Брак во имя Альянса - Оливия Штерн
– Вот эта, мне кажется, подойдет, – сказала я, отправляя Аэдо цифрографию голубоглазой шатенки.
Он пожал плечами.
«Как скажешь. В принципе каждая из них подойдет. Но если тебе понравилась Мари Клэр Тодория, то пусть так и будет».
– Не сердись на меня, – я рассеянно мешала кофе ложечкой, – если я говорю что лишнее. Я не хочу тебя обидеть.
«Я знаю. Но дело не в этом».
– Да-да, никаких непристойных намеков, – торопливо добавила я, – просто… понимаю, это звучит дико, но ты мне кажешься достойным человеком.
«Достойным чего?»
– Достойным хорошей жизни конечно же. Достойным того, чтобы не быть одиноким… прости, если я лезу не в свое дело.
«Ты не делаешь ничего плохого, – ответил он, – но дело во мне. Вчера я почувствовал странные изменения в организме. Этого никогда не было раньше, по крайней мере, я этого не помню. Сейчас я загрузил в анализатор свою кровь. Что-то явно идет не так».
– Понятно, – прошептала я, – надеюсь, тебе не навредил Верховный стор этой своей перегрузкой.
«Пока не могу сказать точно, – пришел ответ. – Я буду тебя ждать через час в лаборатории. Нужно сделать отпечатки пальцев и линзы».
* * *
И работа закипела. Происходило столько интересных и удивительных вещей, что на время я даже забыла о том, что мне нравятся прикосновения медиума. Он обмакивал мои руки в странного вида слизь, собранную в прозрачной ванночке, а потом эта же слизь застывала на коже совершенно прозрачной тонкой пленкой, и я снова совала руки в странного вида приборы, а потом оказалось, что именно так Аэдо сделал мне наноперчатки с чужими отпечатками.
Я полулежала в кресле, испуганно таращась в раструб другого прибора – и где-то через час он выплюнул пару контактных линз.
Одновременно с этим Аэдо запустил сбор цифрового следа Мари Клэр Тодории – того, который она оставила в сетях до исчезновения, инициировал расшифровку доступа к реплике ее локального банка данных, да и вообще перетащил его поближе, прямо в вычислительную систему корабля.
И наконец, когда я уже начала терять нить происходящего, Аэдо объявил, что остался один маленький нюанс, с которым лично мы ничего не можем сделать, но который в то же самое время не является камнем преткновения.
«Если где-то хранится ее расшифрованный геном, то ты не сможешь их обмануть, – сказал Аэдо, – с другой стороны, если вести себя тихо, не высовываться, то кому нужна одна из миллиардов? К тому же совершенно непонятно, что с тобой делали пираты. Они могли модифицировать твой геном в угоду своим интересам».
– Но меня могут идентифицировать по геному, – огорчилась я, – как-то мы постоянно забываем, что мой расшифрованный образец хранится в базе данных пилотов Альянса.
«Тогда первое время придется избегать планет с высокой степенью цифровизации. Осядешь где-нибудь на периферии, да на той же Кайене. К сожалению, тогда и пилотом ты больше не сможешь быть».
Я согласно кивнула.
– Это точно. Как только начну устраиваться в транспортную компанию, у меня возьмут образец генома – и он обязательно совпадет с имеющимся в базе… Но это ничего. Я уже работала администратором кафе, смогу еще кем-нибудь… очень неприметным.
Аэдо, казалось, о чем-то размышлял. Пока я отдыхала в кресле, он все крутился рядом со своими лабораторными модулями, периодически поправлял параметры процессов. Снова снял перчатки, и я сквозь ресницы любовалась его руками.
В общем, пришла пора признаться хотя бы себе: тянуло меня к этому человеку. И было с ним легко и приятно, словно мы знакомы всю жизнь. Случилось это… как-то вдруг, словно внутри меня маленький рубильник переключили в состояние «On». Но так бывает, я знала, и ничего с этим не поделаешь.
Тут Аэдо переместился куда-то в угол лаборатории, проделал какие-то пассы над нишей, затянутой матовой пленкой, похожей на веки рептилии, а затем вернулся ко мне, неся в пригоршне небольшой контейнер.
«Возьми. Я думаю, так ты сможешь устроиться комфортно».
Я не успела и возразить толком, как он вложил контейнер мне в руку и сразу же отошел в сторону, вернулся к своим модулям.
– Что это? – Я покрутила в руках подарок.
Было похоже на большую, с ладонь, зеленую фасолину, и как его открыть – совершенно неясно. Я надавила пальцами на край, как если бы открывала обычный контейнер. Крышка легко, как по маслу, сдвинулась в сторону, а внутри я увидела десятка два прозрачных и похожих на льдинки кристаллов.
Дыхание внезапно застряло в горле.
– Аэдо, – прошептала я, – это же…
«Алмазы, – прилетело сообщение, – у меня имеется небольшой запас. Мне кажется, с ними тебе будет гораздо проще решить многие формальные и бытовые вопросы».
– Естественно. Гораздо проще, – растерянно пробормотала я и закрыла контейнер. – Мне совершенно не верится, что ты все это делаешь для меня. Просто так.
«Просто поверь, так тоже бывает».
– Такие вещи делают далеко не для всех, – горько прошептала я.
«Не думай об этом. Думай о том, как будешь устраиваться на Кайене».
– Мне бы хотелось устраиваться там с тобой, кем бы ты ни был.
«Я уже говорил, что это невозможно. Не потому, что я не хочу, а потому, что я не выживу».
– Мне кажется, тебе попросту внушили, что ты не выживешь, – возразила я, все еще сжимая в руках контейнер с алмазами, – в любом случае ты мог бы попробовать. Или… ты просто не хочешь пробовать со мной?
Он пожал плечами.
«Марго. Я очень хочу… с тобой. Но я понимаю, что одна ты можешь легко затеряться. А со мной так уже не получится, даже если предположить, что после отключения от системы я смогу выжить».
Снова отвернулся, пошарил в шкафу и вернулся, держа на раскрытой ладони пластиковый шприц с компактной иглой.
«И еще вот что. Этот препарат – исключительно девиранская нанотехнология. На два часа поднимет на ноги организм практически с любой степенью повреждения. Даже если будет позвоночник перебит. Даже если кардиосклероз. Практически все, что угодно, лишь бы голова была на месте и артерии целы».
– Ого, какое будущее ты мне прогнозируешь!
Шприц лег мне в ладонь, и Аэдо накрыл его моими же пальцами, сжимая руку в кулак.
«Я ничего не прогнозирую. Но случиться может все, что угодно, да ты это и сама понимаешь».
Конечно, я понимала. Посмотрела на полупрозрачный пластик, внутри которого была розоватая жидкость, сунула ее в карман.
«Кстати, мы закончили, ты можешь идти к себе».
Я поднялась с кресла, оставив алмазы на подлокотнике, но вместо того, чтобы идти к выходу, подошла к медиуму. Со спины. И молча обняла его, прижав ладони к груди, а щеку – к широкой спине.
Ожидала, что он оттолкнет или пришлет возмущенное сообщение – но в нейроинтерфейсе воцарилась пугающая, тревожная тишина. И Аэдо замер
