Невидимка и (сто) одна неприятность (СИ) - Ясная Яна

И…

Я разжала руки, отстранилась и осторожно, сама не веря, что это делаю, коснулась губами теплой щеки.

Тут же почувствовала себя идиоткой и попыталась снова спрятать лицо у Лагранжа за спиной, но он не позволил — отклонился назад, отстраняя меня, улыбнулся.

И наверное, подумал что-то вроде “Да, Хэмптон, с тобой каши не сваришь, все приходится делать самому…”

Съеденная им конфета была с вишневым ликером.

А поцелуй был снова другим.

Не легким и нежным как в первый раз. Не обжигающе жарким как во второй.

А долгим, тягучим, сладким.

Смакующим.

Никогда бы не подумала, что с одним и тем же человеком можно так по-разному целоваться.

А потом Даниэль откинулся назад, на подушки, и как-то так получилось, что теперь мы полулежали в обнимку, моя голова — на его плече, глядя на мерцающие огоньки и синий квадрат неба в сломанном люке.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила я.

— Что?

Что-нибудь про тебя, что мне не придется вытягивать клещами.

— Не знаю. Твоя любимая игрушка в возрасте от пяти до десяти?

— О! — оживился Лагранж. — А с этим кстати есть довольно забавная история. Мне было шесть, вроде… да, шесть. И была у меня деревянная лошадь. Не та, которая качалка, а голова на палке, ну ты знаешь. И…

Я цедила улыбку ему в футболку и слушала. Сначала про лошадку, потом про паровоз, потом слово за слово рассказывала про наш с отцом поход на яхте, когда мы попали в шторм, а потом случайно выяснилось, что мы оказывается были на премьере одной и той же оперы пять лет назад, куда нас обоих затащили для приобщения к прекрасному.

А потом я закрыла глаза.

На минуточку.

Глава 11

На минуточку!!!

На минуточку, чтоб его!!!

Я как всегда проснулась еще до колокола.

Проснулась и ничего не поняла.

Слишком темно и подушка какая-то жесткая, и…

...не подушка это вовсе, а Лагранж.

Мы лежали в обнимку, накрытые вторым покрывалом. Огоньков уже не было, а рассвет еще не успел толком забраться в чердачный люк.

Я уснула. Я уснула прямо тут! А этот коварный тип, вместо того, чтобы меня разбудить, накрыл нас покрывалом и задрыхся сам!

С трудом выпутавшись из тяжелых объятий, я рывком села и покрутила головой, пытаясь прислушаться к происходящему внизу и снаружи.

Боже! Который час? А если я все перепутала и колокол уже прозвенел? Вдруг я не услышала? Вдруг там уже полный коридор преподавателей вперемешку с воспитанниками, а мы тут! Что же делать?

— Лагранж! — я отчаянно потрясла парня за плечо.

Даниэль поморщился, что-то пробормотал неразборчивое, не открывая глаз и попытался схватить меня и утянуть обратно.

Я зашипела, извернулась, шлепнула по наглым конечностям и только тогда встрепанная светловолосая голова соизволила приподняться, сонно щуря глаза.

— Лали?..

— Ты почему меня не разбудил?!

— А должен был? — Он мотнул головой, протер глаза, а потом сел и с хрустом потянулся, и оставалось только порадоваться, что в это совместное пробуждение верхняя одежда на нем все же имелась. Бедные, бедные мои девичьи нервы…

Так. Стоп. Не отвлекайся!

— Да, должен был!

— Ну откуда мне было знать, что ты любишь просыпаться еще до подъема?

— Не сейчас! Ночью!

— Ах ночью… — протянул Лагранж и задумчиво взъерошил лохмы. — Зачем?

Зачем?!

Нет, вы посмотрите на него! Зачем!

Я вскочила, кое-как одернула одежду, пытаясь привести ее в подобие порядка. Что у меня на голове — лучше не думать, это страшно. Подлетела к люку, ведущему вниз.

И замерла перед ним в нерешительности. А если…

— Там никого нет. Еще рано.

Я обернулась. Даниэль сидел, пристрои локти на колени и смотрел на меня с улыбкой.

— Тогда я пошла, — буркнула я, отчего-то опять краснея. — Пока.

Потянула на себя крышку и принялась спускаться. На середине лестницы, когда моя голова еще торчала из люка, я все же взяла себя в руки и подняла глаза на парня, так и не сменившего позу.

— Спасибо за конфеты. И… за все.

И унырнула, не дожидаясь ответа.

Быстрее, быстрее, быстрее. Только бы добежать до себя и ни на кого не наткнуться!..

Даниэль

Когда серебристая макушка скрылась с глаз, а крышка люка хлопнула, отрезая меня от Невидимки и внешнего мира, я упал обратно на подушки и прикрыл глаза. Нет, доспать все равно бы не получилось — в своей очаровательной панике Лали растолкала, разбудила и подняла все, что можно было растолкать, разбудить и… поднять.

Какой уж тут сон.

Но и бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше, как некоторые суматошные девочки, я не собирался.

Пока была возможность, хотелось полежать и растянуть это время до возвращения туда, в обычную жизнь, где нужно делать вид, что меня совершенно не волнует присутствие рядом одной седой девочки. Что мне не хочется с ней разговаривать. Что мне не хочется к ней прикасаться. Обнимать. Целовать. Тискать как смешную ворчливую плюшевую игрушку.

Ворчливую — но все равно мягкую.

Лали-Элалия…

Ладно, Даниэль. Полежал — и хватит. Тебе еще убирать следы несанкционированного пикника.

Я встал, потянулся всем телом, скручиваясь и потягиваясь одновременно, так, что напряглись все мышцы, и связки, кажется, затрещали. Расслабился. Скрутился-вытянулся в другую сторону, замер на несколько секунд, прислушиваясь к ощущениям в напряженном теле. Расслабился.

Ладно, будем считать что за зарядку сойдет утренняя уборка.

Уносить отсюда одеяла я, пожалуй, не буду — живет во мне надежда, что они еще не раз сослужат нам с Невидимкой добрую службу. Даже если и не такую, как мне хотелось бы (ох, как хотелось!). Просто спрячу и замаскирую следы.

Все. За дело.

К завтраку Лали уже привела себя в порядок и взяла в руки, рядом со мной снова сидела Невидимка — спокойная, безучастная, незаметная. Вчера она открыто нервничала из-за моего финта с переменой мест, наверняка чувствовала, что себя выдает и нервничала от этого еще больше. Но когда стало понятно, что никто не связал меня с ней — успокоилась.

У меня навыка сливаться с окружающей обстановкой не было. Даже не глядя, я ощущал ее присутствие рядом всем телом, и оно жгло. Приятно, но жгло.

Зря я дал ей обещание — находиться рядом и делать вид, что ничего нет, это пытка.

А не давать — тоже было нельзя.

Наверное, было бы разумным вообще перестать появляться на занятиях, а пересекаться только в свободное время.

Да, это было бы правильнее всего.

И ей спокойнее, и мне.

Подумал я, и, как идиот, все равно потащился на рунную магию.

До выходных оставалось меньше двух дней, а из-за Мирей с ее дурацким зельем, у меня на трое суток отобрали мою личную Невидимку!

Впрочем, руны я знаю так себе, а мистер Рок весьма толковый специалист, так что эта глупость хоть как-то оправдана. Расширяю кругозор!

— ...к следующему занятию вам необходимо будет подготовить лабораторную работу группами из трех человек. Не начинаем переглядываться, я распределю вас сам. Работа серьезная, имейте в виду, что оценка за нее будет занимать особое место в ведомости. Первая группа — Хэмптон, Эриндейл, Лагранж. Вторая группа…

…!

Крис, сидящий впереди, обернулся, перекинув локоть через спинку стула и смерил меня надменным взглядом. Я ответил ему вздернутой бровью — чего пялимся?

И я готов был спорить на что угодно — Лали в противоположном углу испытывала сейчас острейшее желание побиться головой о парту. А потом партой об меня.

Ну, прости, седая девочка, кто ж знал!..

Хорошо, что она хотя бы не в курсе, насколько сильна глубина наших с Эриндейлом друг к другу чувств. А то бедной девочке совсем поплохело бы.

По окончания занятия Крис направился прямиком к Лали, аккуратно убирающей принадлежности в сумку. Глухое раздражение плеснуло внутри, но я его быстро задавил и тоже приблизился.