Первая невеста - Дарья Верескова
Король стремился обеспечить безопасность и комфорт Элли, желал иметь право распоряжаться ее личным временем, не только как работодатель. Он хотел владеть маленькой баронессой и обладать правами на нее. Нет смысла и дальше отрицать это.
Феликс никогда не интересовался женщинами вне согласованных сексуальных отношений, не испытывал ревности, не задумывался о том, какое место он занимает в их мыслях. Как правило, он знал о человеке, если не все, то многое, просто читая их эмоции. Чувства, которые он испытывал сейчас, были новы для него, эти чувства были на уровне, если не сильнее, его связи с источником.
Феликс не позволял себе сомнения, наоборот, с каждым днем он все больше укреплялся в правильности своей идеи. Конечно же, он не мог сделать баронессу фавориткой сейчас, ему нужно было дождаться, пока она родит двоих детей, и король велел подготовить для Эллии список подходящих женихов, не только верных своему монарху, но и тех, кто будет согласен на развод, как только девушка родит двух детей. Феликс знал, что его союз с баронессой будет долгосрочным, и Элли должна была гордиться тем, что станет постоянной женщиной короля, его единственной женщиной… через несколько лет.
К этому моменту король и сам планировал иметь двух наследников. Проблемы в Таласской Империи задерживали прибытие элоранской принцессы в Валлед, поэтому экспедиция через пустошь была необходима для этого брака. В соглашение о помолвке были добавлены пункты о том, что после рождения двух наследников Феликс возьмет себе официальную фаворитку. Королевская семья Элорана была не слишком рада такому пункту, но они были в отчаянном положении, и Феликс знал об этом. Там, в Элоране, состоялась его помолвка с Амалией Леонни, и по прибытию в Валлед об этом планировалось сообщить публично.
Таким образом, оставалось совсем ничего — превратить Эллию в национальное достояние, чтобы со временем народ принял любовницу монарха на уровне жены. А также нужно было убедить саму девушку в том, что у нее нет выбора, кроме как принять Феликса своим мужчиной.
К сожалению, его похищение смешало все его планы, и сейчас они оба находились в опасности.
Глава 6. Лучшая команда
— Целевое время на первую стадию — четыре оборота часов, на вторую — шесть! Не выполните свою часть квоты — лишитесь ужина! За каждую испорченную деталь — одна плеть! — громко кричал Хелио на нашу группу, обходя нас после общей утренней постройки. Его взгляд зацепился за меня, он подошёл и навис, долго разглядывая. — За тобой я буду отдельно следить, Коротышка. Я не хотел тебя в своей группе, если бы не Дамиан, ты бы сейчас разбирала форсадит на нижних уровнях.
Мои глаза сузились в недовольстве, уставившись в ответ на мужчину. Я ничего не сделала, чтобы он меня недолюбливал — это всё из-за его проблем с "Дамианом", который на самом деле был Феликсом. В первый день я неплохо показала себя, к концу собирала свои детали за десять оборотов. Хотя и не выполнила свою часть квоты сама, но от новичков этого и не ожидалось. "Брат" закончил раньше и помог мне с последней деталью.
Если бы не король, я бы и правда разбирала форсадит, ну или же меня бы выкинули в пустоши. Феликс взял за меня ответственность, а кочевники, контролирующие нашу группу, не слишком любили Хелио и сразу увидели в "Дамиане" потенциального лидера.
Вот и сейчас мой "брат" схватил меня за руку и отправил за свою спину, показывая Хелио, что тому придётся разбираться с Феликсом, а не со мной. Хелио, несмотря на своё недовольство, прошёл мимо. Я покачала головой, не веря, что всё это происходит со мной.
В этой трудовой тюрьме пленных было значительно больше, чем надзирателей. Каждое утро я видела сотни узников на построении. Нас сковывали в кандалы, соединённые цепью, и выгоняли на огромную площадку, выстраивая группы одну за другой. Эту часть тюрьмы я раньше не видела. Здесь магически усиленным голосом объявлялись итоги предыдущего дня: кто собрал больше всего деталей, а кто — меньше всего. Каждый день две наиболее успешные группы переводили в "верхние" казармы на три дня. Две худшие команды или те, кто проявил непослушание, отправлялись в "нижние казармы" и переводились на работу по разбору форсадита. Те команды, которые не выполнили минимальную квоту, получали только треть еды на день и лишались доступа к купальням, но это не касалось худших команд — их жизнь и без того была невыносима.
Нам обещали, что после окончания работы всех отпустят домой.
Местная система меня одновременно ужасала и впечатляла. Я не могла поверить, что кочевники придумали это сами — это просто невозможно. Это больше напоминало жестокий эксперимент, который можно было бы ожидать от человека, знакомого с устройством мануфактур в бедных странах Земли, где продукция ценится выше человеческих прав и безопасности. Однако здесь ситуация была ещё хуже: мы были рабами, удерживались в этом месте насильно, нас заставляли выполнять смертельно опасную работу, а за её невыполнение людей подвергали физическим наказаниям.
Я осознавала, что эта система могла быть эффективной: пленников держали без права выбора и свободы, но у них была надежда — лучшие условия жизни и питания, если они окажутся в лучшей команде. Страх разочаровать своих товарищей и настроить их против себя был страшнее, чем страх быть наказанным за испорченную деталь. При этом конкуренция здесь была не только между командами, но и внутри команды - распределением еды в команде занимался лидер.
Так, поглощённые работой и надеждой на лучшую судьбу, пленники переставали замечать, кто является их настоящим врагом - кочевники, которые похитили их, увезли от своих семей и насильно удерживают посреди пустоши. Даже наказания, которые они получают, люди считают заслуженными, потому что недостаточно хорошо работали.
Детали, которые мы собирали, проверялись на исправность с помощью неизвестного мне артефакта, и на десять деталей квоты на человека одна иногда выходила дефектной. Мы работали в толстых перчатках, защищающих наши руки от воздействия форсадита, но именно эти перчатки делали сборку настолько проблематичной: все элементы были очень маленькими, собирать их нужно было аккуратно и точно, и форсадит добавлялся на ранней стадии. Я слышала истории о том, что отчаяние в других группах иногда заставляло людей снимать перчатки, особенно когда до конца рабочего
