Волчья ягодка - Диана Дурман
Дверь чёрного входа натужно хлопнула, закрываясь за крупной фигурой хозяйки этого домика. Она, смешно фыркая, стряхнула с необъятного платка снег, потом смела его с покрытой тряпицей корзинки, постучала подбитыми мехом сапогами о плетёный коврик и только после этого заметила меня. В серых глазах засветилась радость, но она испарилась, едва стало понятно, что я не в духе:
– Ведочка, что-то случилось? – раздался обеспокоенный голос.
Раз уж приветствие не задалось, то можно сразу перейти к сути – решила я и со всей серьезностью спросила:
– Мам, скажи честно: я ужасна?
Светлые брови моей приёмной матери нахмурились, делая ещё более явными и без того глубокие морщины. Она не понимала о чём речь, и я уточнила:
– Как человек, я ужасна?
По кухне прокатился тяжелый вздох, и мама стала разуваться – судя по запаху выпечки из корзинки, она выбегала к подруге-соседке – попутно рассуждая:
– Для начала, мне кажется глупой затеей сравнивать элетари с обычными людьми без магии...
– Хах, – грустно усмехнулась я, перебивая мать, за что в меня вонзился осуждающий взгляд, но я не впечатлилась и продолжила, – ты и о древнем названии моей расы узнала лишь после того, как нам на лекции об этом рассказали. Очень немногие в курсе, что с людьми у нас общее только строение тела.
Вообще это название никто не скрывал. Всем проще называть нас ведьмами да ведьмаки, чем какими-то чудными «элетари». Тем более раз мы, как ни посмотри, похожи на людей, лучше уж сделать вид, что мы просто люди с магией. Так куда безопаснее.
Пока мои мысли опять унеслись не в то русло, мама сбросила с себя плащ и приблизилась ко мне. Тряпица с корзинки была сдёрнута, выпуская наружу сладкий запах пирожков, и, просвистев, не больно хлестнула меня по предплечью, захватывая при этом часть спины. Поморщившись, смиренно приняла кару.
– Не перебивай мать, – шлепнули меня полотенцем ещё разок для профилактики и продолжили. – Я-то знаю правду, потому и говорю, что глупо сравнивать себя с людьми. Но раз тебя так волнует ответ именно на этот вопрос, то я кое-что тебе скажу. – Мамино румяное лицо разгладилось, и она с кряхтением сев на стул рядом со мной серьезно сказала: – Поверь, плохой человек никогда не задумается о том, насколько он ужасен. Именно уверенность в своей безгрешности делает нас плохими людьми.
На душе после этих слов стало чуть спокойнее.
Я всегда прислушивалась к словам матери. Всё же когда она взяла меня к себе, ей довелось многое повидать за свои тогда почти сорок лет. Теперь же, глядя на её седые пряди я была не рада нашей разнице в возрасте – люди живут гораздо меньше нас и магией её жизнь мне надолго не продлить.
Чтобы хоть как-то развеять свернувшуюся в груди тоску я, пожалуй, слишком наигранно весело фыркнула:
– Ты сейчас просто взяла и морально растоптала по-настоящему хороших людей, которые стараются жить правильно.
Мама хмыкнула и, махнув рукой, задиристо спросила:
– Правильно? Так у каждого своё правильно и оно не всегда верное. – Я усмехнулась, принимая её сторону, за что мама погладила меня по лежащей на столе ладони и тепло продолжила: – Детка, ошибаются все без исключения. Просто кто-то учится на своих ошибках, становясь при этом лучше, а кто-то упорно гнёт свою линию.
Радоваться я не спешила, потому что наш разговор был пока слишком абстрактным. И чтобы очистить зачатки совести я уточнила:
– То есть ты не считаешь меня плохой? – мама покачала головой в ответ. – Даже если будешь знать, что за последнее время я обидела многих и не раскаиваюсь в этом?
Последние слова ей не понравились, но она предусмотрительно не стала сразу ругаться. Поднявшись из-за стола, мама направилась к печи со словами:
– Видимо разговор будет долгим. Заварю-ка я побольше чая, чтобы его хватило, пока ты будешь рассказывать обо всём, что успела натворить за эту неделю.
Раз уж я пришла сюда с твёрдым намерением получить совет необходимо быть откровенной.
Рассказ и правда оказался долгим, но только потому, что я не стала ничего утаивать. Правда пришлось покорно стерпеть ещё два удара полотенцем: один, когда рассказал о том, каким образом заставила накинуться новых студентов на моих одногруппников, а второй после чистосердечного признания в желании стравить парочку оборотней. Между прочим, это желание очень усилилось из-за случая в раздевалке после дуэли с Рейной.
Когда на самом интересном месте в наш жаркий уголок ворвался Дамиан, я скорее еще больше завелась, чем растеряла настрой. Даже его грозовой взгляд меня не остудил тем более после слов неожиданно упрямого и своевольного Кириана:
– Твоего мнения я не спрашивал, – слова моего проклятого звучали непреклонно, пока его рука, обнимающая меня за талию, даже не думала меня отпускать.
– Кириан, – произнёс твёрдо Дамиан, – ты уже забыл, что она сделала с тобой?
Пришлось сдержать ехидный смешок, и вопрос о том насколько же эти оборотни откровенны между собой, раз обсуждают такое.
В груди Кириана, к которой я бессовестно прижималась, при этом лукаво глядя на застывшего Дамиана, зародился гул. Однако снежный волк, даже не сорвавшись на рык досадливо бросил:
– Нет, не забыл, и сейчас мечтаю, чтобы именно ты поскорее забыл об этом.
Тут уже я не смогла смолчать и как бы, между прочим, задумчиво протянула:
– Просто не нужно было рассказывать о наших делах на каждом углу. – Мой вклад в разговор не оценили, и я получила лёгкий шлепок по бедру.
– А он и не рассказывал, – неожиданно просветил меня Дамиан, всё сильнее сжимая челюсть. – Моя обязанность следить, чтобы этим детишкам не угрожала опасность.
Откровенная насмешка над оборотнем в моих загребущих ручонках осталась без внимания. Прикинув, что волчий куратор мог иметь в виду я предположила:
– Хо, так у тебя есть артефакт реагирующий на проклятья?
После этого вопроса Кириан, наконец, повернулся ко мне и подозрительно посмотрел. А это забавно, что его не задели слова Дамиана, но моё панибратское обращение к мужчине вызвало такую реакцию.
– Он в том числе, – ответил Дамиан, явно не собираясь оставлять нас наедине. Его совсем не смущало,
