Истинная. Ты моя навсегда (СИ) - Адриана Дари
— Мы со жрецами предполагаем, что они поклоняются Проклятому богу. А он… Он может дать много, но и цену назначает соответствующую. Грубо говоря… Я не совсем уверен, что они полностью живые.
Эйра вздрагивает, а я кладу руку ей на грудь, чувствуя, как заполошно бьется ее сердце. Один вечер, одна ночь, а жизнь перевернулась с ног на голову.
— Мару, — шепчет она, накрывая мою руку своей. — У них осталась Мару.
Эйра вскакивает, как будто хоть сейчас готова сорваться за сестрой.
— Стой! — останавливаю ее и прижимаю к себе. — Я знаю про нее. Узнал, когда ты упомянула ее еще тогда, по дороге в степи. И, уж извини, заглянул в письмо.
— Керни, мы должны ее забрать, — плечи подрагивают, но Эйра никуда больше не рвется, наоборот, прижимается ко мне маленьким котенком. — Я боюсь за Мару. Ведь я… Я не убила тебя, как требовал Зордан.
Глажу мою истинную по спине, перебираю шелковистые пряди волос.
— Мы утрясаем с Николасом последние моменты с оформлением документов для Мару, — говорю я. — Тебя я смог забрать под прикрытием преступления. Они не горят желанием отдавать своих женщин… Нам нужно сделать это все так, чтобы не навредить ей. Потерпи еще немного, и она будет рядом.
— Спасибо, — Эйра поднимает голову и с глубокой душевной благодарностью смотрит в мои глаза. — Я…
— Тс, — прикасаюсь к ее губам пальцем, — не надо. Я знаю.
В ее взгляде мелькает сначала растерянность, потом сосредоточенность, которая сменяется решимостью. Радужка вспыхивает на мгновение янтарным золотом, а потом Эйра резко подается вперед, касаясь моих губ своими.
Нежно, настойчиво, распаляюще…
— Стой, Эйра, — я прерываю поцелуй. — Моя выдержка и так на пределе… Ты не должна благодарить меня так…
— Я чувствую, Керни, — она не отпускает меня. — Это то, что я чувствую, то, что правильно… В отличие от всего того, что было.
Когда я вижу, как белые зубки прикусывают сочную нежную губку, я понимаю, что остановиться я уже не смогу.
— Эйра. Моя истинная. Моя нареченная. Моя жена.
Глава 27. Полное доверие
Глаза Керни сначала ярко вспыхивают, как пламя в только что разведенном камине, а потом становятся непроглядно черными лишь с тонким золотистым ободком по краю. Это зрелище завораживает, пробуждает в груди трепет, желание подчиняться и… совсем иное желание, которое, сворачиваясь упругий ком в солнечном сплетении, вдруг становится жидким, как расплавленный металл и стекает в низ живота.
Дыхание сбивается. Отчего-то неимоверно хочется прижаться к Керни, впитывать его поцелуи. Подчиняться и принадлежать. Просто так…
— Ты мне доверяешь? — шепот Керни обжигает.
Я закусываю губу и задумываюсь лишь на миг.
— Да.
Чувственные губы оборотня растягиваются в теплой улыбке. Он берет меня за руку и тянет прочь с кровати. Удивленно поднимаю брови, но Керни молчит. Доверяю.
Он отводит меня туда, где сумрак комнаты еще не переходит в полный мрак, но очертания просматриваются лишь отдельными штрихами. А потом останавливается, резким движением разворачивает меня и прижимает спиной к своему практически раскаленному телу.
Мы оказываемся лицом к большому ростовому зеркалу. Тусклый свет с улицы падает, кажется, только для того, чтобы осветить именно нас. Керни — высокого, широкоплечего, с выразительным рельефом рук. И меня — хрупкую рядом с ним, возможно, чересчур бледную, такую, что он может либо защитить, либо уничтожить. И все зависит только от его решения.
Керни проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке, касается губ, ладонью обхватывает, лишь едва надавливая, мою шею, и спускается к завязкам на ночной рубашке.
Я слежу за движением его руки в зеркале, словно загипнотизированная. Дышать становится еще тяжелее, как и стоять на ногах.
— Ты мне доверяешь? — снова спрашивает оборотень, прежде чем перейти к следующему шагу.
— Да, — снова отвечаю я ему.
Мой муж (теперь меня уже не пугает эта мысль) медленно тянет за конец ленты, и она легко ему поддается, переставая держать ворот моей ночнушки. Этим пользуются уверенные пальцы Керни, ослабляют его еще сильнее, потом еще, а потом тягуче, легко касаясь чувствительной кожи и распаляя меня еще больше, спускают рубашку с плеч, чтобы затем отпустить и позволить ей соскользнуть к моим ногам, оставив полностью нагой.
Меня окутывает и согревает его запах, в то время как легкий ветерок из окна обдувает обнаженную кожу, обостряя ощущения, заставляя грудь напрячься и раздувая пожар внизу живота.
— Посмотри, как ты прекрасна, Эйра, — Керни едва касается губами тонкой кожи за ухом, пуская мурашки по всему моему телу. — Ты невероятна, уникальна. Ты даже сама еще не знаешь, сколько тайн скрываешь от себя самой в том числе.
Оборотень накрывает своей горячей, чуть шершавой рукой полукружие моей груди. Я не сдерживаюсь и шумно вдыхаю, прикрывая глаза.
— Я хочу, чтобы ты смотрела, — настойчиво говорит Керни, практически приказывает, и я, на удивление, не могу противиться этому. — Идеальная.
Он заводит мои руки наверх, так что я теперь могу закопаться пальцами в его волосы, а его ладони беспрепятственно блуждают по моему телу, очерчивая все его изгибы, заставляя льнуть к этим настойчивым прикосновениям, пропускать удары сердца и кусать губы.
Шепот Керни, сладкий, возбуждающий, настойчивый, не дает полностью сосредоточиться на касаниях рук. Муж как будто специально оттягивает, готовит, заставляет предвкушать что-то новое.
А когда он чуть прикусывает шею, я не сдерживаю тихого стона и запрокидываю голову, снова прикрывая глаза.
— Смотри на себя, смотри, как ты чувственна, как отзывчива, как прекрасна, — снова повторяет он и в очередной раз, теперь хрипло, спрашивает: — Ты мне доверяешь?
— Да, — рвано отвечаю я.
И тогда пальцы Керни, вычерчивая одному ему известные узоры, спускаются по животу ниже, еще ниже, пока не оказываются в самом сокровенном месте моего тела, пока не достигают точки, одно лишь едва различимое касание к которой, словно высекает искры. Искры, которые погружают мое тело в пожар желания.
Перед глазами появляется пелена, и уже не важно, смотрю я или нет — все равно ничего, кроме сверкающих блесток,
