Ирина Молчанова - Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид
Анастасия сразу же вернула свою руку на место — к себе на колени и потупила глаза, Виктория спряталась за веер.
Когда девушка отвернулась, сестры, точно гусыни, одновременно вытянули к нему шеи, и Анастасия прошептала:
— Ходят слухи…
— Это лишь слухи, — не дал ей закончить Лайонел.
Именинницы разочарованно от него отпрянули, а на кроваво-красных губах хозяйки паука заиграла надменная улыбка.
Отодвинулась синяя бархатная портьера и в ложу бесшумно проскользнул одетый в черный костюм Вильям.
Сестры пренебрежительно кивнули ему на соседний диван.
— Мог бы и не приходить, десять минут до конца балета, — прошипела Виктория.
— Меньше, — фыркнула Анастасия.
Лайонел подмигнул брату, но тот с кислым выражением лица плюхнулся на диван и отвернулся как от сестер, так и от сцены, уставившись на голую стену.
— Невежда, — поморщила носик Виктория и, наклон нив голову так, что черные кудри скатились по хрупким белым плечам, заметила: — Трудно представить, что вы родные братья, какая-то насмешка судьбы!
Она еще что-то хотела добавить, но, поймав на себе холодный взгляд голубых глаз, резко осеклась.
До конца спектакля в главной ложе установилась тишина, а когда занавес на сцене опустился и стихли последние рукоплескания, уже у выхода Виктория спросила:
— Лайонел, как вам балет?
— Ненавижу «Щелкунчика», ничего личного, — обронил молодой человек и, ухватив за локоть брата, чтоб тот не сбежал, вышел с ним из ложи.
— Не боишься, что Виктория теперь с горя проглотит свой веер? — полюбопытствовал Вильям, устремляясь к винтовой лестнице, устланной красной ковровой дорожкой.
— Нет, я боюсь другого…
— Чего же? — обернулся через плечо брат.
— Того, что у коз на соседней ферме при виде твоей недовольной физиономии молоко скиснет прямо в вымени.
— Рад, — криво усмехнулся Вильям, — впервые слышу, чтоб ты заботился о ком-то, кроме себя. Козы… Очень мило, продолжай в том же духе, возможно, этак лет через двести твоя забота коснется и простых людей.
Лайонел поравнялся с братом.
— Что, малышка Кэт тебе отказала? Сочувствую!
— Не твое дело, — рыкнул Вильям и кивком указал на второй этаж, где у лестницы встретились сестры Кондратьевы и Анжелика. — Разбирайся лучше со своими женщинами!
— Мои женщины разберутся сами, — Лайонел ухмыльнулся, — пусть выживет сильнейшая.
Они спустились в тускло освещенный зал без единого окна, с восьмью огромными колоннами и высоким потолком, расписанным библейскими сюжетами.
— Значит, эта рыжая кошка оказалась не так проста? — Лайонел потянул брата за колонну, где вдоль стены стояла софа. — Брось, Вил, мне-то ты можешь рассказать! Ну же! Она не увидела в тебе мужчину, который смог бы удовлетворить ее… — Он засмеялся и закончил: — …непомерные амбиции?!
— Что за бред ты несешь?! — рассердился Вильям. — Ты говоришь о Кате, не об Анжелике и даже не о сестрицах Кондратевых, помешанных на власти! Катя не такая… Она… она светлая!
— Я знаю, о ком говорю, — насмешливо возразил Лайонел.
Брат устало опустился на софу.
— У нее, кажется, есть другой…
— Другой? — напрягся Лайонел. — Как это?
— Дурак, что ли, — нахмурился брат, — не понимаешь, что такое «другой»? — Вильям неожиданно улыбнулся, на миг лицо его просветлело. — Ну конечно, в твоей-то жизни понятие «другой» не существует как таковое!
В зале стало шумно — спускались гости, поэтому Лайонел поторопил:
— Что за другой, почему ты так решил?
— Одногруппница ее сказала… И еще много чего сказала, во что я просто не могу поверить.
Кошачьей поступью подошла Анжелика, но Лайонел приказал ей:
— Оставь нас.
— Не пойму, — подозрительно сощурил зеленые глаза Вильям, — а чего это ты обеспокоился?
— Да так, ты позоришь меня, — соврал Лайонел, — мало того что тебя динамят девушки нашего круга, так еще простая девчонка дурит!
— Она меня не дурит! Просто… просто какое-то недоразумение. Я разберусь с этим!
— А соперника видел?
— Видел, — сморщился Вильям, — я мог голову дать на отсечение, что между ними ничего нет! Он лип к ней как… Тьфу, а она…
— Не очень сопротивлялась?
— Может и так, — убито согласился брат. — Теперь он в больнице и…
— Ты постарался? — изумился Лайонел.
— Нет, конечно, не я! Машина сбила, не знаю…
— А-а-а, — разочарованно протянул Лайонел, — понял.
Брат не мигая уставился на него.
— Ты?
— Да, твоя славная Катя использовала мальчишку для прикрытия… Вот он ее и прикрыл. Я его переехал… чтоб не мешался в следующий раз.
— Господи боже мой! — выдохнул Вильям, не сводя с него пораженного взгляда.
Лайонел снисходительно улыбнулся:
— Тут тебе не о чем беспокоиться, она к нему абсолютно равнодушна. Я бы даже сказал — пугающе равнодушна… Бедный мальчик… — Он засунул руки в карманы и пояснил: — Я про тебя, Вил, — это ты бедный мальчик, который ослеплен подделкой!
— Я тебе не верю! — покачал головой брат.
— Костя, тот липучий глупец тоже не поверил, когда она сказала ему, что не такая хорошая, какой кажется. Забавно, но, больше чем уверен, парнишка уже все понял! А ты… Коли тебе так нравится, можешь и дальше заблуждаться.
Брат поднялся.
— Вот этим я и займусь с твоего позволения!
— Не останешься на фуршет?
— Благодарю, ваши напитки мне не по нутру!
Лайонел понаблюдал, как брат маневрирует между гостями, затем схватил у первого же официанта с подноса бокал с кровавой жидкостью и направился к именинницам. Он с радостью бы покинул день рождения этих двух разукрашенных кукол в разноцветных платьях, но тут собрался весь высший свет или, правильнее сказать, тьма, поэтому пренебречь условностями было немыслимо. Для брата — запросто, но только по одной простой причине — он не относился к высшему свету, по большему счету, его и приглашали лишь из вежливости.
— Лайонел, — гневно прошипела ему в ухо Анжелика, вцепляясь в руку, — если ты что-то сделал с Даймондом, я…
— Что ты? — не глядя на нее и не замедляя шага, уточнил он. — Анжи, тебе не кажется, о Даймонде стоило подумать прежде, чем отправлять его ко мне швырнуть в лицо цветы?! — Все-таки он на нее посмотрел, чтобы еще раз отметить, как плотно прилегает нежно-голубая ткань длинного до пола платья к высокой груди, как белы и изящны плечи, как прекрасно лицо с черными точно смоль глазами, длинными золотистыми ресницами и нежной линей рта. Во всем свете было не сыскать девушки красивее. Ею хотелось обладать как трофеем на зависть всем мужчинам.
