Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия

— Артём, — я обернулась к парню, — извини, но нам тут не о чем разговаривать.

— Виталий не делал этого! — резко выкрикнула Вера.

— Это твоя квартира, и я не стану выгонять твоих гостей, но уйду сама.

Но Артём обхватил меня руками:

— Подожди, Лиса.

— Чего ждать? Тут уже всё понятно.

— Алиса Романовна, — внезапно вмешался Герман, — подождите. Давайте разберёмся во всём, как взрослые люди, а не как… подростки.

— Вот именно…

— Вера, помолчи, пожалуйста.

Я хмуро посмотрела в лицо Вериному мужчине:

— Герман Павлович, я не понимаю смысла и цели этого разговора. И я не намерена терпеть оскорбления в адрес моей сестры.

— То есть, ей публично клеветать на моего брата можно?

— Вера, — прорычал Герман. — Или говорю я, или мы уходим.

— Но…

— Вера.

Он сказал это очень спокойно, не повышая голоса, но прозвучало ещё страшнее, чем недавний рык. Вера закусила красивую губу, обхватила руками колено одной ножки, заброшенной на другую, нахмурила идеальные брови и всем видом выразила несогласное повиновение силе.

— Герман Павлович, — я не посчитала нужным принять капитуляцию врага, — я действительно не вижу смысла и цели нашей беседы.

— Алиса Романовна, и всё же я прошу вас выслушать нас и ответить на наши вопросы, насколько, конечно, это будет возможно.

— Хорошо, — уступила я, сдаваясь перед его рассудительной вежливостью.

— Благодарю вас. Не могли бы вы рассказать, как и что произошло? Потому что у нас имеется только очень скудная информация, а Виталий отрицает какую-либо причастность…

— Отрицает, потому что всё это чушь и кле…

— Вера.

Герман даже не посмотрел в её сторону. Девушка закусила губу.

— Я поясню: то, в чём обвиняет Вериного брата ваша сестра, произошло в субботу, когда Виталий был на празднике в честь своего дня рождения…

— И у него свидетели есть! Очень много.

Я смотрела в его глаза, а он смотрел только на меня. Серые-серые глаза, невыразимо холодные. Как гранит. Очень неохотно я всё же ответила:

— Виталий сбросил… местоположение дома, где и встретил мою сестру. А затем, оставив её на расправу пятерым сообщникам, ушёл. С Камиллой. Полагаю, для этого ему не понадобилось много времени.

— Господи! Да зачем Виталику какая-то там малолетняя шваль⁈

— Вера!

— Что? Ну это ведь даже идиоту понятно: богатый мальчик, можно угрозами срубить бабла, развести на деньги! О чём тут разговаривать-то⁈ Вот только вы плохо рассчитали: папа вас уничтожит, раздавит, как тараканов.

— Я соглашусь с Верой… не знаю отчества. Разговаривать нам тут не о чем.

— Девчонки, ну перестаньте! — Артём всё ещё удерживал меня. — Так мы ни о чём не договоримся и ни к чему не придём. Вера, пожалуйста, понизь градус эмоций. Ты же разумная девушка. Алиса, Лисёнок, ну? Ты-то чего на амбразуру кидаешься?

— Лисёнок, — выдохнула Вера, вся дрожа от ярости, — Артём, да как же ты не видишь-то сам⁈ Да ведь мелкой сволочи было с кого брать пример! Что одна, что другая так липнут к деньгам. Старшая тебе голову дурит, манипулирует твоим чувством вины, а младшая пытается развести моего брата грязным шантажом…

Я дёрнулась, пытаясь вырваться из плена объятий Артёма, но тот удержал. И тут встал Герман.

— С меня достаточно, — резко бросил он. — Пока, Артём. Всего доброго, Алиса Романовна. Извините нас.

И вышел, едва не задев брата плечом. Вера вскочила:

— Тёмка, разуй глаза! Она же акула, готовая спать со всеми, кто…

Внезапно дверь снова распахнулась.

— Вера, — выдохнул Герман, шагнув в комнату, — заткнись. Вот прямо сейчас.

— Ге…

Он стремительно пересёк комнату, обхватил её и зажал ей рот. А потом обернулся к нам.

— Почему ребёнок дома? Почему она всё слышала? Вы совсем рехнулись?

— Что? — крикнула я и всё же вырвалась из рук Артёма, бросилась в коридор.

— Осень!

В коридоре никого не было. Я пробежала в нашу комнату, на кухню, распахнула дверь в туалет и ванную. Никого.

— А пусть услышит! Если она достаточно большая, чтобы трахаться со всеми и врать, так и…

Я выбежала на лестницу. На лифте светилась цифра первого этажа. Я нажала кнопку, и он послушно поехал вверх. Ни минуты не сомневалась, что Герман сказал правду: Осень была в коридоре и всё слышала. Ну или не всё, но достаточно. Бездна!

Артём с курткой в руках догнал меня.

— Я не понимаю, как она…

— Это неважно, Тём. Неважно, как…

На первом этаже никого не было. Консьержа — тоже. Видимо, отошла. Мы обежали дом вокруг, но никого не нашли. Я позвонила, затем снова и снова, но Осень не отвечала на звонки. Прохожие сворачивали головы, с недоумением пялясь на девушку, зовущую время года.

— Лиса, послушай, — Тёма схватил меня за руку, останавливая, — ну… случилось, что случилось. Что теперь сделаешь? Просто дай ей время успокоиться. И всё.

— Отвези меня домой, — попросила я.

— Домой?

— Да. Может, она решила вернуться туда?

— Может и решила. Лиса, ну дай девчонке поплакать. Обидно, да. Но она поплачет и вернётся. У неё же никого, кроме тебя нет…

Я обернулась и посмотрела в его глаза:

— А я её предала.

Осень задыхалась от гнева и боли.

Отправив лифт вниз, она забежала на чёрный ход и начала медленно спускаться по ступенькам. Слезы текли по щекам и падали. Осень вытирала их рукавом.

На свою беду, сидя в салоне в ожидании массажа, девочка залезла в телефон. «Шлюха, уходи из нашего класса!» — такая надпись значилась на всех аватарках одноклассниц. Ну или у тех из них, которые у Осени хватило сил просмотреть. У парней всё было ещё более выразительно и «почём шлюхочас?» оказалось самым милым из всего, что прочитала Осень. Класс организовал стихийный флешмоб в поддержку своего краша. А ещё они все её заблокировали. Все, кроме Эльвиры. Та прислала ссылку на видео, где одноклассница, подкручивая локоны, рассуждала о том, как удобно обвинить богатого масика в изнасиловании, чтобы потом стребовать с него деньги.

— Никто, понимаете, никто никогда не докажет, что секс был добровольным, — вещала она, покачивая ножкой. — Даже если масику было плевать на девочку, и та сама бегала за ним и вешалась при каждом удобном случае, это не значит, что он не мог её изнасиловать. Вы всегда можете именно так и заявить. Самый верный способ срубить баблишко. Верно, Осень?

И девочка вдруг поняла, что задыхается. Лёгкие пронзила боль. А вслед за ней желудок скрутил страх отсутствия кислорода в лёгких — верный спутник астматиков и повешенных.

Осень бросилась домой, не дожидаясь, когда красивая азиатка вернётся за ней в зал. Ей нужны объятия сестры. Такие уютные и надёжные. Прямо сейчас! Сию же минуту! «Вместе мы всё сможем», — говорила ей Алиса, и Осень вдруг поверила ей. И добежала как раз вовремя, чтобы услышать из комнаты яростные обвинения незнакомого голоса, каждое слово которых резало и жгло её гордость.

— Они все так думают, — шептала Осень, сгорбившись. Шла вдоль металлически поблёскивающей Карповки, сама не зная, куда идёт, и пинала камушки. — Все…

Кроме… него. Ну конечно!

У неё ведь есть Яша. Зеркальный ангел. И он точно знает, как всё произошло на самом деле.

— Убей их всех, — всхлипнула Осень.

И ей стало жутко от своих собственных слов. Она зажмурилась, замотала головой, остановилась, вытащила телефон и дрожащими пальцами отправила сообщение на его номер: «Ты мне очень нужен! Пожалуйста!». И телефон сухо проинформировал в ответ: «Вы не можете отправлять сообщения этому абоненту, он ограничил доступ…». Она не поверила. Зашла в мессенжер…

— Ты… ты меня заблокировал? Ты… тоже с ними?

И этот последний удар стал сильнее всех прежних.

Заиграла мелодия, в который раз, и на экране высветилось фото Алисы в голубом шарфике. Осень молча выбросила телефон в урну, натянула капюшон на лоб и пошла вперёд.

— Лучше бы меня прямо там изнасиловали и убили, — прошептала она.