Эннера - Айлис
Вся семья в один голос пыталась вразумить бездельника. Твердила ему, что он смог бы многого достичь. Что игнорировать свои таланты — безответственно. Ллэр ухмылялся, пожимал плечами и срывался с места в очередное безумное путешествие на поиски древних цивилизаций. Это единственное, что ему было интересно. Вся его не такая уж долгая смертная жизнь была похожа на бесконечную игру.
А потом в ней появилась она. Роми знала, чего больше всего на свете не хватало Ллэру, и предложила ему вечность и невозможное. В отличие от Алэя, он поверил ей сразу.
Как же они оказались похожи! Ллэра точно так же тянуло ко всему бумажному, написанному от руки. И плевать, что на один единственный манри-кристалл можно залить всё, чем он забил полки от пола до потолка в нескольких комнатах. Плевать, что его жилище походит на библиотеку и архив.
Сначала Роми это нравилось, потом…
Нет. Не стоит. Сейчас — не самый лучший момент вспоминать, как оно всё было. Потому что так недолго расслабиться, подставить себя и, скорее всего, других под удар. Это же Ллэр. Он далеко не белый и пушистый романтик, увлекающийся мифами и историей всех миров сразу.
Роми пошевелилась, пытаясь принять вменяемую позу, но только сильнее вывернула суставы, охнула. Открыла один глаз. Правый. Прямо перед носом действительно лежала толстая старая книга. А ещё стопка помятых листков, исписанных мелким, аккуратным почерком, затёртая от множества прикосновений папка с пожелтевшими газетными вырезками, огрызок карандаша, какой-то хлам.
Всё это и многое другое она успела рассмотреть вчера, пока проявляла несвойственные ей чудеса выдержки, дожидаясь, когда Ллэру надоест возиться с бесючей девчонкой.
Конечно, когда он решил выполнить просьбу «морской свинки» и «вернуть её в клетку», Роми и не подумала оставить их в покое и свалить восвояси. Она могла бы отправиться на поиски Адана. Вместо этого Роми упрямо последовала за Ллэром, пусть это означало наблюдать, как он любезничает с Мирой, организовывает той полноценный ужин из трёх блюд, укладывает спать. Девчонка бурчала в ответ что-то благодарное, и Роми подумала, что не так уж та хочет, чтобы её оставили в покое и вернули к прошлой жизни. Разве будет там место настоящему чуду и исполнению любой прихоти?
Миру хотелось размазать тонким слоем по стенке. С самого первого мгновения. Даже, когда она полагала, что их знакомство продлится ровно столько, сколько необходимо, чтобы стереть девчонке память и отправить домой. Задолго до того, как на сцене появился Ллэр и дал Роми более-менее очевидный повод злиться.
И чем дальше, тем сильнее Мира раздражала её. Последующей истерикой, претензиями, заискивающим тоном с Аданом. Тем, что Ллэр опекает, уговаривает, успокаивает, нянчится с ней, как с маленькой, беспомощной и беззащитной, коей она вовсе не является. Тем, что Мира даже не пытается соображать и упростить всем задачу по выяснению, какого чёрта происходит и кому она мешала настолько, что её пытались убить, не особо заботясь о возможных свидетелях. В общем — всем, и это было глупо, но справиться с собой Роми не могла, поэтому вместо того, чтобы найти подход к девчонке, продолжала её провоцировать. А та в долгу не оставалась.
Ллэр эти выбрыки игнорировал и на берегу моря, и позже, в замке, чем только добавлял масла в огонь. В оба огня. В конце концов, Роми не выдержала, ушла от греха подальше — на террасу. Потом вернулась в соседнюю комнату. Ждать.
Она видела, что Ллэр не всё понимает, что у него масса вопросов. Кто-то пытался, и довольно успешно, переиграть его. Перехитрить. Кто, зачем? Кому-то мешают его затеи? По-настоящему мешают? Значит, он затеял что-то грандиозное или натолкнулся на что-то стоящее. Роми хотела быть частью этого.
Утром она была готова признать, как нелогично, чтобы не сказать по-идиотски, вела себя накануне. Вряд ли поможет, если предложит теперь Мире: «Давай начнем всё с начала — мы же не враги». Или: «Смирись, я никуда не денусь». Точно не станет лучше, но по крайней мере можно попытаться поговорить с Ллэром.
Всё её поведение было такой несусветной глупостью, таким ребячеством, что Роми даже не стала искать вразумительное объяснение. В итоге просидела в эркере на диване, листая книги и перебирая записи. Раз за разом прокручивала в голове предстоящий разговор, продумывала вопросы, перебирала события дня, репетировала реплики, а потом — просто пыталась вспомнить, когда последний раз общалась с Ллэром или хотя бы находилась в одной комнате. Разговор обещал быть долгим. Или наоборот. Но при любом раскладе — тяжёлым, который рано или поздно скатится во взаимные обвинения.
Вспоминать — лучший способ заснуть, особенно, когда организм отключается от непривычной усталости. Может, и хорошо, что она вырубилась в совершенно не приспособленном для сна месте: переспав со своими вопросами и размышлениями, на свежую голову Роми поняла — давить на Ллэра и требовать ответов уже не хочется. Хотелось, чтобы разговор действительно стал разговором. Чтобы Ллэр рассказал об Адане. О доа.
Это название одновременно ни о чём не говорило и заставляло внутренне вздрагивать. Но не только из-за того, чему она уже была свидетелем. В ней словно оживали древние инстинкты, о которых Роми не знала или забыла, как забыла тот день, когда появилась на свет, как не помнила, где. Будто просыпалась генетическая память и говорила: держись от доа подальше. И в то же время толкала глубже в трясину. Что-то не давало остановиться, вычеркнуть случившееся из памяти — словно это тоже было частью давней программы, заложенной в ней.
Не раз за вчерашний безумный день Роми ловила себя на ощущении, что окажись на её месте любой другой атради, давно лишившийся любопытства, он бы тоже не смог остаться в стороне. Какая-то тайна, связанная с доа, не даст ему забыть. И что Ллэр всё это понимает, гонит её, но в то же время готов принять, готов ответить. Главное, подобрать правильные слова, чего Роми уже много лет не удавалось.
Тайна. Страх. Опасения… Такие неожиданные эмоции и чувства, которые не получалось игнорировать. Роми не находила объективных причин вмешиваться в дела Ллэра,
