Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
Чтобы какой-то дрянной цверг смел оговорить верховного бога, а затем требовать над ним расправы! Такое и представить было нельзя! Тем карликам, что не являлись подчинёнными асов и ванов, и делать-то в Асгарде было нечего, а уж тем более посметь обратиться к собранию богов! Всё внутри меня восставало против речей стражника и клокотало от ярости. Мне потребовалось много времени, чтобы унять хоть часть своего негодования и вернуть если не самообладание, то, по крайней мере, внешнее спокойствие.
— Что-то тут не сходится, Варди, — постаравшись унять злую дрожь голоса, задумалась я. — Отчего же Локи не избавился от оков сразу же, как только остался один? Что не так с этими заговорёнными ремнями, почему они не поддаются самому острому лезвию? Разве цверги наделены такой силой?
— Цверги смыслят в колдовстве, госпожа моя, — пояснил собеседник, — но только не в таком тонком и сложном. Их умения в основном направлены на кузнечное дело — то, чему они посвящают большую часть своей жизни. Если Вы позволите, я осмелюсь предположить, что всему виной слово Одина, дозволение, которое он дал Брокку. Мне неведомо, сделал ли он это случайно или намеренно, однако Всеотец был очень рассержен проступком, касающимся волос богини плодородия, и ещё больше разгневан необдуманным спором, поставившим окружающих в неловкое и затруднительное положение. Конечно, асы заполучили неповторимые чудеса Свартхейма, да только случившееся — унижение для всех богов, не только для повелителя. Асы стали заложниками собственного слова, гордости и чести. Не будь бог огня так вспыльчив, всего можно было бы избежать. Что, если это наказание, избранное отцом ратей?
Я нахмурилась, выслушав сообразительного стражника, предвосхитившего мои самые страшные опасения, чтобы тьма Нифльхейма поглотила его! Слов для ответа у меня так и не нашлось, так что я лишь сжала губы и коротким кивком головы отозвала Варди прочь. Я осталась одна, если не считать двух сонных служанок, замерших у дверей в достаточном отдалении от госпожи, чтобы можно было поразмыслить в тишине. Хорошо, что я успела закончить с поздней трапезой до того, как красноречивый слуга перешёл к той части своего повествования, которая касалась наказания и больше всего взволновала и возмутила меня. В рассерженном состоянии, как теперь, я не смогла бы проглотить ни кусочка.
У меня было не так много времени, чтобы обдумать речи Варди и сообразить, что я намерена предпринять на следующее утро. Глаза слипались, голову клонило в сон, мысли текли вяло и лениво и отказывались собираться во что-то связное и уж тем более разумное. Сдавалось мне, что бойкий юноша прав: только воля Одина оставалась непререкаема для любого в Асгарде, иначе ловкий Локи уже придумал бы способ избавиться от тяготивших его оков. Это, в свою очередь, значило только одно: путь к свободе и благополучию горячо любимого аса лежал через раскаяние. Сама того не замечая, я скривила губы от досады — я вовсе не желала уединённой беседы с Всеотцом после нашей последней размолвки. Мне и видеть-то его было в тягость. К тому же, что я могла изменить, если на всё произошедшее была его воля, чем разубедить сурового владыку? Разве что пасть на колени, молить о прощении и пощаде… Кажется, для этого я стала слишком горда. Я оказалась в трудном положении.
Склонив голову с прискорбием побеждённого, я поднималась к повелителю. Отчего-то мне вспомнились его слова той далёкой ночью, когда мы встретились в саду Бальдра. Как же он тогда сказал? «Выйдешь замуж за одного из этих скучных правильных асов и целыми днями только и будешь, что ругать прислужниц. Ты ведь вовсе не этого хочешь…» Что ж, Локи был прав, как и всегда. И тогда, и сейчас я хотела вовсе не этого. И, хотя так или иначе мне всё равно приходилось отчитывать служанок, непредсказуемый бог огня никогда не давал мне заскучать. Ни на миг! Дни летели, точно минуты, один сменял другой с такой скоростью, что миновали месяцы, а я и не замечала. Столько событий, открытий и новых чувств успевало уместиться в этих коротких мгновениях, сколько другой асинье, верно, не узнать за всю жизнь.
Бывало тяжело, чего лукавить. Не раз мне доводилось задыхаться от страха, стонать от боли, и за совсем короткий по меркам Асгарда срок я изменилась до неузнаваемости, повзрослела на… Пять лет? Может, десять? И всё же… Я ни о чём не жалела. Ни дня. Даже пройдя через многочисленные испытания, скорби и злоключения, я не сомневалась, что выбрала верный путь. Никакой другой не могла быть моя жизнь. Я не могла быть другой. Желанный и редкий покой являлся ко мне сладостной иллюзией, но по правде в сильных эмоциях и неожиданных событиях, снова и снова преподносимых своенравным богом обмана, я находила иступлённое наслаждение. Я слишком привыкла к остроте заточенного клинка, каким становился каждый мой новый день. И, боюсь, иначе я уже не умела.
Я с удовольствием нырнула под тёплый бок жаркого бога огня, где быстро согрелась. Той ночью ещё ничто не предвещало беды: Локи с ленивой грациозностью перевернулся во сне, обхватил меня тяжёлой рукой, упокоившейся на боку, и прижал к себе спиной. Так я оказалась в самом уютном и надёжном месте во всех девяти мирах, и в скором времени меня сморил сон. Прикрыв уставшие веки, я улыбнулась уголками губ. Несмотря ни на что, во мне ещё оставались силы. Сдаваться рано. Утро принесёт новый рассвет и решимость для встречи с властителями Асгарда. Согретая этой надеждой, я сладко причмокнула и отдалась власти забытья.
Глава 11
Я проснулась самым ранним утром, когда ночной сумрак едва начал отступать перед забрезжившей светлой полосой на горизонте. Мой покой нарушили неясные приглушённые звуки, раздававшиеся подле моего лица. Лениво перевернувшись, я приоткрыла сонные веки, ещё не до конца понимая, что происходит и где я нахожусь. Локи задыхался. Эта мысль, острая, точно лезвие клинка, и болезненная, как рана им нанесённая, заставила
