Чувства и искупление (СИ) - Эллариан
Лестница под ногами жалобно скрипнула, словно передавая настроение Ротманта, и он обессиленно прислонился к стене, прикрывая глаза и заворачиваясь в плащ. Директор вызвал его еще утром, но он искал оправдания, чтобы не спешить к нему и успеть подготовиться к встрече. Безупречный воин и телепат терял хватку.
Кабинет Фабиана пестрел различными артефактами, сделанными для него Роландом и работающими практически беззвучно, и напоминал аскетичное пристанище любопытной души, обставленной со всех сторон книгами. Не стучась, Ротмант зашел внутрь, и Уильям поднял на него умудренные опытом бледно-голубые глаза. Директор скромно улыбнулся и поприветствовал вошедшего легким кивком головы, сразу же возвращаясь к изучению раскрытого на столе фолианта.
— Чаю, Роланд? — мягко поинтересовался директор, отпивая горячий напиток из своей белоснежной чашки.
— Я воздержусь, Уилл, — отчеканил Ротмант твердо и уверенно.
— Очень зря. Между прочим, дивный чай с кусочками малины, — маг не оставлял попыток напоить своего друга.
— Уильям, — тихо прорычал Ротмант, — ты не за чаем меня вызвал.
Фабиан вздохнул, хмуря белесые брови, и отложил книгу к краю стола. Оттягивать неприятный разговор больше не имело смысла, и тогда Уильям решил выдать все сразу и без предисловий.
— Твоя статья относительно мутаций в магическом мире была отклонена Советом, — с большой неохотой сказал директор.
Ротмант не ответил. На его скулах заиграли желваки, но внешне он оставался совершенно спокоен. Совет никогда не признавал трудов, над которыми артефактор проводил бессонные ночи, и Роланд не ждал, что очередное открытие сразу кого-нибудь заинтересует, но полное неприятие его исследований уже выходило за все рамки. Чистая злость полилась по венам Ротманта, и стоящие вокруг магические приборы опасно засверкали.
— Мы попробуем еще раз, Роланд. В конце концов, есть еще больница Святого Саймона, — произнес Фабиан, поглаживая подбородок и наблюдая, как артефактор мерит шагами его кабинет.
— В больнице Святого Саймона ей даже не смогли поставить диагноз, — огрызнулся Ротмант.
— А как продвигаются ваши тренировки с ней? — с любопытством, свойственным только Фабиану, спросил он, отпивая приличное количество чая.
— После приступа я решил все прекратить, — Ротмант остановился посередине кабинета и намеренно смотрел в окно, а не в глаза директору.
Он нагло лгал, хотя всегда оставался честен с Уильямом. Ему все еще казалось, что друг не договаривает важную для исследований часть, да и правда вряд ли ему понравится. Роланд не мог сказать, что в процессе лечения у него появились чувства к Рее, которые, кстати, он до сих пор отрицал.
— Ее способности уже проявились? — Фабиан с интересом наклонился вперед, сцепляя длинные пальцы в замок.
— Ты что-то знаешь об этом?
Ротмант с подозрением перевел взгляд на директора, и его интуиция гудела от напряжения, не позволяя ему раскрыть тех фокусов, что Рея совершала с водой. Фабиан промолчал, и тогда Роланд решил привести аргумент, из-за которого у Уильяма не останется причин скрывать ответы.
— Я должен знать, кто она, чтобы продолжить исследования, иначе ее жизнь будет под угрозой, — проговорил Ротмант, впиваясь взглядом темных глаз в бледные глаза директора.
— Не нужно, Роланд. Пусть ее происхождение пока останется тайной, — задумчиво ответил Фабиан, устремляя свой взор на песочные часы, и ловко поднялся с места. — Как быстро летит время! Мне пора, khiit mar.[1]
Директор дружелюбно открыл дверь, тонко намекая Роланду, что разговор окончен, и вышел к лестнице вместе с ним. Они спустились вниз в тишине, а затем разошлись, и каждый устремился своей дорогой. Терзаемый мыслями Ротмант не нашел ответов, но одно теперь знал точно — Уильям скрывал от него что-то важное, и странное поведение директора не предвещало ничего хорошего. Артефактор устал от бесконечных загадок и тайн, но Рея по-прежнему находилась в опасности, и поэтому он не собирался сдаваться и отступать. Даже если она никогда не попросит его помощи. Даже если она никогда его не простит.
***
Вечерний Тенебрус нравился Рее за тишину и покой. Постоянный калейдоскоп звуков и движений угнетал, особенно при подготовке к экзаменам, и потому девушка с нетерпением ждала сумерек. Эбби давно скрылась в спальне, вдоволь налобызавшись с Генри, и Рея одиноко шла по замку из библиотеки и вспоминала последнее столкновение с Ротмантом.
Она думала о нем всегда, когда появлялась свободная минута, каких теперь становилось все меньше и меньше из-за того, что Рея намеренно взяла нагрузку по максимуму и на износ готовилась к предстоящим экзаменам. Это отвлекало от чувств и помогало сосредоточиться, но любая встреча с артефактором выбивала из равновесия, заставляя вновь испытывать боль от безответной любви. Так случилось и в последний раз. Она шла на разговор с Фабианом, преисполненная надеждами и оптимизмом, а Ротмант, столкнувшись с девушкой в коридоре, сделал вид, что даже не заметил ее. Слова наставления и сочувствия по поводу болезни от директора Рея слушала как в тумане, пока ее сердце обливалось кровью.
Очередной поворот, и до крыла курса оставалось подать рукой. Рея услышала приближающиеся шаги и два томных шепчущихся голоса, один из которых показался ей смутно знакомым, и предусмотрительно спряталась за ближайшей нишей, чтобы не попасться на глаза проходившим и опровергнуть свое предположение. Факелы на стенах трепетали, из окон лился лунный свет, поэтому происходящее рядом Рея отлично могла разглядеть, и, когда увидела Генри, целующегося с девушкой, учившейся на курс младше, буквально потеряла дар речи. Парень ее лучшей подруги слишком вовлекся в процесс, чтобы смотреть по сторонам, и продолжал жадно касаться чужого тела везде, куда мог дотянуться.
Рея вышла из укрытия резко, и в одну секунду заставила двух голубков отцепиться друг от друга. Ее переполнял гнев, и девушка искренне искала причины, по которым не может применить свою силу и не утопить Генри прямо сейчас в Мертвой реке. Она метнула злобный взгляд на стоящую рядом с ним барышню, и та побежала прочь со скоростью света в направлении крыла своего курса. Теперь Рея осталась с предателем наедине.
— Мерзавец! — выплюнула она ему в лицо, и ее рука горела, чтобы дать ублюдку пощечину, но Рея берегла эту привилегию для Эбби.
— Не делай поспешных выводов, — бесцеремонно вытирая с губ остатки помады, сказал Генри.
— А я сейчас расскажу обо всем Эбби, и пусть уже она делает выводы, — победоносно усмехнулась Рея и направилась в сторону спальни.
Однако завершить начатое ей не дали. Генри внезапно схватил ее за плечи, останавливая и грубо встряхивая в своих руках. Рея зашипела от боли, вырываясь и все-таки собираясь как следует врезать этому негодяю по самому больному месту, пока гнев и ярость придавали сил.
— Только попробуй ей что-нибудь рассказать, — злобно прошептал Генри и усилил хватку.
Рея извернулась для удара, но оказалась прижата к противнику спиной. Она шарила по карманам в поисках кольца, которое забыла надеть перед уходом в библиотеку, и теперь безрезультатно колотила Генри по рукам. После приступа Ротмант предупреждал девушку о том, что без артефакта ей категорически запрещено пользоваться магией и тем более вступать в бой с противником, физически сильнее нее, и вот во что это обернулось. Осознание того, что мужчина снова оказался прав, ударило по гордости и вызвало новый приступ злости.
— Какая потрясающая картина, — мягко пророкотал рядом убийственный голос.
Генри обернулся и, как ошпаренный, отлетел от Реи. Он переводил ошалелый взгляд с девушки на мужчину, и его русые волосы окончательно пришли в беспорядок. Рея потирала запястья, которые с силой удерживал Генри, и впервые за две недели обрадовалась появлению артефактора. У него вошло в привычку спасать ей жизнь.
— Я п-пойду, сир, — заплетающимся языком пролепетал Генри и вымученно улыбнулся.
— Не торопитесь, Фостер. Все каникулы будете помогать служанкам на кухне. И если хоть одна пожалуется на ваш труд, то мытье посуды от зари до зари покажется для вас раем, — оскалился Ротмант, видя испуг в глазах дрянного мальчишки. — Теперь можете идти.
