Непростительно красива, или Лекарство Его Высочества - Ольга Обская
– Спасибо, Гриза. Помощь не нужна, – отмахнулась Снежана от горничной.
– Когда прикажете подать завтрак?
– Завтрак пока не нужен, а вот от кофе не отказалась бы. И покрепче.
Гриза послушно кивнула и испарилась. А Снежана заставила себя подняться и направилась в уборную. Ледяная вода сделала своё дело – голова начала проясняться. И хоть Снежана так пока и не пришла к однозначному выводу, наяву ли ей являлся Йоханнес, зато вспомнила, что у неё на сегодня запланирована масса дел – библиотека и знакомства.
Снежана успела привести себя в порядок и жадно прильнуть к чашке кофе, оставленной Гризой, когда на пороге комнаты показался неожиданный гость – девушка с огненно-рыжими волосами в изысканном жёлтом платье. По платью Снежана догадалась, что перед ней одна из гостей фестиваля, а по цвету волос, что она южанка.
– Доброе утро, – приветливо произнесла обладательница рыжей шевелюры и представилась: – Ларитта из рода Крау-д’Роффольд.
Уже одно то, что в голосе не было ни грамма презрения, казалось удивительным.
– Анабель из Лаамарии, – решила проявить взаимную вежливость Снежана.
– Мне отвели соседние покои, – улыбнулась гостья. – Ты ещё не завтракала? Не хочешь присоединиться ко мне?
Почему бы и нет? Снежана ведь как раз и ставила себе на сегодня задачу наладить новые знакомства. И вообще соскучилась по женскому обществу. Поэтому согласно кивнула, хотя в душе сохранялась настороженность. Сказывался опыт последних дней. Не верилось в искренность Ларитты. Тут за просто так никто слова доброго не скажет северянке.
Прихватив свою чашку кофе, Снежана последовала за южанкой. Идти долго не пришлось – Ларитта распахнула соседнюю слева дверь. Отведённые ей покои не многим отличалась от покоев Снежаны. Всё роскошно и дорого. Хозяйка предложила кресло у столика, сама села напротив и гостеприимно кивнула на блюдо с тостами и зеленью.
– Извини, без масла, – указала она на хлебцы. – Мне сразу пришлось выдать своей служанке целый список того, чего ни в коем случае не должно появляться на моём столе. Масло в первую очередь под запретом. Вам северянкам не понять, но нам южанкам постоянно приходится во всём себя ограничивать из-за склонности к полноте.
Снежана невольно окинула взглядом фигуру собеседницы. Действительно чуть полновата, но ей шло. Крутые бёдра, пышная грудь, но при этом выразительная талия.
– Я не люблю масло, – нисколько не покривила душой Снежана. Тост с листом салата и тонюсенькой долькой лимона показался ей ровно тем, что требовал сейчас её организм. Стесняться не стала – приняла угощение.
– Нам нужно подружиться, – Ларитта тоже взяла с блюда хлебец. – Нам обеим это выгодно.
Неожиданное заявление вызвало крайнее любопытство. Снежана с ходу даже придумать не могла, какую выгоду может получить собеседница от дружбы с северянкой. Та не стала томить, тут же выдала свои умозаключения.
– Трудно быть одиночкой. Я не привыкла. Мы, южане, любим хорошую компанию. Мне нужна приятельница. Но здесь на фестивале каждая сама за себя. Даже лучше сказать – каждая против всех. Нужно держать язык за зубами, если не хочешь, чтобы тебя съели. Любое твоё слово тут же обернут против тебя. Ни с кем нельзя быть откровенной, никому нельзя доверять.
– Полагаешь, мне можно?
С чего бы вдруг такое доверие?
– Да. Только тебе. Ты единственная, кто не будет бороться за принца. Разве я не права? – Ларитта широко улыбнулась, обнажив идеально ровные белые зубы. – Давай на чистоту. Ты прекрасно понимаешь, что никто в здравом уме не допустит, чтобы северянка стала супругой Его Высочества. Уверена, тебя предупредили, что ты здесь формально – только для соблюдения давнего закона. И наверняка, у короля нет ни единого повода сомневаться, что ты не будешь пытаться очаровать его сына, иначе бы он тебя не пригласил на фестиваль.
А Ларитте в уме не откажешь.
– Ты не видишь во мне конкурентку, поэтому и решила, что подхожу в приятельницы? – обобщила мысль собеседницы Снежана.
– Да.
Удивительная прямота – на грани фола. Но в любом случае лучше, чем притворство.
– Думаю, и тебе будет полезно моё приятельское отношение, – Ларитта потянулась за вторым тостом. – Обещаю поддержку и нескучную компанию. Поверь, больше никто не предложит тебе ни одного, ни второго.
Снежана не знала, можно ли доверять южанке, но одно точно – приятельские отношения с такой девушкой не помешают. Чувствовалось, что Ларитта может оказаться кладезем полезной информации.
Глава 40. Пещера мрачных дум
Глава 40. Пещера мрачных дум
– Похлёбку арестантам приносят дважды в день, – глава охраны посмотрел на Крайдана почти с сочувствием. – Кричать бесполезно – никто не услышит, никто не придёт, но, говорят, помогает.
Он вставил факел в специальное отверстие в стене и вышел из камеры, запирая за собой тяжёлую металлическую дверь.
Пещера Коэна – естественное образование. Его создала природа, но будто специально, чтобы люди приспособили его под тюрьму. Здесь множество тесных, тёмных каменных пустот, которые оградили дверьми. Узников держат по одному. Считается, что осознать грехи и раскаяться можно только, оставшись один на один с собой.
Крайдан был готов к этому испытанию. Он постелил тунику на пол и сел, привалившись спиной к стене. Он слышал, что искажённые ментальные поля пещеры действуют на арестанта не сразу. Они медленно вкрадываются в думы, ищут слабые места, нацеливаются на самое болезненное. Отогнать мысли не получится, спрятаться от себя не удастся. Всё, что сделал неправильно, будет адски мучить тебя, выжжет душу горьким раскаянием.
Говорят, у каждого это случается по-разному. У Крайдана началось со звуков скрипки. Она жалобно пела. Её голос, высокий и тревожный, раздавался будто издалека. Но постепенно становился всё громче и громче, навевая терзающую тоску. Наконец стал невыносимо пронзительным, превратился в безутешный младенческий плач. Боль жадно стиснула горло. Крайдан понял, чей это крик. Его дитя, которому не суждено было родиться.
Горькая вина, что не спас младенца, огнём обожгла грудь. Крайдан мог бы что-то сделать. Мог, если бы знал. Почему он даже не почувствовал, что супруга носит его ребёнка? Почему был так слеп? Почему не защитил беззащитную невинную душу?
Скрипка надрывно стонала. Выносила свой беспощадный вердикт, что уже ничего не исправишь. Безвозвратность – у неё отвратительный горький вкус. Захотелось кричать, лишь бы только не слышать безутешный плач скрипичных струн...
– Похлёбка, – с металлическим лязгом дверь отворилась.
