Трое на каникулах (СИ) - Лисина Александра

— Ниэль, как у тебя с резервами? — спокойно повернулся ко мне маг, когда стало ясно, что возражений нет, а предварительный план одобрен и принят единогласно.

Я так же спокойно улыбнулась.

— Если твои в порядке, значит, и у меня не закончатся. Если помнишь, с некоторых пор я в этом вопросе завишу только от тебя.

— А я — от тебя, — кивнул Ник. — Лан, железки — на тебе. И все, что касается обороны. Нам с Ниэль, скорее всего, будет не до этого. Надеюсь, в твое воспитание, как наследницы рода, входили занятия по истории?

Ланка усмехнулась.

— Это всякие там легенды и байки, в которых подробно рассказывается, как надо фамильный замок оборонять? О чем речь! Я, можно сказать, на этих байках выросла!

— Тогда что, вопрос решен? Колдун за мага…

— И маг за ведьмака! — хором процитировали мы с Ланкой древний девиз боевого факультета, после чего Ник спокойно развернулся и, отыскав глазами нужного человека, махнул ему рукой.

— Эрт Экради! Подождите! У нас к вам появилось деловое предложение…

***

— Вы сумасшедшие, — тихо сказал главный городской маг, глядя на то, как разграбленный, опаленный, оставленный на растерзание нежити храм один за другим покидают последние жители Рино. — Если мы отсюда выберемся, я непременно напишу ректору письмо и попрошу уволить куратора-безумца, который растит для академии такие безрассудные кадры.

— Полагаю, эрт Ларун будет счастлив получить от вас такую лестную характеристику, — вполголоса отозвался стоящий рядом Ник.

— Не сомневаюсь, — пробормотал немолодой маг. А потом еще раз нас оглядел и недоверчиво переспросил: — Вы уверены, что хотите остаться? Обратного пути уже не будет.

Мы дружно ему отсалютовали.

— Один раз живем, господин маг, — лихо подмигнула ему Ланка.

— Без нас вам точно не справиться, — пожала плечами я.

— А я вообще ни при чем, — с душераздирающим вздохом признался Ник. — Коварный дядька, лелея не менее коварные и далеко идущие планы, намертво приковал меня к этим несносным пигалицам, так что мне просто деваться некуда. Куда они, туда и я.

Мы с Ланкой недобро на него покосились.

— Что? — притворно удивился этот наглец. — Разве я в чем-то соврал?

Проходящий в этот момент мимо нэл Торо бросил на нас беспокойно-сочувствующий взгляд, в котором, впрочем, светилась и толика благодарности. Кажется, старик до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке от мысли, что покидает родной город вот так, поджав хвост и не найдя в себе храбрости лицом к лицу столкнуться с ордами нежити. Лицо у него выглядело расстроенным. У Милы, которая шла чуть дальше, и вовсе глаза были на мокром месте. Сидящая у нее на руках Манюшка тоже хлюпала носом. Да и вообще, момент получился почти торжественным, поэтому дубасить несносного мага у всех на виду было несолидно.

Пришлось нам с Ланкой сделать невозмутимые лица и шепотом пообещать некстати развеселившемуся Нику, что страшная месть его не минует. Он в ответ показал нам язык и этим сбил весь настрой, едва не превратив прощание с горожанами в балаган.

Когда же храм опустел, а колонна выживших споро двинулась прочь в сопровождении пяти тяжелогруженых телег, меня вдруг посетило необъяснимое чувство правильности принятого нами решения. В котором не нашлось места ни для обиды на бегущих из Рино горожан, ни для возмущения черствостью главы города.

Как представитель светской власти, он поступил абсолютно верно, потому что спасал в первую очередь наиболее ценный для империи ресурс — людей. Тогда как бороться с нежитью должны были не простые стражники, а представители магического сообщества. То есть мы. Более того, нас и отговаривать-то никто не осмелился: в военное время власть обычных, пусть даже очень высокопоставленных чиновников, на магов, ведьмаков и колдунов не распространялась, поэтому мы, даже будучи студентами, вольны были принимать решения самостоятельно. И оспорить их правильность мог только специальный трибунал, под действия которого мы, как студенты, тоже не подпадали.

Единственное, пожалуй, о чем я сожалела, — это о том, что мы так и не поквитались с Радисом. Тощий поганец, когда уходил, окатил нас напоследок таким торжествующе-презрительным взглядом, что, честное слово, мне захотелось кинуть в него что-нибудь тяжелое.

Вот гаденыш… И ведь выжил. Спрятался. Уцелел. В отличие от большинства горожан, среди которых, между прочим, было немало куда более достойных людей, чем этот паршивый трус. Впрочем, такие, как он, всегда выживают, потому что, как настоящие крысы, первыми бегут с корабля.

— Ну что, коллеги, за дело? — негромко бросил эрт Экради, когда последний стражник скрылся за поворотом.

Едва дождавшись, когда это произойдет, Ланка решительно повернулась к Нику с намерением отвесить ему подзатыльник, но тот, ловко увернувшись, уже удрал в город — готовиться, благо до наступления темноты времени оставалось не так уж много.

Как и ожидалось, люди господина Рокко вычистили храм подчистую, забрав с собой дорогую утварь, оружие, большую часть нашедшихся в подсобке инструментов, а заодно порядком подчистив окрестности на предмет провизии и вообще всего, что могло пригодиться в дороге. Полагаю, если бы лошадей уцелело больше, они бы нагрузили не пять, а все десять телег. А то и по домам богатеев прошлись бы частой гребенкой, чтобы в пути городские франты, не привыкшие к лишениям и дорожным тяготам, ни в чем не нуждались.

От откровенного мародерства их, вероятно, удержала только мысль, что внутри домов может прятаться нежить. А также тот факт, что, кроме нас, воровать здесь попросту некому. Мертвякам злато и серебро было без надобности. Поэтому добро не пропадет. А когда столичные маги вычистят здесь всю заразу, можно будет вернуться и спокойно забрать все, что плохо лежало.

Нам же за целый день пришлось изрядно потрудиться. Мы с Ланкой были вынуждены вернуться на главную площадь в поисках еды и воды. Мужчины в это времени усиленно готовились к обороне. В частности, обновляли и усиливали завалы вокруг храма, укрепляли ворота и ковырялись в храмовых закромах в поисках того, что помогло бы нам пережить грядущую ночь.

При этом магией они пользоваться не гнушались. Теперь, когда нам не требовалось соблюдать осторожность, у мужчин были развязаны руки. И к тому времени, когда мы вернулись, они вдвоем умудрились разнести на куски несколько десятков домов, расположенных в непосредственной близи от храма.

— Это еще зачем? — опешили мы с подругой, оглядев громоздящиеся повсюду руины. — Вы что, решили уничтожить все прибежища для нежити в надежде, что они под завалами передохнут?

— Не лишено смысла, — к моему неподдельному удивлению кивнул эрт Экради и, выпустив сразу с двух рук две мощные шаровые молнии, в щепки разнес несколько зданий. — Чем больше их тут передавит, тем меньше ночью придет под наши стены. Но сейчас для нас важнее строительный материал. И то, что можно использовать в качестве оружия.

Я в сомнении оглядела мешанину из досок, обломков бревен, камней, битой черепицы и прочего мусора, который образовался на месте некогда крепкого дома.

— И что из этого вы намереваетесь использовать в качестве оружия?

— Все, — усмехнулся Ник и, следом за старшим коллегой создав на ладони шаровую молнию, в щепки разнес соседний дом.

— А не боишься, что нам потом претензию предъявят за разрушение чужой собственности? — поморщилась от раздавшегося грохота Ланка. — Дом-то, между прочим, чей-то. И за него вообще-то деньги плочены.

Маг только легкомысленно отмахнулся.

— Хозяева, скорее всего, мертвы. А у нас тут внештатная ситуация. Так что ради задачи государственной важности мы вольны творить что захотим.

— Еще не факт, что будет кому предъявлять претензию, — тихонько хмыкнула я, наклонившись к Ланкиному уху. — И вообще, если мы выживем, то победителей не судят, а если помрем, то и беспокоиться не о чем.

Ник, каким-то чудом меня услышав, лихо отсалютовал нам и испортил еще один дом. Тогда как его коллега наконец-то перестал беззастенчиво рушить чужую собственность и посоветовал нам вернуться в храм, пока они с Ником заканчивают на улице.