Лори Фрэнкел - До скорой встречи!
Мэгги Бенсон помогла Сэму многое понять о молоденьких девушках, чего он сам не понимал, будучи подростком. Они вечно говорили то, чего не имели в виду. А что они на самом деле хотели сказать, угадать было невозможно. Сэм с радостью оставил юных девиц позади, когда ему стукнуло двадцать. Этим девчонкам было еще рано пользоваться службой онлайн-знакомств и умирать, поэтому Сэм мог спокойно позабыть о них на ближайшие лет четырнадцать, по его подсчетам.
Однако, случается, и юные девушки уходят из жизни. Без сомнений, Мэгги Бенсон любила родителей, но в ее электронной истории не сохранилось эсэмэсок лучшей подружке с признанием «Знаешь, я так люблю маму с папой!», заметок в социальных сетях со словами: «Сегодня я поняла, как много родители сделали для меня» или писем бойфренду с объяснениями: «Послушай, я не приду к тебе сегодня вечером, меня не пускают родители, и я их полностью понимаю: они боятся, мы пойдем до конца, а нам еще слишком рано, и ты можешь обидеть меня, и, естественно, их страшит мысль о том, что их маленькая девочка потеряет девственность». Вместо этого Мэгги писала своему парню: «Родители — жуткие зануды, они ничего мне не разрешают!!!!» — и слала подружке сообщения: «Ненавижу предков! Они ничего мне не разрешают!!!!» — и писала в заметке: «Сегодня я поняла, как рада, что наконец уеду в колледж. Ура!! Свобода!! А то предки ничего мне не разрешают!!!!» Ну и так далее.
— Мне необходим переводчик, — объявил Сэм.
— Для чего? — удивилась Мередит.
— Для молодых девушек.
— Но зачем?
— Они не говорят то, что думают.
— Никто не говорит то, что думает.
— Все время — действительно никто. Но большинство все-таки хоть иногда говорит правду. Чаще всего.
— Молодежь сама не знает, что думает.
— Парни знают. Они думают одно и то же: «Хочу секса».
— Но они так не говорят! — возразила Мередит.
— Вообще-то, именно так и говорят.
— Хорошо, я буду твоим переводчиком.
— Ты не юная девушка.
— Была когда-то.
Сэм скептически оглядел любимую.
— Когда мне было тринадцать, — начала Мередит, — я сказала лучшему другу Люку Фельдштейну, что больше не хочу с ним дружить, потому что он пригласил меня на школьный бал, а я отказалась, так как Кимми Митчелл поспорила с Кристи Грейвс, что я пойду на бал с Люком, как потом выяснилось, из зависти, ведь ей тоже нравился Люк, но я-то думала, она считает, мне больше пойти не с кем, и я сказала Люку «нет», а он взял и пригласил Анну Вонг.
— Так, и почему ты перестала с ним дружить?
— Я не перестала, я только сказала, что хочу перестать.
— И почему ты так сказала?
— Не стоило ему приглашать Анну, ведь он сначала меня пригласил.
— Но ты ведь отказалась.
— Правильно, но он не должен был больше никого приглашать.
— Почему?
— Потому что я ему нравилась. И он мне тоже. Очень-очень.
— Тогда почему ты отказалась пойти с ним на танцы?
— Чтобы Кимми Митчелл не сочла меня неудачницей.
— А ты дружила с этой Кимми?
— Нет!
— Тогда какая разница, что она о тебе подумала бы?
Мередит пожала плечами.
— Получается, Люк должен был остаться дома, потому что ты сходила с ума из-за какой-то глупости?
— Я бы тоже осталась дома. Вместе с ним.
— Ты сказала ему об этом?
— Нет.
— Но как он должен был догадаться?
Мередит снова пожала плечами.
— Тогда логично, что он позвал Анну Вонг вместо тебя, — заключил Сэм.
— В чем логика?
— Ты плохо меня слушала. О чем думают все парни? О сексе.
Бабушки и дедушки, в отличие от молоденьких девчонок, всегда говорили что думают. Если Мэгги писала, что ненавидит родителей, то имела в виду, что ей семнадцать, она переходит во взрослую жизнь и ей одновременно весело и страшно, любопытно и боязно и она чувствует себя потерянной и любимой. Если Ливви говорила: «Вам с Сэмом нужно взять отпуск и прилететь ко мне во Флориду, ведь здесь чудесная погода, а вы слишком много работаете» — именно это она и имела в виду, ничего другого. В этом плане с бабушками и дедушками было гораздо проще. Но, с другой стороны, Мэгги Бенсон посылала в среднем по семьдесят два СМС-сообщения в день, обновляла сведения на странице в «Фейсбуке» одиннадцать раз в день и оставляла комментарии на страницах друзей шестьдесят один раз в день. Мэгги вела два блога, комментировала девять чужих и еще пятнадцать просто читала. На ее имя было зарегистрировано три электронных почтовых ящика. К ее учетной записи на сайте сервиса «Фликр» было привязано 2896 фотографий и тридцать восемь скачанных с «Ютуб» роликов. Примерно четыре раза в день ее отмечали на своих фотографиях друзья. А что делал Сэм в среднем четыре раза в день? Отсылал потенциальных клиентов домой, так как их бабушки и дедушки никогда в жизни не пользовались компьютером. Пожилые люди — это ниточка, связывающая нас с прошлым, все верно, но у них нет электронной истории. Если Сэму и удавалось помочь очередному расстроенному внуку или внучке, то дело обычно ограничивалось электронной почтой. Очень редко у дедушки или бабушки оказывался аккаунт в «Фейсбуке» или ноутбук с видеокамерой.
— Вот на чем мы будем терять клиентов, — пожаловался Сэм. — Старики настолько предсказуемы, что их физическое присутствие в беседе практически не нужно. Самая современная техническая новинка, которой большинство из них пользовалось, — это тостер! Дальше они не ушли.
— Вот почему маркетингом занимаюсь я, а не ты, — сказала Мередит.
— А проблема с молодежью в другом: их электронная коммуникация невероятно обширна, но они никогда не имеют в виду то, что говорят.
— Значит, нам нужны мертвые пятидесятилетние, — заключил Дэш.
— Или секущие в компьютерах девяностолетние старики, — добавила Мередит.
— Или скучные и честные подростки, — вздохнул Сэм.
— Или компьютерный гений мирового масштаба, — произнесла Мередит, поцеловав Сэма в губы.
— Вместе с услужливым парнем, всегда готовым сбегать за очередной порцией латте, — добавил Дэш, тоже поцеловав Сэма в губы и направившись к дверям, чтобы сходить за кофе. В конце концов Сэм добавил к алгоритму специальный фильтр для проекций младше двадцати пяти лет, который учитывал, что молодежь любит родителей, но не говорит об этом, и модифицировал нужным образом их поведение. Да, в этой работе было много нелегких моментов, к которым нельзя подготовиться, даже зная, что они рано или поздно настанут.
Дабы нейтрализовать вредное воздействие подобных моментов, Дэш учредил «Ночь итальянской пиццы» — воскресный ужин для всей семьи. Это позволяло решить сразу несколько проблем. Во-первых, они приглашали Пенни, а значит, присматривали за ней, кормили и отправляли домой с остатками еды. Во-вторых, они приглашали Джейми, а значит, поддерживали с ним дружбу, ведь он не только хороший парень, но и потенциальный сотрудник их компании — эта идея нравилась Сэму, поскольку теперь он хотел побыть боссом, а Дэшу пришелся по вкусу милый акцент британца. В-третьих, Дэш мог избавиться хотя бы от части самодельной моцареллы — пока единственного сорта сыра, который неплохо ему удавался, — и освободить немного места в холодильнике. Но самое главное, эти ужины вытесняли тоску по умершим подросткам с помощью того, что больше всего на свете любит и стар и млад: дружбы, смеха, вкусной еды. Пристанище в любви, пристанище в жизни. Редкий шанс побыть вместе. Конечно, они и так круглые сутки были вместе, но постоянно занимались салоном, и поэтому работа начала заполнять все их время. За завтраком они переживали из-за проблем с интерфейсом, в постели обсуждали ценовую политику. Даже Дэш, раскладывая моцареллу по формам, прорабатывал юридические вопросы, касающиеся права на частную жизнь и всего прочего. Но в «Ночь итальянской пиццы» любые разговоры о работе становились запретной темой, поскольку Пенни ничего не поняла бы, а Джейми, пока его не отправили в рабство к Сэму, не должен был ничего знать. Таким образом, содержание этих «Ночей» становилось предельно ясным: дружба, смех, вкусная еда. По воскресеньям Сэм снова обретал семью, пусть всего на пару часов.
