Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия

Лориавель бросила на меня короткий взгляд через плечо.

– Звали прежде так людей, что впоследствии стали народом мираев.

Я ахнула, зажав рот рукой. Ничего подобного никто и никогда не слышал на светлой земле Шейсары. Это было нечто из ряда вон выходящее, чушь, ересь и глупость. Невозможное.

– Ты хочешь сказать, что Мираи убили всех ваших колдунов? Ну зачем бы им это делать? И почему у нас не сохранилось ни капли информации об этом? Вообще, о Стеклянном каньоне в Шейсаре никто не знает! Словно вас и нет вовсе.

Лори пожала узкими плечами.

– Наверное, история геноцида чужого народа – не то, что хочется передавать изо рта в рот, – неловко выразилась она. – И не то, что можно оставить в качестве наследства детям.

Мы уже успели дойти до светлой пещеры, и я с изумлением поняла, что сверкает здесь сама вода. Свет шел откуда-то снизу, как будто под топазовой гладью спрятались огненные кристаллы.

В самой середине озера оказался небольшой островок, в центре которого распустился один-единственный толстый и древний розовый рододендрон.

– Пойдём со мной, – проговорила дочка жреца и ступила на узкий мост, который лежал прямо на воде.

Я охотно пошла вслед за девушкой, с радостью окунувшись в красоту диковинного места. Но не забывала и про наш разговор.

– А почему племя лисшах напало на твоих предков? Наверное, была какая-то причина?

Всё же, несмотря на жестокие слова Лориавель, я не верила, что всё могло произойти вот так вот просто. Никто не станет убивать целый народ без повода.

– Неизвестно это мне, к сожалению. Лишь факт остаётся фактом: сейчас в наших рядах так мало рождается магов, что каждый новый колдун – это сюрприз и всегда праздник большой.

– Значит, ты редкая птица среди шаррвальцев?

Лориавель улыбнулась.

– Да. Мой отец – тоже носитель магии. Однако в нём сила настолько слаба, что почти не проявляется. Благословение уже то, что наследственность его передалась мне и стала сильнее. Я могу двигать камни на расстоянии, могу приказы отдавать на паучьем языке. Это все вообще огромная редкость. Хотя говорить на паучьем мой папа тоже умеет, за что среди других жрецов ему и был присвоен высокий статус. Говорят, отец имеет особую связь с пауками.

В это время девушка подвела меня к огромному дереву, от которого веяло древней силой. Я думаю, что вообще от любого растения, которое имело бы размеры этого рододендрона, веяло бы чем-нибудь подобным. Потому что дерево было поистине громадным.

А ещё вблизи оказалось, что у него совершенно изумительная изумрудно-зелёная кора. Казалось, она и впрямь сделана из какого-то драгоценного камня.

– Это древний Хризопразовый рододендрон, – пояснила Лориавель, аккуратно присаживаясь среди мощных высоких корней. – Сердце Красной матери. Говорят, веков много-много назад, когда наше племя было изгнано в земные недра, Красная мать не дала нам погибнуть. Она приказала детям своим, и вместе с нами в разломы земной коры ушли тисовые пауки, которые впоследствии помогали нам строить город, шить одежду и приготавливать снадобья, которые одинаково успешно могли убивать и сохранять жизнь.

Лориавель кивнула куда-то мне за спину, и, неловко обернувшись, я увидела, что среди высоких мхов, устилавших землю вокруг старых корней, торчат десятки круглых блестящих глаз.

Здесь было очень мягко! А теперь ещё немножко страшно, потому что остров, на который привела меня дочка жреца, был домом для десятков маленьких черных пауков с красными брюшками. Для тех самых, которые раз в несколько лет совершали нашествие на Шейсару, всегда в обязательном порядке оставляя после себя некоторое количество уничтоженных человеческих жизней…

Сейчас они казались маленькими и милыми, в отличие от крупных, размером с собаку, – тех, которые выбирались на поверхность и несли смерть. Но красные брюшки означали однозначное: эти крохотные товарищи, блеском глаз напоминающие драгоценности, так же смертельно ядовиты, как и их взрослые сородичи.

Я не сказала бы, что пауки когда-либо пугали меня. Однако такое огромное скопление насекомых, способных убить в мгновение ока, не внушало мне чувства спокойствия.

А ещё я начала слышать тихий шёпот…

– Бояться не надо, – продолжала тем временем Лориавель, видимо заметив мой взгляд. – Неопасные они. По крайней мере, для нас. Тисовые пауки – наша семья.

– Они, может быть, и ваша семья, но я-то не уроженка Стеклянного каньона, – ответила, нервно поежившись.

Казалось, что мелкие паучишки подбираются ко мне со всех сторон.

Лориавель покачала головой.

– Бояться не надо, – повторила она. – Теперь ты живёшь с нами и, как бы ни хотела вернуться домой, к сожалению, назад путь закрыт для тебя. А это означает, что теперь одна из нас ты. Знаю я, что пауки пугают шейсарок. Реакция твоя – одна из лучших среди тех, которые я видела. Другие девушки… в основном кричали.

– Ты приводила сюда ещё кого-то? – удивилась я. Хотя, впрочем, особо удивляться нечему: не я первая рабыня для их паучьего божества и не я последняя.

– Никого не приводила, – вопреки моим размышлениям ответила она. – И с тобой я пришла сюда только потому, что нравишься мне ты.

Дочка жреца мягко улыбнулась, а затем нашла среди мха три аккуратных маленьких камушка и зажала их в ладони.

– Это место священно, и мало кто допущен до него. Именно сюда впервые спустились те, что остались в живых после бойни. Здесь первые шаррвальцы основали каньон, а Красная мать вырастила древо это.

Она на миг замолчала, а затем продолжила:

– Да и сама ты видела, что попасть сюда не так-то просто. Лишь обладатели магии способны на это.

С этими словами Лори раскрыла ладонь прямо передо мной и, сжав губы, вся напряглась.

Снова я безуспешно вглядывалась в её лицо, но так и не увидела ни намёка на то, что моя собеседница произнесла хотя бы звук. И несмотря на это вокруг раздался отчётливый голос, в котором на этот раз мне почудились знакомые нотки голоса самой Лориавель:

«Пусть камень и твёрже льда,

В руках моих он – вода…»

Едва она это произнесла, в тон ей зашептали десятки голосов:

«Красиво… Правду говорит… Колдунья… Наша…»

Меня проняло мурашками с головы до ног. Я старалась не оглядываться, потому что на этот раз была уверена: шёпот принадлежал паукам.

Зато едва прозвучали слова заклятия, которые, судя по всему, мысленно произносила моя собеседница, как камушки в её руках вдруг поднялись в воздух и начали танцевать, крутиться по кругу, словно живые маленькие птички. Только крылышек не хватало.

Я задержала дыхание, не веря своим глазам. Никогда не видела ничего подобного. В Шейсаре ни один человек, мирай или мильер не обладал подобной магией. Или мне об этом не было известно. Но даже гоблины, которые по чуть-чуть владели всеми видами волшебства, кажется, не умели такого.

– Это удивительно, – воскликнула я и, не сдержавшись, захлопала в ладоши.

Лориавель широко улыбнулась, а затем резко выдохнула, словно сбрасывая с плеч невидимый тяжеленный груз. Едва она это сделала, как три камушка, кружащиеся в воздухе, тут же упали.

– К сожалению, надолго не хватает меня, – улыбнулась она.

– Ну это уже восхитительно! – заверила собеседницу. – Я вот совершенно не обладаю магией, а, признаться, когда-то в детстве мне этого очень хотелось.

– Может быть, попробуешь поколдовать, как я? – вдруг предложила Лориавель. – Всегда хотела учителем быть. Знаешь, ведь может статься, что у тебя шаррвальские корни.

Я шумно сглотнула, стараясь не показывать, насколько меня беспокоили её слова. Ведь она говорила ровно то же самое, о чём и я думала все последние дни.

Не успела я ответить, как Лори продолжила:

– Да, может показаться, что это странно. Однако много наших детей спрятано наверху. – Она ткнула в потолок пещеры. – А ты… похожа на нас.

Я на секунду замерла, а затем, резко выдохнув, спросила: