свое поведение на следующей паре, когда Лева награждал меня своими осуждающими взглядами, я все же решилась сходить с ним и Ане на обед. Но на этот раз он не стал меня ждать и после колокола, знаменующего обеденный перерыв, сорвался с места и умчался, видимо, к Аньке. Круговорот тупости.
Я все же, не спеша, поплелась в столовку, делать все равно нечего. Люблю подкрадываться. В этот раз моя лисья повадка преподнесла мне на блюдечке интересный разговор.
— Ань, поговори с Ениной.
— Что она опять натворила? — довольно обыденно спросила сестра.
— Мне кажется, она обижена на меня за что-то.
— С чего ты так решил? — жуя картофелину, вела допрос Анька.
— На обед с нами не ходит, почти не разговаривает со мной.
— Вы же вместе учитесь, спроси, почему она так ведет себя.
— Я же говорю, она все время уходит от ответа.
— Знаешь, меня уже начинает бесить, что каждая наша беседа начинается с Ены. Хоть бы раз завел разговор о моих делах.
— Как дела, любимая? — пошел на поводу Ольвин.
Анька отмахнулась. Самое время подсесть.
— Обо мне болтаете?
— Как всегда, — отрываясь от еды, заявила Ане. — Хорошо, что ты пришла. Я, как раз, хотела кое-что сказать вам обоим.
Мы навострили ушки.
— Я хочу с тобой расстаться, — спокойно сказала Ане. Челюсть Ольвина даже магией сложно было бы отскрести от стола. — Я хочу дружить с тобой и дальше, возможно. Но я не люблю тебя, — никаких эмоций, но зато какой цепкий взгляд карих глаз. — Я жалею, что потратила столько лет, упиваясь тобой. Я столько могла сделать вместо страданий. Прости, Ольвин, но в паре с тобой очень скучно. Я поняла, что твое украшение — Енина. Только благодаря ей, ты преображался. Но на самом деле, ничего из себя не представляешь. Без нее.
Я выглядела не лучше друга. Новость ошеломительная. Сколько они там вместе? Да больше года! Все это время я мечтала, чтобы они с Анькой расстались. А тут, когда это произошло, я даже растерялась от неожиданности. Когда моя сестра успела превратиться в бесчувственную стерву? Это ж надо, как она неправильно подобрала слова. Если вообще подбирала. Довольно унизительно. Будь я Ольвином, зарядила бы пощечину. Горжусь ей.
Лёва не смел более задерживаться у нашего стола. Стул, на котором он сидел, с грохотом повалился на пол.
— Ане, ты серьезно?
— Да, — сестра преспокойно продолжила обедать. — Сначала я с ума сходила от счастья, ведь моя мечта сбылась. Мы ходили за ручку, целовались, спали вместе, в обнимку. Но тепла я не чувствовала. Я думала, мне просто кажется, ведь все же хорошо. Физически мы были вместе, но мыслями он витал где-то далеко. Он не помнил ничего, из того, что я ему рассказывала о себе. Перед нашим днем рождения я все уши ему прожужжала о моих любимых незабудках, а он приволок твои любимые нарциссы.
Как-то мы разговаривали, он кивал, мол, слушает. Я тогда назвала его другим именем, намеренно. А он даже не заметил. За это лето я надеялась, что он соскучится, но он даже ни одной весточки не прислал. Раньше я хотя бы могла мечтать о нашей прекрасной жизни, а тут нелепая пелена спала, и я увидела, что ничего не выйдет. А его я вовсе не люблю.
— Почему ты мне ничего не рассказывала?
— Я пыталась. Но при любом упоминании Ольвина, ты просто отказывалась говорить.
— Прости, — вот я дура, зацикленная только на себе.
— Ничего, — улыбнулась Ане. — Теперь можете быть счастливы без зазрения совести. И даже не пытайся мне соврать, что он не нравится тебе.
— Как-то это все неправильно, — заупрямилась
