Таверна «Усталый путник» - Кристина Фант
— Феник останется работать у нас, — счастливо всхлипнула я.
Ворон подозрительно осмотрел меня, затем волка, и только потом бросил взгляд на гнома:
— Вано! — немного угрожающе каркнул он. — Мы тебе Феника не отдадим, он член нашей банды. Тем более не отдадим, что я навел о нем справки, и все, я повторюсь, все наниматели отзываются о нем как о честном, верном и не подкупном волке.
— Так что же такому честному в вашей банде-то делать? — усмехнулся гном.
— Не давать морально разложиться, — проговорила внезапно оказавшаяся рядом со мной Пурга. — И быть всем нам нравственным ориентиром. Выпьем же за это!
Я успела заметить, как Феник смахнул слезу, и поняла, что несмотря на суровый вид и свирепый оскал, у него нежная, ранимая душа.
Спустя пару часов я была уже в такой степени душевного настроя, когда море по колено, горы по плечу, ну, такое, знаете, смелое состояние, когда можно в одиночку дома свет выключить и даже одеяло скинуть. Я присела к разомлевшей сове и потихоньку, чтобы не услышали болтающие рядом ворон с гномом, прошептала:
— Пурга, а вот ты здравомыслящая же птица, да?
— Естессно!
— А вот ты веришь в бога или в дьявола? Или вот в смерть? В ту, которая имеет физическое воплощение и по верованиям многих народов моего мира приходит к ним с косой…
Мы, не сговариваясь, повернулись к входной двери, там колыхался спутник гнома в черных тряпках. Не подумайте, мы звали его к столу, не один раз, но он лишь отмахивался, а Вано сказал, что ему нравится вот так колыхаться в одиночку, хотя он и любит шумные компании, но предпочитает любить их на расстоянии. Хорошо, что не на большом, хохотнул тогда Вано. А мне вот подумалось, глядя сейчас на странное существо, что лучше бы на большом… Ну, жутковато, чего скрывать!
— Дор-рогая, — чуть споткнувшись, начала Пурга, — какая разница, во что верю я, во что веришь ты, разве от этого некоторые личности перестанут существовать? Нет, конечно!
Я, набравшись храбрости и выпив очередной бокал до дна, решительно спросила:
— А вот он, он и есть сама смерть во плоти?
Пурга очень внимательно воззрилась на меня и прошептала:
— С чего ты это взяла, Татьяна?
— Так ты сама на него посмотрела, когда я о смерти спросила!
— Так это… Тьфу, ты! Просто похож он на изображение смерти, на те, что в детских книжках рисуют. А так-то, да ну… — она медленно развернула голову на сто восемьдесят градусов, пробуравила пьяно-серьезным взглядом колыхающегося типа, вновь повернулась ко мне и уверенно заявила, — Явно хтоническая сущность какая-то! Но не смерть.
Я пожала плечами и долила вино, вот как наливалась тонкая бордовая струйка, медленно наполняя собой бокал, так и в моей душе разливался покой… Три одинаковых глагола в предложении, а что вы хотели, с таким-то злоупотреблением. Но подумать о филологических погрешностях мне не дали…
— А, может, — зловеще прошептала Пурга мне на ухо, — это она и есть!
— Кто?
— Смерть!
Один из бокалов разбился, красиво разлетевшись осколками по полу, кроваво-красная жидкость расползлась загадочным рисунком, ни дать ни взять — пентаграмма. Чего только ни привидится с пьяных глаз…
— Пойдем срочно спросим! — воодушевленно проорала Пурга. — Вано! Вано!!!
* * *
Ворон с волком ушли на крыльцо дышать свежим воздухом. Поэтому собрались за одним столом четверо: испуганная я, умилительно потешный в выпившем состоянии Аластор, нахмуренный гном и настроенная выведать правду Пурга. Ну, вы знаете этих ученых, им только покажи не решенную их пытливым умом загадку.
— Признавайся, Вано, кто твой спутник? — потребовала сова.
— Ты что, подружка, забыла главное правило нашего мира? — хитро улыбнулся гном. — Никогда не рассказывай о себе всей правды.
— Он смерть? — просипела я, бросив быстрый взгляд на колыхающиеся тряпки, ой, то есть на колыхающегося в черных тряпках типа.
— Что? Ах-ха-хах-ха! Ха! Ахах!
Мы подождали, пока Аластор отсмеется, и продолжили с новой силой допрашивать гнома:
— Говори, Вано, ибо… — Пурга задумчиво свела глаза к переносице и неожиданно честно призналась, — нам жутко интересно!
— Да! — поддержала я ее. — И немножко страшно. Совсем чуть-чуть.
— Ладно, девочки, вот что я вам скажу — он не смерть, даже близко. Честное слово.
— Честное-честное? — наивно переспросила я.
— Честное слово! — торжественно произнес гном.
— Ну, ладно-о-о, — разочарованно протянули мы с Пургой.
— Ах-хахах! Ах-ха-ха! Держите меня семеро, а то живот порвется от смеха! Верить прожженному мошеннику на слово! Ах-аха-ха!
— Аластор, дружок… — начала, было, Пурга, но я потянула ее за крыло, привлекая внимание.
И было к чему привлечь внимание! Перед нами маршировали мыши, вот прямо от дверей кухни до главного входа, выстроившись в ряды по двое, они шествовали со строгими выражениями на мордочках. И на плече у каждой мышки была небольшая палочка с узелком на конце. Будто они собрались покинуть нашу таверну…
Стоп! Чего?
— Грэйнн! Дорогая! Куда это вы идете⁈ — вскричала я и подскочила на ноги.
От рядов серой команды отделилась одна мышка и подбежала ко мне.
— Татьяна, мы…
Мышка замялась, оглянулась на своих товарищей, но у тех были настолько насупленные мордочки, словно они безмолвно корили Грэйнн за задержку.
— Мы поняли, что не нужны вам больше. Благодарим вас за кров и за сыр. Мы пойдем искать другое место… туда… где понадобимся…
С каждым словом она говорила все тише и тише, а в конце всхлипнула. Мое сердце не выдержало этой картины, я тут же повернулась к моему компаньону и только хотела высказать ему все, что я об этом думаю, ведь наверняка это он их выгнал, когда понял, что мы больше не нуждаемся в их услугах, у Таверны теперь есть стимул выглядеть красиво. Но оказалось, что подумала я абсолютно неправильно.
— Вы что? Нас бросаете⁈ — вскричал кот, от его умилительной потешности не осталось и следа. — Может, вам не понравился новый сорт сыра? Я привезу вам новый! А Таверна обещала отрастить для вас новую комнату, вы же сами долго не могли решить, какую именно хотите. Может, вы…
И тут мышка разрыдалась, а остальные ее друзья тут же подбежали к ней, бросая по пути палочки с узелками.
Наш психотерапевт взмахнула крыльями и изрекла фразу, совсем ей не свойственную:
— Ничего не понимаю!
— Мы думали, — тоненько пискнула Грэйнн, — что не нужны больше! А… а… а, оказывается, нужны!
На этом моменте разрыдались уже все мыши, и я с ними, на слезу прошибло даже циничного гнома.
Вы бы видели эту картину! Только представьте: два десятка маленьких мышек обнимают
