Екатерина Оленева - Призрачная любовь
Лена кивнула.
— Алевтина Алексеевна? — встревожено окликнула она следователя, которая уже направилась в сторону электрического чайника.
— Да? — обернулась та на зов.
— Мне пришьют дело о превышении необходимой обороны?
Алевтина Алексеевна кивнула, хладнокровно наливая кипяток в чайник для заварки:
— Возможно, — пожала она плечами. — А что? Будут не правы?
— Будут, — буркнула Лена себе под нос.
Она села за указанный ей столик, и постаралась сосредоточиться. Собрать вместе, норовившие разлететься по сторонам мысли. Предстояло описать события дня, уместив их на одном листе формата А-4.
И снова сомнения в том, что все происходит именно с ней, закрались в душу.
— Скажите, а позвонить я могу? — снова подала голос Лена.
— Кому? — вопросом на вопрос ответила следователь.
— Отцу.
— Звони. Отцу можно.
Лена нажала кнопку вызова на мобильном телефоне. Олег отозвался в тот момент, когда она уже начала думать, что на её вызов останется без ответа.
— Алло? — голос звучал устало и напряженно. — Как дела, Лена?
— Плохо. Меня забрали в милицейский участок по подозрению в убийстве.
— Что?!! — Олег не кричал, но в голосе его прозвучало такое количество эмоциональных оттенков, что Лена затруднялась с их определением. Была представлена вся палитра красок от изумления до возмущения; от страха до ярости.
А вот в ней самой, казалось, эмоций уже не осталось.
— Перезвони мне сейчас, ладно? — Попросила Лена. — У меня на счету остались копейки.
Когда Олег перезвонил, Лена кратко, в общих чертах рассказала ему всю историю:
— Понятно, что в свете моих синяков, звонков и криков дело выглядит так, будто, отбиваясь от насильника, я его прибила. А может, и, не отбиваясь вовсе, а так, во время любовных игр, — монотонно закончила девушка.
— Мне нужны имена и фамилии тех, кто с тобой работает. Ты сейчас одна?
— Нет.
— Дай мне поговорить со следователем, ладно?
— Без проблем. — Лена повернулась к Алевтине. — Мой отец хотел бы с вами поговорить. Это возможно?
— Без проблем, — копируя её тон, улыбнулась Алевтина Алексеевна, забирая их рук девушки мобильник.
Пока старшие говорили, Лена записала на бумагу то, о чем только что рассказала отцу.
Пришли, повздорили. Серега начал приставать. Отбиваясь, ударила его табуреткой по голове, рассекла кожу на лбу. Может быть, и не только кожу. Испугалась, убежала. Позвонила подруге по мобильнику, одолженному у неизвестного случайного сердобольного прохожего. Дождалась подругу с её парнем в подъезде. Наверх поднялся Сашка, а когда спустился, сказал, что нашел Сережу мертвым. Вот и все. Что происходило за то время, пока она, Лена, дожидалась Таню, в квартире наверху, — Лена понятия не имела. Может быть, желая смыть следы крови, которая, как известно, весьма обильно течет из лицевых царапин, Сережа решил принять душ, поскользнулся и разбился?
— Давай листок, — сказала Алевтина Алексеевна.
Пробежав его глазами, кивнула
— Ну, что ж, годиться. Судебная экспертиза разберется, что в твоих откровениях сказки, а что происходило на самом деле.
— Все происходило так, как я описала.
— Ладно, ладно. Твой отец сказал, что матери уже позвонили. Так что жди, за тобой приедут.
В комнате было пронизывающе холодно. В эту пору, когда за окном осень борется с зимой, а отопления в трубах пока не предвещалось, мерзло, казалось, все на свете.
— А можно мне горячего чаю? — спросила Лена.
Следователь ухмыльнулась. И налила замерзшей, перепуганной, явно уставшей девочке, чаю.
Пусть погреется.
Из участка Марина с Леной домой возвращались пешком. Мать с ней не разговаривала, храня всю дорогу уничтожающее молчание. Молчание матери причиняло Лене мучительную боль, заставляя не обращать внимания на брызги воды, летевшие со всех сторон, на грязь, на холод. Было чувство, словно на сердце положили огромный раскаленный камень. Девушка шла быстрее и быстрее, как будто стремясь обратить боль в движение. Словно нож разрезала она темноту и дождь. Но мрак смыкался за спиной и зазывно мерцал впереди, по-прежнему не давая облегчения.
По возвращению домой Марина кинула еду на стол, словно собаке, по-прежнему не говоря ни слова, даже не взглянув на дочь.
— Я ни в чем не виновата, — сквозь зубы проговорила Лена, чувствуя, как боль перерастает в злость. — Почему ты так о мной себя ведешь?
— Виновата, — чужим, далеким голосом отозвалась мать. — Раз ты оказалась в такой ситуации, ты — виновата.
— В чем моя вина?! В том, что не дала этому идиоту себя изнасиловать?!
— А ты думаешь, твоя чертова невинность стоит дороже человеческой жизни?!
Лена, опешив, смотрела на мать.
— Ты не должна была встречаться с этим мальчиком, раз уж он тебе не нравился. Должна была как-то иначе обставить ваше с ним расставание, объяснить мотивы своего поступка, извиниться, если на то пошло. Не должна была доводить ситуацию до точки кипения. Женщина отвечает за отношения. Не мужчина! Ты не должна была, ни в коем случае не должна, оставаться с ним наедине! Так что в том, что случилась, ты, как видишь, виновата!
— Но хоть в то, что я его не убивала, мама, ты мне веришь?!
Они обе кричали. Хотя обе очень редко повышали голос. Особенно друг на друга — почти никогда.
— Я не знаю, — прошептала мать, отводя глаза. — Может быть, не рассчитала силы…
— И оставила его в ванной истекать кровью?! Ну, мама, знаешь ли…я бы никогда так не поступила! Когда я выбегала из квартиры, Серега здоровенным бугаем несся за мной, звеня яйцами и потрясая кулаками! Он был живее всех живых. Он был пьян. Он жестоко меня избил. Я — твоя дочь. Мне плохо! А ты не находишь для меня ни одного доброго слова!
— Ты! Ты такая же, как твой отец! — Марина буквально выплюнула фразу ей в лицо. — Безответственная! Бессердечная! Гулящая! — Мать и дочь обменивались взглядами. — Ты думаешь только о себе! Господи, какой позор! Я этого не переживу, — всхлипнула Марина, опускаясь на стул и разражаясь рыданиями.
Лена знала, — у матери больное сердце. Нужно было бежать за каплями, нужно было предпринимать какие-то действия, успокаивать. Оправдываться. Что-то делать. А не было сил. Не было желания. А вот если взять, и сделать то, что избавит её разом от всех проблем? От несправедливых злых упреков? Взглядов? Обвинений? Презрения?
Просто перестать быть.
Накапав "корвалол" в маленький стаканчик, поставив его рядом с матерью, Лена прошла в спальню. Но за всю ночь сон ни разу не сомкнул ей веки. Он тоже решил быть бессердечным.
