Шакал (ЛП) - Уорд Дж. Р.
— При других обстоятельствах, — сказала Никс, — я действительно могла бы влюбиться в тебя.
Она не ждала от него ответа. Но затем его голос, такой хриплый и низкий, пробился к ней сквозь тьму.
— При других обстоятельствах я бы влюбился в тебя еще сильнее. И я ни на секунду не пожалел о смятении в моем сердце.
Закрыв глаза, Никс почувствовала боль, пронзившую центр ее груди и не имевшую ничего общего с пулевым ранением. К черту эту чушь о том, что лучше-любить-и-потерять-чем-никогда-не-любить-вообще. Она бы предпочла никогда не встречать Шака.
Теперь ей придется жить с осознанием того, что у нее никогда не будет.
Если конечно, она выберется из этой тюрьмы живой.
Наклонившись вперед, она окинула взглядом Улей.
— Он совершенно пустой. Это нормально?
— Нет. Абсолютно нет.
— Что будем делать?
— Мы не можем оставаться здесь и не можем пойти назад. Нам нужно вернуться в скрытый проход. Иди налево и двигайся быстро, но не беги. Просто иди так, будто знаешь, куда направляешься.
Глубоко вздохнув, Никс произнесла короткую молитву и выскользнула из расщелины, не оглянувшись. Она держалась близко к стене Улья, так близко, что ее раненое плечо ударялось о камень, каждый удар заставляя ее стиснуть зубы. Голова вниз. Глаза опущены. Плечо по стене. Голова вниз. Глаза опущены. Плечо по…
Шак рванул вперед, и она почувствовала облегчение. За его огромным телом она чувствовала себя в большей безопасности, пока не осознала, что у нее в руке пистолет. Она под накидкой переложила оружие в руку со стороны стены. Последнее, что ей было нужно, — это чтобы отблеск металла все испортил.
Только когда они вернулись в главный туннель, широкий, заполненный заключенными, она осознала, что они покинули Улей. Она этого даже не заметила. Где был этот поворот… поворот… который выведет их обратно в укромное место. К водопаду. К купели.
Она стремилась в то замкнутое пространство, как будто оно было родом из ее детства, местом, которое она посещала много раз, анклавом защиты от любых бурь за пределами семейного дома.
Это все эмоции. Они не имели физического воплощения, если вдруг вам захочется потрогать или подержать их в ладони, но все же они были материальными, учитывая их способность к великим изменениям. Конечно, если бы у чувств были руки, способные строить, красить, декорировать, они могли бы превратить пещеру посреди тюрьмы в дом мечты.
Именно об этом она думала, когда Шак дернул ее за рукав, заводя за угол и останавливая. Пока он проверял, нет ли за ними погони, Никс изучала мужчину. Его челюсть все еще была в крови охранника, которого он едва не съел, а пряди его длинных темных волос выбились из косы. Свежая красная кровь запачкала его тунику в нескольких местах, и каждый раз, когда она дышала через нос, Никс улавливала собственный запах. Тем временем Шак тяжело дышал, его лицо пылало, но он был собран. Его взгляд оставался острым и решительным. Как и его движения, когда он обнял ее и хлопнул рукой по стене.
Когда скрытая панель отодвинулась, Никс почти бросилась в защищенный проход. И расслабилась, только когда они оказались заперты в безопасности.
Свечи вспыхнули на уровне земли. Но Никс знала, куда идти.
Она снова шла впереди… не то, чтобы направление было выбрано целенаправленно… и когда шум льющейся воды и запах чистого воздуха достигли ее чувств, она задрожала.
Её ноги подкосились, когда она завернула за последний поворот и увидела купель.
Шак поддержал ее. Впрочем, как и всегда.
Когда он усадил ее на один из гладких камней, она поддалась жадной хватке гравитации и уставилась в глянцевый потолок. Их движения потревожили пламя на головках фитилей вокруг, и она наблюдала, как тени танцуют на грубом каменном потолке.
Боже, у нее болела спина… нет, погодите. Она лежала на рюкзаке.
Никс со стоном сбросила накидку, а затем нейлоновую сумку с оружием, и когда последняя плюхнулась на пол, Никс уступила изнеможению. Или, может, она потеряла сознание. Трудно сказать.
Когда лицо Шака появилось над ней, она захотела поцеловать его. Просто потому, что он все еще жив, и она тоже.
На данный момент.
— Позволь мне снять с тебя ветровку, — сказал он. — Нужно узнать, насколько плохо дела обстоят с плечом.
Никс кивнула и сделала все, что могла, чтобы помочь ему избавиться от слоев укрывающей ее одежды. Когда она дошла до рубашки с короткими рукавами, они оба осмотрели ее плечо.
— Прошло по касательной, — выдохнул он, закрыв глаза и выпрямившись. Потирая лицо ладонями, он тихо сказал: — Хвала Деве Летописеце.
Никс потрогала красную полоску на внешней стороне плеча, и когда снова началось кровотечение, она оставила рану в покое. Благодаря способности вампиров к быстрому исцелению, рана, которая была не настолько глубокой, чтобы доходить до основной мышечной массы, уже срасталась. Если она будет вести себя правильно и ближайшие пару часов не будет сильно напрягаться, то скоро рана полностью закроется.
Но было ли у них столько времени?
Откинув голову на камень, Никс закрыла глаза и попыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала такую усталость. А потом она услышала голос Шака в своей голове, который повторял фразу о касательном ранении…
Монти Пайтон[8].
Сквозь глубокую, пробравшую до мозга костей усталость, всплыла сцена из «Священного Грааля», где рыцарь, проигравший битву на мечах, брызгал кровью из каждой конечности, восклицая то же самое своим надменным британским акцентом.
Прошло по касательной.
— Тебе стало легче? — спросил Шак.
Никс открыла глаза.
— Что, прости?
— Ты улыбаешься.
— О, это не из-за… фильм, ты точно его смотрел… — она замолчала. — Эм, не обращай внимания.
Шак не смотрел этот фильм. Ни одного фильма в жизни.
Никс снова сосредоточилась на нем. И когда она протянула к нему руку, он потер ладонью линию челюсти и подбородок, будто его смутила кровь мужчины, которого они убили вместе… словно он хотел, чтобы она не видела то, что видит сейчас.
— Подойди, — попросила она.
— Нам нужен план.
— Я знаю, но сначала подойди.
Когда он, наконец, оказался ближе, Никс отвела его руку от лица. Потянувшись к воротнику его туники, она расстегнула пуговицы на высоком воротнике и распахнула лацканы.
Его взгляд стал отрешенным. Словно он знал, на что она смотрела.
— У тебя нет ошейника с замком, как у других, — сказала она. — И охранникам запрещено причинять тебе вред. Кто ты на самом деле и почему ты решил быть здесь?
— Я такой же заключенный, как и все остальные.
Никс показала головой:
— Ты мне врешь.
Глава 24
Стоя в гостиной Джабона, Рейдж впитывал все подробности катастрофы, будто расположение фигур каким-то образом могло обнажить правду, скрытую под поверхностью обвинения: Эллани в ее испачканном кровью шелковом халате, с бледным, убитым горем лицом. Ее мамэн, что придерживала подол платья, готовая в любую минуту сорваться с места… хотя, учитывая ярость на ее лице, казалось, что она собиралась вступить в бой, а не бежать.
С дочерью? — подумал Рейдж. Или с мужчиной, которого обвиняли?
Шакал тем временем выглядел ошеломленным, его шок был настолько глубоким и искренним, что у него явно пропал дар речи.
И, наконец, Джабон, стоящий перед закрытыми дверями своей столовой, его застывшее, похожее на маску, лицо скрывало то, что должно быть, являлось накрывшей его тревогой: член Глимеры может принимать в своем доме бесчисленное количество гостей, в том числе тех, кто, возможно, отличался менее безупречной репутацией… но при условии, что «сомнительные» действия с менее чем «уважаемыми» гостями происходили за закрытыми дверями и без излишнего внимания к тем, кто входил и выходил из спальни, посему без социальных последствий. Без сомнений, были приглашения Джабона, которые могли и наверняка отзывали, и вероятно некоторые благородные женщины отказывались сидеть рядом с ним на праздниках, но в целом, он предоставлен сам себе и был свободен открывать двери своего особняка кому угодно.
