Выбор зверя (СИ) - Мауль Александра
Это её семья и она не собирается прятаться за моей спиной.
— Хотел бы я сказать, добро пожаловать, но звонок Виктора меня взволновал. Сейчас понимаю, что не напрасно. — говорит Волтерс и осматривает меня с презрением.
— Волтерс, мы здесь… — замолкает Сэмюель, потому что он останавливает его рукой и делает шаг вперёд. Жестом просит Мередит подойти к нему. Я нехотя отпускаю её руку, и каждый её шаг отзывается во мне.
— При всём уважении к тебе, Сэмюель, это не твоё дело. Вы вообще зря явились ко мне всей толпой. — добавляет он и смотрит на Мередит. — Дело у нас семейное. Поэтому сейчас не время говорить тебе. ВЫ можете оставить меня наедине с моей дочерью и… — он замолкает. Бросает на меня взгляд, полный отвращения.
Его начинает бить мелкая дрожь, когда он переводит свой взгляд на моих близких. Но никто из них не шевелится.
Конечно, они не оставят ни меня, ни мою будущую пару. Такие у нас отношения.
— Мы никуда не пойдём, пока не будет принято решение о соединении Мередит и Константина. — говорит Сэмюель.
Волтерс издаёт смешок и снова манит к себе Мередит.
— Никакого соединения моей дочери с этим ликаном не будет, — говорит он, а затем протягивает руку и хватает её. Силой притягивает к себе, и я наблюдаю, как моя женщина боится, не дышит, когда ловкие пальцы Волтерса оттягивают воротник её футболки.
Он закрывает глаза и шумно выдыхает, когда видит мой укус.
Нет, мы ещё не соединились в пару, но я открыто показал ему о своём намеренит.
Мередит моя и никому другому она не достанется.
— Он моя пара, отец. Я с самого начала почувствовала в нём своего… — едва слышно произносит Мередит и замолкает, когда отец небрежно встряхивает её, словно мечтает выбить из неё эти мысли, чтобы пришла в себя.
— Трахалась с ним, выходит? Поэтому сейчас пришла, а не чуть раньше? — спрашивает он и когда открывает глаза, смотрит на Мередит с таким отвращением, что она рискует в нём захлебнуться. — Я спрашиваю, трахалась или нет? — орёт он. Его крик отскакивает от стен.
Она кивает.
Я отключаюсь и бросаюсь вперёд, потому что перед глазами красная пелена, когда Волтерс замахивается и тыльной стороной ладони бьёт мою пару по лицу. А Мередит вскрикивает и летит в сторону.
Дальше всё происходит как в тумане, и в себя я прихожу только в машине у Сэмюеля.
— Да возьми ты себя в руки, — злится на меня Виктор, — Давай, поехали отсюда, — разворачивается к Сэмюелю. — То, что ты на Волтерса бросился, ничем хорошим для тебя не закончится. Впрочем, как и то, что ты Мередит трахнул.. — замолкает он, когда бросаю на него злой взгляд. — Сейчас к вожаку поедем и будем думать, что делать дальше.
— Биться будем за неё, — отзывается Сэмюель. — Но для начала вытащим из дома Волтерса. Я сейчас позвоню Эллиасу, попросим у него совета.
Киваю и откидываюсь на спинку сиденья. Закрываю руками лицо и пытаюсь восстановить дыхание. Сердце долбит грудную клетку так, словно вот-вот выпрыгнет.
Успокоиться никак не получается, потому что когда прибываем в дом моего вожака он в такой ярости, что готов меня разорвать. Глаза полностью чёрными, а злость выходит из него волнами.
Отчасти понимаю его эмоции, когда в кабинете его застаю двух членов совета двенадцати. Оба смотрят на меня так, словно я сделал что-то ужасное.
— Константин с нами пойдёт. Будет ждать решение совета двенадцати в подвале дома старейшего из ликанов Дариуса.
— Нет необходимости. Он может остаться здесь. — говорит Виктор
— На самом деле, — выдыхает он и я хоть убей никак не могу вспомнить его имени — решение уже принято. Я сейчас его озвучу, ты Джонатан можешь что-то добавить, но прежде, пусть Сэмюель, Виктор и Крэйвен покинуть твой кабинет.
— Вот уж нет, — усмехается Виктор — Мы будем присутствовать.
— Константин силой взял дочь Волтерса, за что поплатиться жизнью — произносит он и я чувствую, словно меня отходили чем-то тяжёлым по голове. — Она не может это подтвердить, потому что сейчас спит после успокоительных. Боюсь представить, что она пережила бедная девочка.
— Вы в своём грёбанном уме? — орёт Крэйвен — Они — пара.
— У меня нет никаких оснований, чтобы не верить Волтерсу. — холодно отвечает он и Крэйвен взрывается.
К нему присоединяются и остальные мои близкие, когда ярость застилает мне глаза, а отчаяние разжигает грудь. Я ничего не могу сделать. Никто из них, совет двенадцати уже принял решение и бросаться на одного из них сейчас смерти подобно.
Глава 44
Боль ослепляет меня так, что я на какое-то время теряю связь с реальностью и падаю на пол. До этого времени отец никогда меня не бил. Впрочем, я никогда до этого времени не делала ничего, что могло бы его разозлить.
Прихожу в себя, когда двое стражей отца поднимают меня и тянут за собой, а затем заталкивают в одну из камер в подвале нашего дома и я слышу, как защёлкивается замок. Разворачиваюсь к ним и всё ещё чувствую головокружение. Слышу наверху звуки борьбы, а ещё крики.
Марлон. Его не пускают ко мне.
Прикладываю ладонь к щеке, что горит огнём после удара отца, и присаживаюсь на холодный пол нашего подвала.
Здесь пахнет сырой землёй и прелыми листьями.
Осматриваюсь и нахожу здесь кровать, на ней плед и рядом стул. Поднимаюсь и присаживаюсь на кровать. Кутаюсь в плед, но едва ли он помогает мне согреться. Меня ощутимо трясёт, так что зуб на зуб не попадает, голова болит. Опираюсь о стену и закрываю глаза. Понятия не имею, что теперь со мной будет.
Не знаю сколько проходит времени, прежде чем мне удаётся хоть немного успокоиться. Звуки борьбы и крики моего брата Мерлона стихают, вот только ко мне никто не спускается. Проходит весь день, а потом и ночь.
Вздрагиваю, когда слышу шаги и поднимаюсь. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы с Константином пришли к отцу, чтобы рассказать о нас. А он запер меня в подвале.
Меня дважды навещал один из его стражей и позволил воспользоваться уборной и душем на первом этаже и принёс мне сменную одежду и тёплый свитер.
В нос врезается запах мамы, и я поднимаюсь, прохожу вперёд. Признаюсь, что даже ощущаю надежду на то, что сейчас мама откроет эту клетку и выпустит меня. Вместе с ней поднимемся в мою комнату, и я смогу с ней обо всём откровенно поговорить.
Мне плохо. Голова болит, и тело ломит. А ещё я чувствую тошноту. Знаю, что всё от нервов, но ко всему прочему я ещё и чувствую так много запахов вокруг, что становится тошно, хоть закрывай нос рукой.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мама и смотрит куда угодно, только ни мне в глаза.
Молчу, а что я могу ей ответить. Наверняка она всё видит сама.
— Тебя будут кормить два раза в день, пока ситуация.. — замолкает мама — пока всё не решится.
— Ты меня не выпустишь? — спрашиваю я и чувствую, как накрывает с головой обида. Мне даже слёзы не удаётся сдержать.
— Ты виновата, Мередит. — говорит мама — Как я могу тебя отпустить? Такое решение будет принимать твой отец.
— Константин моя пара, — цежу сквозь зубы и подхожу ближе.
Мама не двигается. Осматривает странным взглядом. Выглядит сейчас такой чужой
— Тебе уже выбрали пару. Не стоило поддаваться искушению. Мередит, ты была рождена в семье одного из важных ликанов. Неужели ты думала, что …
— Я думала, что ты можешь меня поддержать, — перебиваю я и она хмыкает. — Я думала, что ты желаешь мне счастья
— И я желаю, — кивает она. — И не только я. И отец, и твои братья. С Диконом ты будешь счастлива и в безопасности.
— Счастлива так же, как ты? — спрашиваю я и мама прищуривается.
— С чего ты решила, что я не чувствую себя счастливой и не желаю тебе того же?
— Тебя не беспокоит неверность отца? — спрашиваю я и мама сжимается.
— Это не то, что я собираюсь обсуждать со своей дочерью! — строго произносит она
— Но ты ничего не делаешь, обрекая меня на такую жизнь, — говорю я с упрёком.
— Неверность твоего ликана не имеет отношение к счастливой жизни. Дикон лучшая для тебя пара. Я не стану идти против твоего отца, Мередит. Да, он мне неверен. Но он желанный для многих. Сильный, потрясающе красив, и у него есть власть. Если я стану ему противоречить, он откажется от меня и выберет одну из тех сук, что трутся возле него в надежде заполучить место рядом с ним. Но это моё место и он мой! Я не хочу потерять его внимание и никогда не пойду против него. А тебе советую смириться. Твой отец тебя любит и дорожит тобой. Он никогда не станет делать что-то во вред своей дочери.
