Писательница для оборотня (СИ) - Мирова Ева

Послав к чёрту не Макса, а свою гордость, я утопила пальцы в его волосах, принимая ласку по которой так истосковалась.

«Я скучал по твоему довольному стону,»— мурлыча подумал Макс и, прервав поцелуи, посмотрел мне в глаз, с мыслью о том, как любит меня и сожалеет о случившемся.

— И я тебя люблю! Очень люблю, до дрожи! — признавшись, я подобно Максу вытянула дрожащую руку вперёд.

После моего признания Максим не сдерживал своих желаний. Он обрушился на меня со всей своей неуёмной страстью. Целуя шею и ведя руками по моим бёдрам, развернул меня спиной к себе. По спине прошёлся поцелуями, обдавая кожу горячим дыханием, пока его руки шарили по всему моему телу. 

Его поцелуи и прикосновения рук, казалось, всё, что мне было нужно для счастья.  Я словно была зависима от него, от его ласк. Возбуждение смазывало всё о чём я думала за время его отсутствия. Даже часа я не готова была держать его вдали от себя и злиться на его поступок. 

Макс шептал о любви, а в мыслях просил прощения, и проникал в меня, обняв крепко руками. Мой стон блаженства разнёсся глухим эхом по ванной. Шумный выдох Макса мне на ушко заглушил его, а я, словно забыла, как это, дышать. Зато ощущение полёта наполнило мою грудь, и я полетела, сотрясаясь от мощной волны удовольствия. Меня накрыло, а затем скрутило от оргазма. Крепкие руки Максима удерживали, но вдруг ощущение падения стало реальностью...

 Я с грохотом свалилась с кровати, ощущая ещё не прошедшую волну исступления. Не сразу смогла осознать, что сижу на полу в своей спальне, наполненной утренним рассветом.

«Что случилось?» — поинтересовалась волчица, примчавшаяся на грохот с улицы. 

— Ничего, просто, сон, — отмахнулась я. 

«Ты в порядке? Ничего не болит?» — спросила волчица, волнуясь за меня и наших девочек.

— Только моя гордость пострадала, в остальном я в порядке, — признала я, поднимаясь с пола. 

«Если почувствуешь себя плохо, хорошо бы обратиться,» — напомнила мне волчица, об этой опции оборотней, только мне она была ни к чему. 

Чувствовала я себя действительно хорошо, если речь шла про физическое состояние. 

— Побудь здесь, я в душ схожу, — попросила я свою звериную половинку, вновь отправляясь в ванную комнату снова. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Ну и сны, если так и дальше пойдёт, то безопасней сразу ложиться спать на полу...» — подумала я, вновь проделывая всё то, что мне приснилось. 

Только без второй части сна. Макс так и не явился и сон явью не стал. 

После душа я следовала из кухни в столовую, с кружками горячего шоколада в руках, когда заметила краем глаза движение. Остановившись напротив окна, я довольно долго смотрела на перила веранды и облетевшую изгородь из сирени. Ничего. 

— Что ты там высматриваешь? — спросила тётушка, догнавшая меня с подносом, на котором стояли тарелки с нашим завтраком. 

— Ничего. Показалось, — едва я шагнула от окна, как тётя заорала. 

— Олень! Там олень! 

— Где?! 

В мгновение я вернулась к окну и имела честь лицезреть белый зад вприпрыжку удаляющегося благородного животного. Волчица оставалась в доме и на наши с тётушкой крики даже ухом не повела. 

— Перенесём наш завтрак в кабинет, — я развернулась и подпихнула тётушку в его сторону. 

Нам предстояло просмотреть неделю записей. 

Вместе с тётушкой мы стали просматривать часы видео, увеличивая их скорость многократно. Благо, что догадались начать с самых свежих записей. И на вчерашней дате промелькнула мужская фигура. 

— Вот он! — заорала тётя, напугав меня. 

Я вздрогнула и нажала на кнопку отмотки, затем включила обычное воспроизведение видеокадров. Мужчина отточенным движение открыл замок на калитке и ушёл из кадра, спустя десять минут он вернулся, ведя за собой на самодельной уздечке молодого оленя, прямиком в открытую калитку. Всё среди белого дня в шестнадцать сорок семь по времени. 

— И правда, камеры хорошие, всё так видно отлично, ещё бы он не в мастерке был. Зачем капюшоном рожу скрывать? — ворчала над ухом тётя. — Это он? Максим твой? 

— Нет... 

Я отмотала ещё и ещё, просмотрела кусок видео несколько раз, пытаясь понять, почему я уверенна, что это не Макс. 

— А! Я поняла! — обрадованно выкрикнула я, победно хлопнув в ладоши.

— Что? 

— Почему я знаю, что он не Макс, вот смотри. Видишь, он хромает. Это обычный человек. 

Перестав перематывать, мы с тётей стали смотреть дальше, и я лишь убедилась в своей правоте. Хромой мужчина пытался замаскировать оставленный после себя запах чем-то, что принялся распылять из баллона вокруг. 

— Заметает следы, вот гад! — возмутилась тётя, и я была с ней солидарна. 

— Это не Максим. Во-первых, хромает, Максим бы обратился, если что, а во-вторых, видишь эту штуку, он даже носом не повёл, хотя она ядрёная. Я от неё чихала как ненормальная. Это человек, — признала я ещё раз, уже с горечью от поражения. 

Мои надежды что это он не оправдались. Настроение резко пошло вниз. 

— Что будешь делать? — поинтересовалась тётя. 

— Нужно посчитать интервал между оленями и устроить засаду возле калитки. Поймаем его и спросим прямо, какого чёрта он делает? 

— Может он от Максима? 

— Хорошо бы, если так, — вздохнула я, поглаживая живот. 

Ощущать себя ненужной я в принципе могла спокойно, но за девочек было невероятно обидно. 

— Знаешь, а я загадала, — начала я озвучивать то сокровенное, чем не делилась ещё даже со своей звериной половинкой. 

— Что загадала? — с улыбкой спросила тётушка. 

— Если Максим не явится до их рождения, то всё. Я его больше к себе никогда не подпущу!

— Ой ли! 

— Нет, я серьёзно. Я сама со всем стараюсь справляться и эта беременность, я к такому была не готова. Это он таким родился, а я... Словно меня в воду выбросили, и я как-то должна была научиться плавать, а за то, что нахлебалась воды ещё и выхватила. Он несправедлив. 

— Тебе решать, конечно, но он же может и не знать, что ты в положении. 

— А незнание не освобождает от ответственности. Я тоже не знала, он же меня не освободил от своей ненависти и той несдержанности? 

— В тебе сейчас говорит обида, а что будет, когда родишь? Что изменит, допустим, если он опоздает только на один день? 

— Всё. Это всё изменит. Я хочу, чтобы он вернулся, только не готова всю жизнь потом думать, что он вернулся лишь из-за своих волчат, потому что так инстинкты велят и стая. Пока они не родились, я хоть думать смогу, что ко мне. 

— Ой, Танька, дурёха ты, — с улыбкой протянула тётя. — Вы же мысли друг дружки слышите, как по радио, что утаить в такой волне можно? 

Может тётя и дело говорила, но пожав плечами, я осталась при своём. Рожу без Аристова, и жить буду без него, не приму обратно, ибо нечего истинной парой разбрасываться! 

Пересмотрев с тётей ещё несколько раз запечатлевшие лазутчика видео-кадры, мы позавтракали и определились с примерной датой засады на оленевода. Решено было караулить его на тринадцатый день. 

Немного промахнулись. 

Тринадцатый день просидели неподалёку в машине зря, зато я на собственной шкуре поняла, каково это — быть детективом. Муторно и спина с ногами затекают. 

Плоды нашей с тётей слежки мы собрали уже на следующий день. Примерно в то же время что и на видео, в четыре часа дня, мужчина средних лет на фургоне съехал на обочину, аккурат напротив калитки. Сначала он дошёл до калитки, видимо, открыл её, а после вернулся за оленем. Открыв фургон, мужчина вывел животное на уздечке и повёл проторённой дорожкой. 

— Когда мы пойдём его ловить? — спросила тётя, вытащив из-за пазухи плаща силиконовую скалку с ажурным узором. Маленькую, такой можно было разве что глаз выткнуть. 

— Что это? Убери, — посмеялась я. — Мы сюда не за трупом приехали, а за информацией. Подождём, когда он вернётся, олени на дороге не валяются.