Анима - Кезалия Вердаль
— Начнем с того, что вы двадцать лет прожили в статусе брата и сестры, но воспитывались практически как единственный ребенок в семье. Между вами даже не сформировалась модель сиблингов, поэтому вы рассматривали друг друга чисто как объекты противоположного пола. Неудивительно, что возникли романтические чувства. Что, понятное дело, ненормально.
Я приподнялась на локте и сняла темные очки:
— Арманд, ты меня пугаешь. Ты откуда таких знаний нахватался?
— Подожди, ты до конца мое заключение послушай, — с гордостью пообещал друг. — Но у вас даже романтические отношения ненормальные. Ты в Марке нашла отца, за чье внимание и одобрение боролась все эти годы. Роберт игнорировал твои успехи и практически не уделял время, при этом всегда требовал новых достижений. Вильерс же старается от тебя не отходить, никогда ни в чем не упрекает и вроде даже выражает одобрение, когда удосуживается рот открыть.
— Любопытно, ну допустим.
— Марк же в тебе нашел упущенное детство.
— Чего?!
— Для него ты олицетворяешь детство, которого у него самого не было. Школа, потом академия, стажировки, собрания Мурусов. Когда Марк вообще получал удовольствие от жизни? Потому он за любой кипиш, который ты предлагаешь. Он пытается все наверстать вместе с тобой. К тому же ты еще и мелкая, выглядишь как ребенок. Некий такой партнер по преступлениям.
— Арми, я уже начинаю сомневаться, что действительно была в твоей голове. По ходу у тебя там знания как-то по-другому спрятаны.
— Ну и на сладкое. Согласись, ты мечтала иметь рядом человека, для которого всегда будешь только на первом месте. У мамы, тем более отца, всегда в приоритете были кто-то или что-то еще. Даже я не мог постоянно быть рядом.
— Да ты гениальный психолог! — Тут он мне протянул руку. — Чего?
— Плати давай, раз я гениальный психолог.
Я шлепнула ему в раскрытую ладонь горсть ракушек, перемешанных с белоснежным песком, которые стали просачиваться сквозь пальцы.
— Я ж детство олицетворяю. В моем мире до сих пор расплачиваются листиками и камушками.
Наблюдения друга заставили задуматься. Арми не знал о болезни Марка, но сделал какое-то сильно правдоподобное предположение.
Когда солнце стало клониться к горизонту, молодые люди затеяли наперегонки подняться по утесу наверх. Больше всего удивило, что Марк принял вызов Магориана.
Мужчины относительно легко взбирались без страховки по совершенно отвесной скале, а местами и с отрицательным уклоном, успевая осыпать друг друга ругательствами. Точнее ругался в основном кудрявый брюнет, а Мурус лишь изредка что-то кричал в ответ.
По факту они устроили соло восхождение, обходясь без веревок, закладок, карабинов и даже партнера.
В последний раз на скалодром я ходила очень давно. Будто уже в другой жизни.
Размявшись и оценив высоту каменной стены, я полезла следом. Начать восхождение я решила с установки ложного камня — кучи камней, сложенные у подножия горы, чтобы позволить скалолазам низкого роста (как я) достичь опор, которые иначе никак не ухватить.
Использовать или не использовать ложные камни — сугубо этический вопрос. Профессиональный скалолаз и приверженец чистого стиля категорически откажется от дополнительных подпорок. К сожалению, для моего скромного роста это стало вынужденной мерой.
Взбираться было тяжело, но одновременно доставляло необъяснимое удовольствие, когда руки и ноги напрягаясь до боли цеплялись за камни и поднимали тело все выше и выше.
На некоторых участках ступни держались исключительно за счет трения и приходилось максимально опускать пятку, чтобы увеличить площадь соприкосновения с гранитной поверхностью. Из-за этого икры находились в жутком напряжении и через какое-то время мышцы начинало сводить. Чтобы хоть немного расслабить ноги я старалась поочередно переносить вес с одной ступни на другую.
Заход солнца мы встретили на утесе уставшие, но жутко довольные. Красный шар медленно погружался в воду как чайный пакетик, окрашивая море в бордовый цвет.
Так как я поднялась последней, то не смогла отследить победителя. Эти двое же молчали как партизаны, так и не признавшись, кто все же пришел к финишу первым.
— Черт, я забыл, что отсюда еще и слезать придется, — пробурчал Арми, стоя у края обрыва.
До водной глади метров пятнадцать. Сегодня утром в лучах восходящего солнца вода приобрела кристальную прозрачность, отчего тень от парусника создавала нереальный эффект. Казалось, судно парит в воздухе, а белоснежные паруса, наполненные ветром, трепетали как крылья гигантской птицы готовой вот-вот взлететь.
— Я знаю короткий путь, — уверенно заявила я.
Мужчины даже не успели отреагировать, как я отошла назад на пару шагов и разбежавшись сиганула вниз. В полете я слышала, как догоняет крик Арманда: "Сумасшедшая, ты чего творишь?!"
Солдатиком я вошла в воду и погрузилась на глубину в несколько метров. В полете я развила скорость около ста километров, поэтому соприкосновение с водной гладью было сопоставимо с пробиванием асфальта ногами.
Когда я еще находилась под водой окруженная круговоротом пузырьков, неожиданно водную толщу совсем рядом подобно торпеде пробило еще одно тело.
Уже выплыв на поверхность я узнала Марка.
Арми долго на нас ругался. Он был буквально взбешен. Только потом я узнала, как рисковала своим прыжком. Магориан пояснил, что вход дайвера в воду сопровождает гидродинамический удар, похожий на попадание в жидкость высокоскоростной пули. У неподготовленного человека может разорвать селезенку и прочие внутренние органы, а также переломить пополам позвоночник. Более того, если бы глубина оказалась менее трёх метров, то тормозного пути оказалось недостаточно и нас расплющило бы о дно.
Вот такой я человек.
Нет, я не бесстрашная. Меня пугают очень многие вещи. Но в моей природе сначала сделать, а потом понять, насколько это опасно, чтобы потом не повторять никогда в своей жизни.
В тот момент ужасала не мысль о собственной смерти, а то, что Марк не раздумывая кинулся за мной следом.
— Почему ты прыгнул за мной? — спросила я у Марка за ужином, вспоминая слова друга, что Вильерс всегда будет за любой кипиш, предложенный мною.
Арми дулся на нас и, когда вернулся на яхту, все время провел в камбузе, готовя ужин. Судя по тому, как гремела посуда, Магориана моя выходка
