Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей
И потом он умер. Кару стояла там, на балконе, не выпуская его из рук. Она продолжала шептать "нет", пока не заговорила Сусанна.
— Кару? — Слабым голосом произнесла она.
Кару подняла глаза.
— Это…? — Дрожащей рукой Сусанна указала на бездыханную фигурку Кишмиша. Девушка выглядела озадаченной. — Это… Это похоже на…
Кару не стала объяснять ей. Она опять посмотрела на Кишмиша, пытаясь понять это внезапное вторжение смерти. Он прилетел сюда, охваченный огнем. Прилетел ко мне.
К его ноге было что-то привязано: плотный кусок бумаги с запиской от Бримстоуна, обгоревший и тут же пеплом рассыпавшийся в ее руках, и… что-то еще. Дрожащими пальцами она отвязала и положила предмет на ладонь. Сердце сжалось от страха, укоренившегося с детства. Ей запрещено было прикасаться к этому.
Птичья косточка с шеи Бримстоуна.
Кишмиш принес это ей. Сгорая, он принес это ей!
Где-то в городе завыли сирены, и это обстоятельство помогло ей связать все воедино. Огонь. Выжженные отпечатки ладоней. Портал.
Она бросилась внутрь, и принялась лихорадочно натягивать куртку и ботинки. Сусанна тут же оказалась рядом, спрашивая:
— В чем дело, Кару? Что случилось? Да что…?
Но Кару едва слышала ее.
Она выскочила за дверь и побежала вниз по ступеням, держа в руках Кишмиша, зажав косточку в ладони.
Сусанна следовала за ней до улицы Йозефова, до двери служебного входа, служившей пражским порталом Бримстоуна.
И сейчас она представляла собой сине-белый огненный ад, не поддающийся струям, бьющим из пожарных шлангов.
Кару не знала, что в этот момент по всему миру каждая дверь с черным отпечатком на ней была объята пламенем. Они не распространялись дальше, но и погасить их было невозможно. Огонь уничтожал двери и магию, защищавшую их. Теперь она исчезала, оставляя обгоревшие дыры в десятках домов. Пламя было настолько сильным, что железные двери плавились, а свидетели пожаров утверждали, что видели в бликах, исходящих от огня, силуэты крыльев.
Кару тоже увидела их, и поняла: путь в "Повсюду" был уничтожен, и она была брошена на произвол судьбы.
ГЛАВА 21
НАДЕЖДА ОБЛАДАЕТ ВОЛШЕБНОЙ СИЛОЙ
Жила-была девушка, воспитанная монстрами.
Ангелы сожгли двери, ведущие в мир этих чудовищ, и девушка осталась одна.
Однажды, когда Кару была еще совсем ребенком, она воспользовалась пригоршней скаппов, чтоб разгладить рисунок, на который нечаянно уселась Язри. Желание за желанием, один измятый участок за другим — и мучительно долгая процедура, сопровождавшаяся полной концентрацией и высовыванием кончика языка от неимоверного усердия, с успехом завершена.
— Вот, посмотри! — С гордостью произнесла она.
Бримстоун издал звук, какой, как ей представлялось, мог исходить от разочарованного медведя.
— Что не так? — Требовательным тоном спросила она, темноволосая, темноглазая и тоненькая, как веточка. — Это хороший рисунок. Его нужно было спасти.
И он действительно был хорошим. На нем она изобразила себя в образе химеры — с крыльями летучей мыши и хвостом лисы.
Исса захлопала в ладоши от восторга.
— О, ты бы чудно выглядела с лисьим хвостом. Бримстоун, а нельзя ей заиметь хвост, хоть на денечек?
Сама Кару больше предпочла бы крылья, но ни тому ни другому не суждено было сбыться. Торговец желаниями с таким видом, будто над ним издеваются, выдохнул усталое "нет".
Исса не стала упрашивать. Пожав плечами, она поцеловала Кару в лоб и поставила рисунок на видное место. Кару же заинтересовалась этой идеей и спросила:
— А почему нет? Для этого понадобится всего-навсего один лакнав.
— Всего-навсего? — Переспросил он. — Да что ты знаешь о настоящей цене желаний?
Она на одном дыхании перечислила:
— Скаппы, шинги, лакнавы, гавриэли, бруксизы!
Но, по-видимому, он не это имел ввиду. Новое медвежье разочарование, похожее на рычание в нос, и Бримстоун сказал:
— Желания не предназначены для баловства, малыш.
— Ладно. А для чего их используешь ты?
— Ни для чего, — ответил он. — Я не загадываю желаний.
— Как? — Удивленно воскликнула она. — Никогда? — Столько волшебства прямо перед его носом! — Но ты же можешь иметь все, что пожелаешь…
— Не все. Есть вещи, не подвластные желаниям.
— Например?
— Большинство вещей, которые действительно значимы.
— Но бруксиз…
— Бруксиз имеет свои ограничения, как любое другое желание.
Из темноты, привлеченная светом фонаря, вылетела трепещущая колибри с крыльями моли. Кишмиш молнией метнулся с рога Бримстоуна, схватил её и проглотил целиком — и птички как будто и не было. Вот так, только была, а через миг ее не стало. Все внутри Кару сжалось, когда она представила, что такое могло бы произойти и с ней.
Пристально глядя на неё, Бримстоун добавил:
— Я не загадываю желаний, дитя моё, я надеюсь. Это разные вещи.
Она прокрутила сказанное в голове, решив, что если поймет, в чем разница, то сможет впечатлить его.
Кое-что пришло ей на ум, и Кару попыталась выразить свою мысль словами:
— Это потому, что надежда исходит от тебя самого, а желания — всего лишь магия.
— Желания — обман. Надежда же истина. Надежда обладает волшебной силой.
Она кивнула, будто поняла, о чём он. Но смысл его слов оставался неясен — и тогда, и сейчас, спустя три месяца после того, как порталы были сожжены и она оказалась отрезана от тех, кто составлял важную часть ее жизни. Она снова и снова приходила к двери на улице Йозефова не меньше дюжины раз. Дверь заменили, как и стену рядом с ней, и теперь они казались слишком чистыми и не вписывались в окружение. Она стучала и надеялась, неустанно надеялась… и ничего. Снова и снова — ничего!
Какой бы волшебной силой не обладала надежда, но это было ничто по сравнению с правильным, обладающим силой желанием.
И вот теперь Кару уже стояла у другой двери, которая принадлежала охотничиму домику где-то в глухомани Айдахо. Она не стала стучать, а просто-напросто вышибла дверь.
— Привет, — сказала она. Её голос был радостным и в то же время жестким, как и ее улыбка. — Давненько не виделись.
Внутри оказался охотник по имени Бейн, который удивленно посмотрел на неё. Он начищал короткоствол на своем кофейном столике и немедля подскочил на ноги:
— Ты! Что тебе нужно?
Он был безобразен. Без рубашки, выставляя напоказ необъятный белый живот. Огромная борода разрослась до самых плеч и свалялась в клочья, и от нее так разило, что даже через комнату Кару могла почувствовать кислый, как из мышиной норы, запах.
