Темнейшая судьба - Джена Шоуолтер
Листья и ветки хлестали его по рукам и задевали крылья. Его босые ноги ступали по камням, растирая их в порошок.
Его уши дернулись, уловили радостный смех. Хлопки. Восемь различных голосов. Там! Брохан прибавил скорость и прорвался сквозь стену из колючей листвы.
В поле зрения появилась группа бессмертных. Двадцать две особи, в основном мужчины и лишь несколько женщин. Разнообразих видов. Вампиры и берсерки, которых Брохан учуял раньше, плюс несколько оборотней, колдунов и банши. Они стояли в кругу, окружая что-то… или кого-то… слишком увлеченные происходящим в центре круга, чтобы его заметить.
— Теперь не такая хвастливая, да? — крикнула банши, заработав множество смешков.
Брохан не стал останавливаться, чтобы задать вопросы. Он ударил. Банши, самые опасные существа, упали первыми. Он полоснул когтями по их горлам, заставив замолчать прежде, чем они успели закричать. Когда они упали, остальные заметили его и приготовились атаковать.
Слишком поздно. Он взмахнул крыльями, сбив половину группы на землю… разрезав их на куски. К его удивлению, Принцесса сражался рядом, не давая вампиру подкрасться к нему.
В поле зрения появилась бледная фигура со спутанными светлыми волосами, и Брохан чуть не сошел с ума. Виола стояла на коленях, ее руки были привязаны к столбу за спиной. Голова была низко опущена, во рту торчал кляп. Она была перепачкана грязью и кровью с головы до ног. От платья осталось всего несколько нитей.
Его уверенная в себе богиня выглядела… сломленной.
У него задрожали колени. Брохана охватило желание подойти к ней. Сопротивление разрывало его на части, но он устоял. Эти люди причинили ей вред. Они должны страдать.
На глаза упала красная пелена, когда Брохан атаковал с удвоенной энергией, безжалостно прорубаясь сквозь их ряды. Смех и хихиканье переросли в крики. Он позаботился о том, чтобы каждый удар причинял максимальную боль и наносил урон.
Последние из бессмертных сбежали, спасая свои жизни.
— Отпусти их, — казалось, Виола говорила через кляп. Должно быть, он неправильно расслышал ее, потому что готов был поклясться, что следующими ее словами были: Это заслужено.
Брохан покачал головой. Он отказывался ей верить, но ее заплаканные глаза его убедили. Она действительно просила пощады для своих мучителей.
Он подчинился… с трудом. Хотя его ярость не утихла, он подскочил к своей богине. Своему котенку. Слезы навернулись ему на глаза, когда он осмотрел все ее раны. Как можно нежнее Брохан освободил ее из пут. И ее тело сразу же обмякло.
В горле у него образовался комок, который его душил.
— Я здесь, котенок. Я здесь. Все наладится. — обхватив ладонями ее щеку, он повернул ее лицо к себе.
Воспаленные глаза, остекленевшие от боли, пытались сфокусироваться на нем. Свободной рукой Брохан вытащил кляп. Все это время Принцесса бегал кругами вокруг них.
— Мне так жаль, что я не снял наручник. Мне так жаль, что я подтолкнул тебя к этому.
— Больше нет нужды меня спасать. — ее голос был прерывистым, слова невнятными. — Ключа нет. Это только слухи. Я не могу спасти МакКадена. Не так, как ты надеешься.
— Я уже начал подозревать. Мы поговорим об этом, когда ты поправишься. — она исцелиться. На меньшее он не согласен. Брохан старался держаться как можно спокойнее, изо всех сил стараясь ее не толкнуть. — Пойдем домой, хорошо? Позволь мне позаботится о тебе.
— Нет, — ответила Виола со стоном, борясь с ним, несмотря на слабость. — Я не стану пленником.
— Я больше никогда не совершу подобной ошибки, клянусь. Пожалуйста, котенок, окажи мне честь. Я тобой очень дорожу.
— Мной? — ее сопротивление ослабло, пока Виола полностью не обмякла.
— Пошли, Принцесса, — сказал он, пока Виола не успела передумать. Он переместился в ее спальню. Животное последовало за ним.
Брохан прошел в душевую кабинку. Не выпуская из рук свою добычу, он открыл воду. Кровь и грязь потекли в канализацию. Он не стал утруждаться себя попытками раздеться — просто сел и прижал богиню к своей груди. Сняв с нее платье, он оценил ущерб. Ее бедная культя так и осталась живой раной.
— Всегда оказываюсь в воде, — пробормотала она, когда их окутал пар. — Логично. Мою мать зовут Диона. Первая жена Зевса.
— Океанида и мать Афродиты?
— Та самая.
— Но именно эта богиня заключила тебя в Тартар, да? — та, которая заточила ее в детстве.
— Угу. После того, как я сбежала от нее, она обвинила меня в ужасном преступлении. Приказала арестовать. И да, я вроде как убила ее слуг и разрушила ее дом. Если это означает, что все они умерли, крича, а я оставил это место в пепле. Но у меня была веская причина! Моя свобода. Она боялась, что Зевс узнает правду о ее романе с кошкой-оборотнем. Не то чтобы я помнила эту ужасную, разрывающую душу правду целую вечность.
— Что случилось с твоей памятью?
— Демон. Ему нравится что-то скрывать от меня. Особенно нравится заставлять верить, что я обрекла себя на пожирание душ. Думаю, осознание того, что твоя мать разрушила твою жизнь, не способствует твоему самоуважению. Но я отвлеклась. Мой отец был… — Виола застонала. — Не могу поверить, что признаю это вслух. Он был безродным… мартовским котом. Он подарил мне девять жизней, каждая из которых связана с одной из моих способностей. Именно из-за него моя божественность вращается вокруг Загробной жизни. Я использовала две из этих жизней, чтобы сбежать от нее, и три, чтобы выбраться из Тартара. Затем я отдала одну Принцессе.
Комок в горле помешал ему говорить, поэтому он просто поцеловал ее в висок. Виолу предала женщина, которая должна была ее любить и защищать. У нее не было друзей. Неудивительно, что она ненавидела оставаться одна. Неудивительно, что она отрубила себе руку, чтобы сбежать из тюрьмы. Неудивительно, что она так привязана к своему малышу — единственному существу, который был ей верен.
— Я могу отдать одну и МакКадену, — отчаянно предложила она. — Ему, вероятно, придется питаться как Принцессе, но он будет жить. Или могу помочь ему стать вампиром. Что тебе больше нравится.
Все его существо отвергало мысль о том, что Виола расстается с очередной жизнью, оставив себе только две и лишив себя способности, необходимой для ее безопасности.
— Ты не откажешься от одной из своих жизней. Обещай мне.
— Ни за что, — ответила Виола чуть громче.
Вместо того чтобы спорить с ней, он сказал:
— Прямо сейчас ты должна сосредоточиться на исцелении. — пока он обрабатывал ее самые серьезные раны, то признался: Я был безутешен без тебя, котенок. Вне себя от горя. Я обыскал столько миров.
