Неглавная героиня - Лебедева Ива

Что тогда мешает использовать мои знания в симбиозе с энергией ци и внести некоторые новшества в этот мир? Себе я жизнь с их помощью немного упростила, разве можно и дальше использовать свои наработки единолично, когда вокруг так много желающих поделиться со мной звонкой монетой? Пусть они об этом пока и не подозревают.

И начать можно совсем с малого – с невидимых чернил. Где, как не в академии, это произведет фурор? Плевать, какой век и какой мир – студенты писали шпоры, пишут и будут писать. А я им совсем немножко в этом помогу…

Глава

38

Юань Шуай

– Мало того, что ты опозорил семью, разорвав помолвку вот так, прилюдно, ни с кем не посоветовавшись! – Голос дяди гремел над головой, и Юань Шуаю казалось, что в нее вот-вот ударит молния. Впрочем, она и ударила, но не в голову… ай-с-с-с! – Мало того, что сам опозорился, напившись в компании какой-то сомнительной девицы до такой степени, что вас утром добудиться не могли! Ты еще смеешь что-то лепетать о снятии печати с сил?! После того как у тебя в ауре появилось клеймо принадлежности неизвестному хозяину?! Точнее, я так понимаю, хозяйке! Как ты мог, Юань Шуай?!

Бамбуковая палка в очередной раз хлестко прошлась по спине, и молодой лис тихо зашипел сквозь зубы, не смея даже поднять взгляд на старшего родственника. Оправдываться нечем. Единственное, что он твердил во время наказания: «Ланлинь не виновата, дядя, это все моя вина».

Надо сказать, пусть это и не успокоило разгневанного мужчину, но хотя бы не разозлило еще больше. Дядя воспитывал Юань Шуая с детства, и тот твердо усвоил, что попытки переложить вину на кого-то другого заканчиваются дополнительными тумаками, а вот честность и готовность отвечать самому за всех как раз пойдет на пользу его спине и тому, что пониже.

А главное, он был уверен, что Ланлинь и правда ни в чем не виновата. Не виновата же?

Еще вчера эта вера была тверда, как скала, а сегодня наследник древнего лисьего клана вдруг с ужасом обнаружил в душе тень сомнения. Только тень, но…

– Ащ-щ-щ! – Бамбуковая палка врезалась в спину как-то особенно больно.

– Не смей витать в облаках, мальчишка! Откуда ты можешь знать, что это не ее рук дело?! Ты знаком с девицей всего несколько дней и уже настолько потерял голову?! Чем она лучше Джейсин?!

Чем лучше? Ну… ну… она красивая, нежная, искренняя, она… она… Юань Шуай поймал себя на мысли, что сам уже не совсем понимает, чем Ланлинь лучше бывшей невесты. Просто в голове мысль: она единственная на всем белом свете, самая прекрасная и удивительная.

Кажется…

С этого памятного родственного «разговора» минуло несколько дней, в течение которых Юань Шуай чувствовал себя все более странно. Слухи по академии разлетелись совершенно невероятные и редкостно постыдные, и он начинал думать, что истерика Джейсин вполне оправданна. Бывшая невеста имела полное право рыдать, орать и топать на него ногами, поскольку страдала ее репутация. Совершенно на пустом месте, ведь молодой лис точно знал, что ни слова правды в сплетнях нет, ни в какие… игры боли и наслаждения он с Джейсин не играл. Жаль, что Да Сьон как раз в эти дни отсутствовал в академии, уехав по поручению дяди, он бы помог разобраться и выступил свидетелем. А так…

Правда, Ланлинь еще какое-то время вполне успешно отвлекала Юань Шуая. Ее красота и чистота задели за душу, и ему казалось… казалось…

Не могла эта милая девочка заклеймить его печатью принадлежности. Просто не могла. Но тогда почему он до сих пор может с ней общаться и даже испытывать к Ланлинь некие чувства? Ведь печать должна притянуть его к хозяйке. И либо хозяйка поводка все же Ланлинь, либо настоящая владелица клейма ничего не имеет против их сближения.

Но последнее уже совсем странно.

Желая прояснить все до конца, Юань Шуай дождался окончания занятий и попытался перехватить выходившую из павильона Ланлинь в неизменной компании весело щебечущих подруг.

Девушки тут же захихикали, прикрываясь сложенными лодочкой ладошками, и понятливо расступились. Так, чтобы создать иллюзию, что Ланлинь одна и с ней можно поговорить практически наедине… И чтобы при этом слышать каждое слово.

Ланлинь же, смущенно потупившись, кокетливо стрельнула глазками, прежде чем шагнуть к парню.

Шуай невольно улыбнулся, залюбовавшись нежными чертами ее лица. На какой-то миг из головы даже вылетело, что именно он собирался сказать и зачем ее ждал.

– Да? Ты что-то хотел? – спросила Ланлинь, мило улыбнувшись, и будто ненароком выдернула из его рукава торчавшую ниточку. Этот собственнический жест отрезвил лиса и помог взять себя в руки.

– Я принес талисман, о котором ты просила, – первым делом начал он, протянув ей небольшой гладкий камешек, оплетенный заговоренными шелковыми нитями. – Не думаю, что кто-то в самом деле влезал в твое окно или намерен это повторить, но для твоего спокойствия…

– Ты не забыл! – восхищенно ахнула девушка, выхватив ценный и древний амулет из его рук и спрятав в складках ханьфу. – Спасибо! Шуай, ты такой заботливый… Обо мне еще никто так не беспокоился, как ты.

И Ланлинь трогательно закусила нижнюю губу, опустив взгляд. При этом ее рука как-то сама собой оказалась рядом с его, и вполне естественно получилось, что их пальцы переплелись, словно так и надо. Лис от неожиданного прикосновения опять на секунду растерялся, чувствуя растекающееся внутри непонятное тепло. Легкий ветерок качнул ветви цветущей сакуры, осыпая их лепестками, будто сама природа подавала какой-то знак…

– Я бы хотел поговорить с тобой, – все же произнес Шуай, справившись с накатившими эмоциями, и, недовольно покосившись на тут же зашушукавшихся подруг, добавил с нажимом: – Наедине.

– О, да, конечно. Приходи ко мне сегодня вечером, – шепнула девушка едва слышно, бросив на него еще один кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Но Юань Шуай, уже вновь обретший свое хваленое хладнокровие, лишь поморщился.

– Не хочу давать дополнительную пищу для сплетен. Тем более что разговор как раз касается моего последнего визита к тебе. Послушай, что-то произошло тогда… – Он запнулся, подбирая слова.

– Ты тоже это почувствовал, да? То, что происходит между нами… – сразу подхватила Ланлинь, придвинувшись к нему чуть ближе, чем то позволяли приличия. – Но знаешь, ты прав, продолжения сплетен не хотелось бы… – Она огорченно сморщила идеальный носик и тут же предложила с энтузиазмом, вновь понизив голос до шепота: – Как насчет ночного визита ко мне?

– Кха… ночного?! – аж закашлялся лис от неожиданного предложения такой чистой и невинной Ланлинь.

– Боюсь, в любое другое время нас могут заметить и подслушать… У меня здесь столько недоброжелателей, твоя бывшая невеста наверняка строит козни, того и гляди подошлет кого-нибудь ко мне или устроит нам очередную безобразную истерику. Бедняжка не понимает, насколько жалко выглядит, – хмыкнула она с презрением. Которое почему-то вызвало у Шуая глухое раздражение. Но девушка, будто что-то почувствовав, поспешила сменить тему разговора: – А так никто и не подумает следить за нами в столь неурочное время, мы сможем спокойно поговорить… Обо всем.

– Хм… Что-то в этом есть. Хорошо, я приду через час после полуночи, – решился Юань Шуай и не удержался от ласковой улыбки, осторожно стряхнув с плеча Ланлинь упавший лепесток сакуры. – Не уснешь?

– Как можно? Хоть мы и познакомились всего несколько дней назад, у меня такое чувство, что я ждала встречи с тобой несколько лет… До встречи. – И Ланлинь, непонятно улыбнувшись, поспешила к подругам. Оставив Юань Шуая с чувством, будто он прошел совсем близко от чего-то таинственного и непонятного, но так и не понял этого.

Глава

39

На территорию целителей меня занесло все той же жаждой наживы. Потому как чернила чернилами, химия химией, а настряпать килограмм дорогущей заживляющей мази, с помощью которой я лечила спину и задницу недоказненного лиса, было проще и быстрее. А пристроить ее знающему человеку за хорошую денежку – и того проще.