Ловушка любви на празднике весны - Дарья Ву
Однако, момент, когда в комнате остались представители лишь двух семей: Рюгамине и Эллерт, я заметила. Похоже, вот уже некоторое время обсуждалась помолвка. Я мелко дрожала и в какой-то момент ощутила успокаивающее тепло на своей руке, но Сейшелин резко остановил сам себя. Он нахмурился, похоже, вспомнив, как я отреагировала на его магию в прошлый раз. Тепло вернулось. Однако, теперь оно шло тонкой, едва заметной струйкой. Меня не сморило, лишь растеклось успокоение. Я даже, наконец, вычленила кто что говорил. Но мне это не понравилось. Там промелькнула не только сегодняшняя сделка, а также забота о мамином госпитале. И пока отец и Сейшелин говорили о маме, первый напрягся. Потом они возвратились ко мне. Обсуждали дату отъезда и официальной передачи из одной семьи в другую. Сейшелин от себя обещал достойный выкуп за невесту. Отец, следуя традициям, отказался. Сейшелин, ведомый ими же, настоял.
Вроде говорили про моë будущее, а вставить ни слова не позволяли.
— Позволите нам пообщаться? — попросил Сейшелин.
— Конечно, конечно, — заторопился подняться отец.
— Нет нужды. Здесь душно. Пойдëм во двор? — предложил мне Сейшелин, но ответить не дал.
Потянул за собой, крепко, но безболезненно сжимая мою руку. Видя, что встаю, Сейшелин отпустил. Покачнувшись, я случайно чуть не упала на Рëмине. Поспешно извинилась, в смущении прикрыв лицо ладошками. Рëмине не ответил. Он как-то странно посмотрел на меня, будто в замешательстве.
Опустив голову, я покорно пошла следом за Сейшелином. Рëмине, который до этого скучал, последовал за нами, вдруг заинтересовавшись.
— Погоди-ка, погоди.
— Оставь нас, — велел Сейшелин брату.
— Э, нет, — рыкнул вдруг Рëмине. — Она ж тебя всë равно не интересует.
Старший брат нахмурился и быстро заговорил с младшим на саадском. Столь беглого общения мне прежде слышать не доводилось. Я разобрала лишь несколько отдельных слов. Зато обратившись ко мне Сейшелин в первую очередь извинился, на саадском.
— Ты понимаешь меня? — спросил он медленно.
— Немного, — также медленно ответила я.
Всë же писать и читать проще, чем говорить. Бурча под нос, Рëмине нас оставил.
Во дворе стояли широкие каменные скамьи. В центре возвышался ступенчатый фонтан, а вокруг него благоухали приземистые цветы. Сейшелин предложил сесть на одну из скамеек. Я вновь сжалась, а он погладил меня по голове, успокаивая.
— Не бойся меня, Олейна. Я никогда ни к чему тебя принуждать не стану.
— Вы знали маму? — словно проталкивая нечто, застрявшее в горле, проговорила я.
— Знал, — ласково произнëс Сейшелин. — Твоя мать была чудесной целительницей. Мы обучались у одного наставника, а потом она заявила, что откроет свой госпиталь.
— Мама была в Сааде?
— Да. Она пришла в госпиталь к наставнику сама и неделю ежедневно доказывала, что достойна обучаться у него. Ценави был поражëн еë настойчивостью. В итоге Эстер стала одной из лучших.
— Я совсем не такая. Во мне магии ни капли.
— Это не так, — уверенно произнëс Сейшелин. — Магия есть в каждом.
— Но пользоваться ей могут не все.
— Это не страшно, — он вновь погладил меня по голове.
Я сжалась, не зная, что сказать. И надо ли? Я всë слышала. Гарант не столько для сегодняшней сделки, сколько для продления жизни маминого госпиталя. Предложил меня отец, а выбрал не Сейшелин. За него тоже решили.
— Ваш брат сказал, я вам не интересна, — произнесла зачем-то. — У вас кто-то есть?
Я сжалась, закусила нижнюю губу. Вот только Сейшелин на мой вопрос отреагировал спокойно. Покачал головой и сообщил, что отношений не имеет.
Разговор не клеился. Мы посидели молча. Затем Сейшелин откланялся, уточнив, не надо ли меня проводить. А я была рада остаться одна. И только провожая его взглядом до выхода со двора заметила, что Рëмине всë это время ждал снаружи, недовольно наблюдая за нами.
Глава 22. Пожар
После встречи в глазах попеременно темнело. Я уселась прямо на газон, хотя в основной части города такое поведение порицалось. Поджала ноги и обняла колени руками. Опустила голову, спрятав лицо, и прикрыла глаза.
— Олейна, что ты тут делаешь? — спросил мастер Райс.
Он преподавал политологию и дружил с моим отцом. Пришлось поздороваться и натянуто улыбнуться. Меня сразу же приняли за заболевшую. От мастера Райса, увы, отвертеться я возможности не видела. Оставалось уповать на то, что у отца ещё есть работа, ведь учитель хотел во что бы то ни стало отвести меня к нему.
— Идëм, дорогая. Ты вся бледная и в поту!
Переживающий пожилой мужчина понятия не имел о сегодняшней встрече. Он кудахтал над ухом всю дорогу. Я же угукала в подходящий момент и виновато понурила голову. Меня обвиняли в безответственном отношении к собственному здоровью, а заодно припомнили все прогулы и прочие ошибки.
Мастер Райс, увы, не оставил меня у порога. Он заявил, что как раз собирался встретиться с моим отцом и, не дожидаясь приглашения, вошëл в дом. Я с удивлением обнаружила, что прислуги нет.
Отца дома тоже ещё не было, но Райс лишь махнул на это рукой. Честно признался, что пришёл слегка заранее. Уселся на диване в гостиной и стал ждать. Закусив нижнюю губу, я поставила чайник на плиту, а пока вода в нëм закипала, поискала закуски. Без прислуги приходилось самой обслуживать гостей. Это я умела, но не любила.
Нарезала сыр и мясо, выложила в стеклянную пиалу печенье и заварила крепкий чай. Расставила всë на деревянном подносе, рядом с чашкой установила два блюдца с сахаром и мëдом. Всë по правилам. Поднесла мастеру Райсу. Извинилась за скудность угощений.
Убедившись, что Райса всë устраивает, я отправилась на кухню и выдвинула ящичек с лекарствами. Среди них с лёгкостью нашлись травы против головокружения и тошноты. Я смешала их с сушёными кусочками лимона и яблока, заварила подобно чаю.
— Лоранс! — это отец вернулся домой и довольным голосом приветствовал старого друга. — Как ты вошëл?
— Твоя дочурка впустила.
— Олейна?
— Есть другая?
— Нет, я просто, — отец замялся, — думал, она ещë гуляет.
— Да, на улице еë и встретил.
Не желая подслушивать их разговор, я наспех поздоровалась с отцом и убежала наверх.
Не знаю, сколько времени я провела в комнате, но, похоже, задремала. Во всяком случае отец, зашедший после ухода Райса, накрыл меня одеялом. Я заворочалась и открыла глаза.
— Молодец, что вернулась. Думал, будешь гулять до конца праздника.
— И буду, — я перевернулась на живот и обняла подушку.
Отец вздохнул. Он сжал пальцы на ручке двери и замер. Я смотрела за его рукой, она медленно расслаблялась.
— Твоя мать тоже любила веселиться.
— Мама? — я помнила еë
