Алия Шакирова - Реванш у смерти
Гормональные ароматы Тарелла проникают глубже. Наслаждение, граничащее с психозом, ударяет в голову, лишает ясности мысли. Это уже не обычная похоть вождя, гордящегося своим либидо. Нечто совершенно иное, тяжелое и легкое, невесомо поднимающее над землей до впечатления парения и пришмякивающее.
Несколько минут каны смотрят друг на друга полубезумными глазами. Альфа в прыжок легко перемахивает через брата. Куда нацелился?
Тет оборачивается. Тарелл уже в человеческом обличье, вытаскивает из машины на обочине ошалевшую девушку. Ничуть не смущаясь внушительного свидетельства своего возбуждения, намотав волосы на кулак, тащит жертву в лес.
Та упирается, пытается кричать. Но альфа легким движением отрывает рукав блузки и затыкает жертве рот.
Волочет все глубже и глубже. В каком-то непроизвольном порыве Тет бежит следом. Зверем или человеком? Не помнит, не осознает нынешнюю ипостась. Только сумасшедшая гонка, только бурлящая в венах кровь, только барабанящий пульс, только происходящее имеет смысл. Захватывает, лишает разума, зачаровывает. Гормоны, эндорфины, феромоны, черт их знает, что еще ударили в голову, подчинили. Так, как не властвовала даже сырая человечина…
Странно… Девушка не источает ни аромата страха, ни ужаса, ни жажды бороться. Приторный вкус удовольствия ни с чем не спутаешь — ей нравится происходящее! Незнакомка упивается силой, заставляющей делать то, чего хочет людоед, жадно втягивает воздух, наполненный приторно-сладкой ноткой, какой раньше не улавливалось в аромате желания Тарелла.
Остановившись в чаще, он раскладывает спутницу на мягкой траве. Та резво сопротивляется, брыкается, толкается. Мощным коленом упершись в живот девушки, кан пришпиливает ее к земле. С такой силищей не поспоришь.
Почти обездвиженная незнакомка извивается, обильно фоня во всех стороны вожделением, упоением. Ногти смачно полосуют спину людоеда, но ранки быстро затягиваются. Тарелл рвет джинсы псевдожертвы, спуская штанины к ногам, и тут же берет ее.
Остервенело, поспешно. Наваливается всем мощным телом, двигается, вбивается. Тет резко выдыхает. Хочется бежать, как во время охоты. Но тело будто парализовано. Возбуждение накатывает волнами, скручивая мышцы живота узлом.
Запах борьбы, секса, восторга любовницы брата сносит все преграды самоконтроля.
Тарелл продолжает вторгаться в партнершу с неистовой силой первобытного желания. Тело ее ездит по траве туда-сюда, не смотря на руки любовника, крепко держащие за плечи. Еще несколько сумасшедших неритмичных толчков и вождь рычит, замирая на несколько минут.
Поднимает обмякшую незнакомку, аромат блаженства которой пропитал лесной воздух, прислоняет к дереву. Девушка зазывно стонет, льнет к людоеду, забыв о театральных попытках вырваться. Не царапается больше, лижет бронзовую кожу Тарелла, мягко урча. Обоюдная похоть альфы и его партнерши лишает Тета остатков сил. Ноги заплетаются, боль в паху тянет и дергает. Девушка нетерпеливо подается вперед, и альфа вновь берет ее, почти подбрасывая вверх. Резко насаживает на себя, точно вонзает кинжал.
— Тарелл, — шепот девушки — томный, преисполненный животного удовольствия возвращает к реальности. К действительности ли?
Может все сон? Дурман затуманенного мозга. Надо успокоиться. Тет трясет головой и медленно пятится. Вождь продолжает… рычит, заглушая восторженные крики любовницы …
Тет бежит в поселение, на родину … Граница… квартал канов. Порог… Холодный душ. Он приносит облегчение. Смывает удушливый аромат похоти, секса, звериного удовольствия.
Да что такое с Тареллом? Лицо его добровольной жертвы! Господи! Какая же она незнакомка! Это же… Полукан из огненных! Тет видел ее на гуляниях племени. Гостила в прошлом году, хотя и не чистокровка. Огненные приняли ее. Принял и Тарелл… Судя по всему не раз и не два.
Ледяная вода прочищает мозг. Тет устало бредет к кровати на обмякших ногах, и падает на упругий матрас.
— Ненгастена любит пожестче, — вспоминается хохот соплеменника любовницы брата.
Утренние лучи солнца освещают нагое тело Тета, распластанное на постели — укрыться не хватило сил. Нервные перегрузки свалили тяжелым сном. Он дома и пусть все идет, как идет.
18
С ног на голову
(Огни)
— Не думал, что козырь пригодится так быстро, — покачал головой Беарн, продолжая хмуриться, — Но уж больно гладко все вышло. Зная характер Тарелла, настырность… С трудом верится, что этот головорез сдался без боя. — Медведь на несколько секунд умолк, задумчиво уставившись в пол.
— Да, не похоже на Тарелла, — согласился Ал, — Он будто нарочно искал повод отдать Стеллу… Ухватился за первую возможность и даже не особо настаивал… Хотя какая разница? Главное — твоя в безопасности.
— И то верно, — кивнул вербер, расслабившись. — Неприятности канов — не наше дело.
Лишь теперь, немного придя в себя, обратила внимание — Беарн в новенькой, свежей красно-коричневой рубахе в клетку.
Стоп! Как он умудрился настолько вовремя добраться до Ала, чтобы совместно дать отпор вождю людоедов? Остался ночевать у Камулов, подоспела информация. Напрашивалась догадка — для друзей у ледяного хранилась сменная одежда. Либо вербер нередко задерживался до утра и держал гардероб.
Перекликаясь с темно-серой футболкой, глаза Ала изменили цвет, засияв глубокой синевой.
— Ты чего? — ледяной медленно подошел и осторожно провел рукой по плечу.
Ох-х-х… В ошалевшем мозгу промелькнула картинка ауры вампира. Так вот где собака зарыта! Думала проблема в массовых убийствах, насилии, «кровавом» питании… нет… У немертвых поврежденная энергооболочка! Раньше не обращала внимания, не изучала энергетику нежити специальным зрением. Возле сердца и чакры «третий глаз» поле новоиспеченного суженного истончалось почти до нуля… Оболочка же головы и вовсе напоминала очень мелкое сито, с дырочками не больше острия иглы.
Значит, мои эмоции преодолимы! Уже доводилось встречать существ с неполноценной аурой — людей, из-за болезни, сглаза или порчи утративших большую ее часть. Есть специальные техники… Однако результат требовалось периодически обновлять.
Плюс открытия — свести ощущения до едва заметных нетрудно. Минус — привыкнуть невозможно. Через каждые недели две-три, а то и меньше буду вынуждена настраиваться заново.
— Огни? — новое касание, от которого все внутри съеживается, морозные острия вонзаются в кожу, аж искры из глаз. Ступор отступает. Осознаю, что по-прежнему стою посреди лестницы, во вчерашнем спортивном костюме и кедах на босу ногу. На голове наверняка птичье гнездо — пряди беспорядочно сползли на плечи и лоб.
