Орчиха в свадебной фате (СИ) - Лактысева Лека

Сжала раненую ладонь в кулак, дождалась, когда капли моей крови упадут в огонь вслед за кровью магварра.

Пламя в жаровне вспыхнуло с новой силой!

Дым окрасился розовым и улетел в отверстие на потолке.

Прозвучал третий удар гонга.

Снаружи снова донеслись приветственные выкрики.

Шаман полил мою рану и рану Алаира пахучей вязкой жидкостью. Кровь тут же остановилась, порез начал затягиваться.

Пока я с удивлением наблюдала за тем, как быстро заживают порезы у меня и у жениха, шаман выхватил откуда-то из темноты бубен и начал ходить вокруг нас и жаровни, что-то бормоча и выкрикивая. Так продолжалось, пока угли не прогорели и не перестали дымиться.

Тогда нам с трибуном было позволено встать с колен, взяться за руки и выйти из шатра через южный выход. С удивлением я обнаружила, что солнце стоит в зените, а значит — наступил полдень.

Под радостные поощрительные выкрики и пожелания нас повели к длинному пиршественному столу, который успели установить тут же, во дворе.

К счастью, целоваться на публику нас с трибуном никто не заставлял, и «горько» не кричал. Зато ели, пили и развлекались и орки, и друзья маг-арты от души. Столько баллад, частушек и диких плясок я в жизни не видела и не слышала!

Празднество продолжалось до тех пор, пока солнце не коснулось краем горизонта. Когда же это произошло, нас с трибуном подхватили под локотки и повели не в замок, а в отдельно стоящую башню-флигель.

— Эти покои ваши на три дня! — объявил Лэрг Ор-Тунтури. — Вы можете даже не выходить из них, если не пожелаете нарушать свое уединение. Еду и напитки вам будут доставлять к дверям трижды вдень.

— Благодарю, вождь! — поклонился трибун.

— Благодарю, отец, — поспешила повторить я слова трибуна.

Мы с Алаиром вошли во флигель. Дверь за нами закрылась с негромким стуком, и мы остались наедине…

Глава 23. Три медовых дня

Свет во флигель проникал через пару окошек с витражами из цветных стекол. Я собралась было пройтись по предоставленному нам жилью, оглядеться, но не тут-то было!

Мой теперь уже муж поймал меня за руку:

— Далеко собралась, Барбра?

Я не нашлась с ответом, пожала плечами и в тот же миг оказалась в тесных объятиях. Мой любопытный нос впечатался в укрытую кожаными доспехами и кольчугой широкую мужскую грудь.

— Посмотри на меня, жена! — потребовал трибун.

Противостоять этому требованию было невозможно. Я подняла взгляд. Встретилась с иссиня-черными безднами глаз мужчины и почувствовала, что тону в них. Сердце замерло, а потом затрепыхалось пойманной птичкой. Приоткрыв рот, я молча наблюдала, как склоняется голова трибуна, как его губы приближаются, опаляя мое лицо жарким дыханием.

— Я не сказал тебе этого раньше, хотя должен был… — Алаир провел ладонью по моим медно-рыжим локонам, скидывая с них глупую шапочку. — Я люблю тебя, Барбра ор-Тунтури-Тьюндер!

— Любишь? — отчего-то растерялась я.

Магварр, похоже, ждал другого ответа. И неожиданно разозлился.

— Люблю! — рыкнул раздраженно и впился в мои губы требовательным поцелуем.

— Мнумм… няммм… — мои попытки произнести хоть слово были пресечены на корню. Стоило мне приоткрыть рот, как в него ворвался язык трибуна — жесткий, гибкий, наглый, и принялся там хозяйничать.

Это было слишком приятно, чтобы у меня возникла даже мысль о сопротивлении. Да и какой смысл отталкивать того, кого я по собственной воле назвала мужем? Напомнив себе об этом, я откинула прочь все сомнения, ненужные, несвоевременные вопросы и отдалась на волю супруга.

Ощутив, что я расслабилась и покорилась, Алаир застонал прямо мне в губы. Его руки начали подрагивать от нетерпения, горячие пальцы заскользили по краю декольте, одновременно и лаская, и обжигая нежную кожу. Тело мужчины напряглось, прогибаясь в пояснице, прижимаясь бедрами к моему животу…

Раздался металлический лязг: пластины моей бронированной юбки и его такого же бронированного килта столкнулись, звякнули, как ящик гвоздей.

— Проклятье! — трибун скривился, как от боли. — Эти орочьи одежки хороши на поле боя, а не в супружеской постели!

— Согласна, — тут же кивнула я. — Пора бы их снять.

— Тогда избавь меня от всего лишнего, жена. Однажды ты это уже делала, но я был без сознания…

— Ну, донага-то я тебя тогда не раздевала, — проворчала я и первым делом сняла с головы мужа и бросила куда-то в угол шапку с рожками. — Всего лишь выковыряла из панциря, как улитку из раковины.

— Ох, договоришься ты у меня, орисса! — не выдержал насмешки трибун, рванул с плеч кожаный жилет, последнюю застежку которого я как раз открыла, бросил одежку на пол и снова начал меня целовать. — Когда молчишь, ты нравишься мне намного больше! — пояснил, отрываясь от моих губ.

— Смотрели глаза, что ручки брали! — не осталась в долгу я. — Отмалчиваться в сторонке точно не стану! — я провела коготками по спине мужчины, слегка царапая его кожу, и он снова застонал, а его живот напрягся, демонстрируя все шесть кубиков пресса — совершенных, как и все тело.

Теперь уже мне стало невтерпеж завершить процедуру раздевания. Я просунула пальцы под пояс килта, повела по кругу, пытаясь отыскать застежку, пуговицу или завязку — на чем там крепилась эта чертова юбка?! Задела пальчиком что-то твердое, упругое. Это что-то слегка дернулось, запульсировало, запросилось на свободу…

— Хочешь, чтобы я воспламенился, вредная зеленая бестия?! — сцепив зубы, заворчал трибун.

Поняв, что произошло, я захихикала. Застежка отыскалась как раз чуть ниже пупка и чуть выше того органа, который так радостно ответил на мою случайную ласку. Расстегивая килт, я нарочно еще несколько раз прикоснулась к напряженному естеству мужа, заставляя магварра вздрагивать, скрипеть зубами и закатывать глаза.

Заодно поняла, что иначе, кроме как зеленой бестией, муж меня наедине звать вряд ли когда-нибудь станет — после таких-то пыток!

Наконец, килт был снят и отправлен в ту же кучу, где уже лежали шапка с рожками и жилет. Мой муж предстал передо мной во всей своей мужественной красе — и не разочаровал!

Я даже порадовалась, что мне досталось тело ориссы — более крупное и выносливое, чем мое собственное. Не уверена, что то, человеческое тело, выдержало бы страсть огненного мага, которую я теперь могла лицезреть во всей красе.

— А сейчас я раздену тебя, Барбра! — полушубок давно лежал у наших с трибуном ног.

На очереди был бронелифчик. Избавиться от него мне хотелось нестерпимо: похоже, от жадных и нетерпеливых ласк магварра мой бюст увеличился в размерах на пару сантиметров и теперь с трудом умещался в прежние объемы.

— Да, скорее! — взмолилась, поворачиваясь к мужу спиной и тыкая коготком туда, где, я знала, находятся застежки.

Муж, тяжело и хрипло дыша, вынужден был расстегнуть каждый из пяти замков. Нееет! Орочьи доспехи — это вам не кружевные тряпочки, которые надевают на себя невесты в земном мире! Бронелифчик одним небрежным движением на лоскутки не порвешь!

Зато, как только доспех был снят, я вдохнула на полную величину своих легких, а потом резко разучилась дышать, ощутив жесткие пальцы Алаира у себя на груди…

— Надеюсь, моя зеленая бестия, со своей юбкой ты справишься сама… я с ума сойду, если еще и с ней возиться придется! — почти жалобно произнес трибун, продолжая сжимать и взвешивать в ладонях мое нескромное богатство, до которого, наконец, добрался.

— Сама, сама, — согласилась я и торопливо избавилась от последнего предмета свадебного наряда.

Теперь мы оба остались «в чем мать родила», и могли, наконец, полностью отдаться взаимным ласкам. И несколько минут именно этим и занимались: целовались, гладили, исследовали тела друг друга, наслаждаясь их силой и красотой.

Руки мужа, ненасытные, бесстыжие, обследовали каждый уголок моего тела, проникли в потаенное местечко и начали поглаживать меня там. Теперь уже я выгибалась и хрипела, умоляя, требуя, выпрашивая еще больше ласки!