Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

Ирэне переделывала заклинания? Зачем, интересно мне знать, ей это понадобилось. Хотела ученым стать, прославиться на весь мир? Бред какой. Здесь явно не известность причиной стала. Вот, пожалуйста, очередная загадка в мою личную копилку «хочешь жить — включи мозги».

Я только не понимаю, почему этот дневник лежал на кровати, да так, чтобы точно нашли. Если на нем защита определенная стоит, значит логично было его прятать, а не оставлять на видном месте, пусть и в своей комнате. И кстати о защите… Он открылся от моей руки. Но я не Ирэне, и вообще не могла она сюда мою руку подставить, ну никак. Так каким же тогда чудным образом он мне поддался? Нет, я определенно ничего не понимаю в этом мире. Ничего. Абсолютно. И меня это совсем не радует.

— Ты готова? — В комнату без стука вошел Витор, бросил взгляд на раскрытый дневник в моих руках. Я быстренько его захлопнула, огляделась, сумка с моими вещами тоже была здесь, я засунула дневник в боковой карман, и уверенно:

— Да, — говорю, — готова. С пакетами поможешь? — Одна я столько не унесу, а просить больше все равно некого.

Витор хмыкнул, взял все пакеты разом и вышел из комнаты. Сумку я понесла сама. Мало ли. Вдруг он знает, что это дневник Ирэне, и он ему зачем‑то нужен? Я ведь ему зачем‑то нужна, так что быть уверенной хоть в чем‑то нельзя.

Переход был все в той же гостиной, вышли мы в кабинете ректора. Я вежливо поздоровалась, Витор тоже, ректор даже взглядом не удостоил. Тем лучше, вопросов никаких не будет.

Какого было мое удивление, когда выйдя в коридор, я вздохнула с таким облегчением, в душе образовалось непередаваемое спокойствие, тревога, не покидавшая после нападения, отступила. Захотелось быстрее увидеть Малену, Дина, рассказать им про все мои злоключения, и я уверена, что они поймут и даже что‑то смогут посоветовать.

Меня молча довели до комнаты, всучили пакеты и так же молча, не говоря ни слова, удалились. Витор себя странно начал вести. Раньше не знала чего ожидать, теперь вдвойне не знаю. Не рычит, не язвит, не ухмыляется, за руки не хватает. Если бы хоть одно из этого присутствовало в нашем общении, я бы не задумалась над этим вопросом.

— Рэне вернулась! — Малена радостно подбежала, рывком обняла, забрала пакеты, — Я посмотрю?

Вот она, девичья страсть к новым вещам. Я кивнула, и обратила свое внимание на Дина. Тот сидел за столом с кружкой чая.

— Привет, красавица. — Радостно улыбаясь, отодвинул стоящий рядом стул, жестом приглашая присесть.

Малена крутилась перед зеркалом, прикладывая то одно платье, то другое. Изредка выкрикивала «Рэне, я возьму это поносить?» и «Ты просто обязана дать мне его на время!», я только улыбалась ее изречениям.

Дин налил мне чаю, поставил передо мной кружку и потребовал:

— Рассказывай! — Я только этого и ждала.

Меня как прорвало. Я рассказала обо всем. Как нацепил на меня кольцо Витор, как шили платье, как на балу меня это самое кольцо искусало, о встрече с Дженом я умолчала. Моменты неуравновешенности Витора друзья злорадно просили повторить раза три. Потом не совсем приятные воспоминания о том, как я напилась, и как Витор носился со мной. На этом моменте у Малены реально отпала челюсть, а Дин поперхнулся чаем, еле откашлялся. Дальше я во всех деталях пересказала разговор с отцом, и даже про возможный разрыв помолвки заикнулась. Друзья очень удивились тому факту, что я светлая и что сама об этом не знала.

Рассказ о нападении вышел самый напряженный. Я продемонстрировала им лук и стрелы, и если стрелы они рассмотрели тщательно, лук по понятным причинам разглядывали со стороны.

— И как ты думаешь, что им было нужно? — Дин в последней части рассказа сидел с абсолютно серьезным лицом.

— Понятия не имею. Но я нужна была им живая, не просто так ведь.

— Надо ответ искать в твоей потерянной памяти. — Малена задумалась. — О твоей силе не знал никто, кроме родителей. Им явно нужен не свет.

Об этом я тоже уже думала. И все больше начинаю склоняться в сторону одной, пока видимой мне единственной, причины — кинжал. Джен говорил о краже, но не говорил, что именно я должна украсть, а вот во сне мне явственно было сказано: кинжал. Значит и Джен имел в виду кинжал. А еще фраза неизвестного голоса «Если принесешь кинжал — подозрения отпадут». Подозрения. Ирэне должна была его украсть, но по какой‑то причине не сделала этого. И, видимо, Гром уверен, что она его украла.

Это мои догадки, и я могу ошибаться, но другой версии у меня все равно нет.

— Ничего себе… — Мы с Дином обернулись на восторженный возглас Малены.

В руках она держала открытую шкатулку, про которую я успела забыть. Да, там было чему удивляться. Бриллианты, рубины, алмазы, золото, белое золото, искусная ювелирная работа высшего уровня.

— Откуда эта… красота? — Глаза подруги блестели не хуже бриллиантов.

— Это подарок Витора, — я забрала шкатулку, и направилась к выходу, — его надо вернуть.

— Я понимаю, у Вас нет отношений, и все такое, но… — Малена запнулась. — Это же подарок…

Вот от кого я таких слов не ожидала, так это от Малены. Я удивленно заломила бровь, подруга потупила взгляд и через силу молвила:

— Да, ты права, надо вернуть… — И отвернулась. Дин хмыкнул, поторапливая:

— Если собираешься возвращать подарок сегодня, то выдвигайся прямо сейчас. Вам еще минут 20 надо на поругаться, и тебе минут 10 чтобы придти в себя. А через час Айнех по коридорам с проверкой пойдет, не дай тьма тебе с ним столкнуться.

И он чертовски прав. Выбежав в коридор помчалась по уже знакомому маршруту. По мере приближения к двери начал зарождаться страх. Как он отреагирует на мои действия? Раз начал вести себя по — другому, то не должен мне боль причинить. Хотя… честно признаться, я уверена, что он не изменился и даже не начал меняться. Это лишь очередная его игра, а я пешка, с которой, как он считает, он волен обращаться как хочет. Но украшения я у себя не оставлю. Такие подарки дарят либо женам, либо любовницам. Я не к тем, не к тем отношения не имею.

— Кто? — На мой стук донесся далекий от приветливого голос.

— Витор, это я, надо поговорить. — Кто я — уточнять не имеет смысла, по голосу узнает.

Дверь мне открыли с ленцой, не спеша, все в его движениях и виде кричало «Раз пришла — значит, подождешь». Я же говорю — не меняется этот человек, более того — не знает таких слов!

— До утра не подождет? — Он уперся рукой в полуоткрытую дверь. Даже войти не предложил! Может, оно и к лучшему. Здесь если закричу — услышат. Вряд ли помогут, но услышат.

— Нет, не подождет. Держи, — я протянула ему шкатулку, — это твое.