Никаких ведьм на моем отборе! - Наталья Витальевна Мазуркевич
Я подавилась воздухом, припомнив, что служанка, пусть и привела меня к библиотеке, заходить не стала. А я, миновав небольшой холл, зашла в первую открытую дверь, решив, что именно там меня и ждут.
Нехорошая догадка заставила меня сбиться с шага и остановиться. Неужели я выбрала неправильную дверь? Но если бы там было что-то опасное — наверняка бы над входом написали предупреждение. Я обернулась и… моргнула. Двери, через которую я только что прошла, не было.
— Но как?..
— Это закрытая секция, — шепотом пояснила мне Труденс. — Она доступна только одаренным. Не знаю, кто вас туда провел, но он плохо поступил. Для обычных людей даже присутствие рядом с мэтром заканчивается плачевно. А вы там несколько часов провели. Кто вас туда отвел? Мэри бы не стала…
— Прости, я не запомнила, — виновато пожала плечами. Не говорить же мне Труденс, что сама туда зашла и книгу попросила, решив, что нелюбимый Мэри архивариус и мэтр Сандерман одна и та же, хм, сущность.
— Это очень плохо, — попеняла Труденс и попросила: — Больше туда не ходите. Даже если дверь увидите. — Она подвела меня к соседней, широкой, двустворчатой двери, из-за которой доносились пусть тихие, но звуки бурной деятельности. — Вам сюда. И только сюда. Если не хотите быстро состариться.
Она внимательно всмотрелась в мое лицо и задумчиво протянула:
— Кажется, этой морщинки здесь не было.
— Где? — выдохнула я, непроизвольно касаясь лица. А Труденс продолжила:
— И волосы поблекли…
Кажется, меня перекосило. Что бы кто ни говорил, но вопросы красоты не интересуют девушку лишь до тех пор, пока ее лицо не украсят первые признаки старения. И я, увы, исключением не была. Скривившись, я бросилась подальше от Труденс и ее замечаний и поближе к зеркалу. Чтобы, как я надеялась, опровергнуть слова горничной, или, если то была чистая правда, оплакивать свою ушедшую юность и рвать на себе поблекшие волосы.
«Пронесло», — было первой моей мыслью, когда я внимательно себя осмотрела и ни седины, ни морщин не обнаружила. Ей вдогонку, правда, прилетела другая: «Прокололась». Ведь если верить Труденс, то, будучи неодаренной, я должна была заплатить жизненными силами за посещение обители мэтра Сандермана.
— Леди, не беспокойтесь. Я пошутила! — нагнала меня девушка, останавливаясь в шаге от меня. — Давайте передохнем немного. Устала… очень.
Она тяжело и часто дышала. Так, словно пробежала за мной не один коридор, а искала по всему дворцу.
— Простите, — виновато проговорила она. — Еще минутку…
— Хоть полчаса, — охотно предложила я, опираясь о стену. Пусть леди и не должна была так поступать, но не могла же я просто стоять и смотреть, понимая, что должна испытывать схожие ощущения. — И после обеда… — Я прикрыла глаза, зевая. — Мне хотелось бы отдохнуть.
— Конечно. — Труденс выпрямилась и коснулась ладонью моего лба. — Вам все же нехорошо. Я сообщу госпоже Марте и после трапезы вас будет ждать целитель.
— Не нужно, — остановила я порыв горничной. — Мне нужно немного полежать — и все пройдет. А если меня посетит целитель… Могут пойти слухи…
Труденс осеклась, видимо, представив, что обо мне могут напридумывать, и решительно кивнула.
— Я попрошу у целителя бодрящую настойку. Для себя. А с вами поделюсь? — предложила девушка.
— Не стоит. — Я покачала головой. — Мне просто нужно немного покоя. До ужина все станет как прежде.
Труденс нерешительно кивнула. И мы еще немного постояли молча. Я считала окна в протянувшей вдоль всего этажа галерее и думала, сколько еще раз мне удастся выкрутиться из ситуации. И нужно ли? Герцог, его величество, леди Элизабет — все заинтересованные лица уже знали достаточно, чтобы я не скрывала дара.
Я недовольно поджала губы, поражаясь самой себе.
Как будто дар я скрывала лишь от этих троих! Нет, определенно, демонстрировать свои способности было глупой идеей. Браслет мэтра не убережет от всего — лишь от яда, а дар может спасти жизнь, если лошадь понесет или змею подбросят…
Кивнув собственным мыслям, я перевела взгляд на пришедшую в себя Труденс. Девушка более не выглядела загнанной лошадью и даже в некотором нетерпении ожидала, пока я позволю вести себя на обед. Я позволила и, медленно бредя за горничной, размышляла о грозящих мне неприятностях. Ведь не может такого быть, что леди Элизабет промолчит.
Она и не промолчала, делая меня вновь целью полудюжины злых взглядов.
— Крепись, — прошептала мне Ариналия, ободряюще сжимая мою ладонь.
— Земля тебе пухом, — процедила сквозь зубы другая моя соседка. Марисса, кажется.
Увы, к моему приходу Вивьен уже сидела по другую сторону от Ариналии, и место между ними мне не досталось.
Я промолчала, игнорируя угрозу. Конечно, я могла пожаловаться на ее слова, но тем бы лишь ухудшила свое положение. Во-первых, леди Элизабет могла бы во мне разочароваться и вместо маленьких подлостей, кои она считала проявлением своего расположения, устроить нечто грандиозное — с ведьмы бы сталось. Во-вторых, слова Мариссы могли быть брошены сгоряча, без намерения претворять их в жизнь. И, в-третьих, мне же теперь положено быть громоотводом, собирая на себя все неприятности и по возможности их устраняя. А потому я промолчала. И даже съела немного тыквенного супа, благо браслет был при мне и не подавал опасных сигналов.
Отговорившись усталостью, после обеда я не стала присоединяться к Ариналии и Вивьен. Последняя, впрочем, не возражала. Судя по нетерпеливым взглядам, которые она бросала на дверь своих покоев, там ее уже ждали.
— Зайду за тобой перед ужином, — пообещала Ариналия.
Что ей ответила Вивьен, я уже не слышала, закрыв за собой дверь и съехав вниз. Дворец изматывал. Пусть мне не приходилось бегать, исполняя чужие прихоти, задабривать сердитых клиентов мэтра, считать медные монетки и думать, что важнее — новые туфли или зонт, я все больше тосковала по привычным будням.
— Зато книги здесь интересные и кормят хорошо, — попыталась найти плюсы в положении, но сама себя перебила: — Если не отравят и на каторгу не отправят…
Нервный смешок сорвался с губ, и я поднялась. Отдыхать все же следовало на кровати. И, миновав гостиную, я рухнула на застеленную постель.
Болезненный вздох сорвался с губ. В спину, чуть ниже лопатки, что-то впилось, пробивая платье и кожу, а следом раскалился браслет. Дыхание перехватило, а следом по всему телу пронеслась обжигающая волна, уничтожая попавший в кровь яд.
Я медленно перекатилась на бок, а после с усилием поднялась. Тело слушалось плохо, но достаточно, чтобы отойти от кровати и, выгнувшись, кое-как подцепить выступающую часть иглы. По-хорошему, следовало позвать кого-то на помощь, но когда «по-хорошему» действительно заканчивалось хорошо.
Болезный стон
