Попаданка для Охотника - Анна Алора
Коснулась теплого и такого приятного на ощупь синго:
— Знаешь, а давай-ка мы тебе придумаем имя. И вот что, — добавила Лина и аккуратно скрутила гибкую теплую веревку со своей талии, — давай ты не будешь вот так, вдруг, ни с того, ни с сего обвиваться вокруг меня?
— Договорились? — сказала Лина, чувствуя себе предельно глупо. Дожила. Она разговаривает с местным оружием и собирается дать ему имя.
Синго не сопротивлялся и лег, свернувшись, опять в ногах у Лины.
“Совсем не спится. И в голову лезут всякие глупые мысли”, — Лина зевнула и потерла глаза. Устала дико и спать хочется. И никак не уснуть”.
“Но как же мне тебя назвать?”- опять задумалась Лина, чувствуя мягкое и такое приятное тепло, шедшее от синго.
И она не заметила, как заснула.
Проснулась Лина от кашля. Девушка подскочила на постели и согнулась в три погибели. Комната была полна дыма. Лина подбежала к двери и настежь ее открыла.
К ее удивлению, в коридоре дыма практически не было.
Лина пожала плечами и побежала вниз по лестнице.
Откуда же этот дым взялся?
А вдруг пожар?!
Ей даже в голову не пришлось воспользоваться своими новыми способностями.
Впрочем, они у нее еще только-только проявлялись. И вот так, как тот же Виль, мгновенно уходить в подпространство она совсем еще не умела.
Силы в ней и выносливости прибавилось, а вот чего другого — увы.
Лина мгновенно оказалась внизу и остановилась. На первом этаже форпоста воздух был достаточно свежий. По крайней мере, ни дыма, ни ему сопутствующей гари не наблюдалось.
Девушка недоуменно покачала головой и все-таки решила обойти все помещения на первом этаже.
“Заодно и экскурсию себе устрою. Я ведь на самом деле и не была толком нигде”, — Лина запхнула поплотнее рубашку.
Отчего-то вдруг ей сделалось холодно и неуютно. Даже мурашки по телу побежали и стали покалывать иголочками. Лина поежилась и пожалела, что оставила жилетку наверху.
“Очень странно. Вроде лето на дворе стоит. И днем такая жара. Да и ночью вчера было очень даже тепло”, — Лина открыла первую дверь.
“Наверное, это от того, что я спала мала. Организм энергии недополучил. Хотя… Виль же говорил, что охотникам все нипочем. И не спать могут сутками, и не есть.
Не знаю. Может, я какая-то не такая охотница получилась?” — Лина закрыла дверь, не обнаружив источника дыма. Обычная комната с двумя кроватями и скатанными матрацами. Пыльная и темная, в которой явно давно никто не жил.
Лина поморщилась. Запах пыли навевал на нее совсем грустные мысли. Ее первое пробуждение там, наверху, в чьей-то чужой постели. Пыльное покрывало и пылища вокруг. Одежда девушки, которая тут жила до нее.
Кто она была?
Она ведь носила эту одежду, которую Виль принес для Лины.
Где эта девушка сейчас?
И какие отношения их связывали?
Она была его ученицей, как Лина…или?
От мыслей об этом “или” дрожь сотрясла все ее тело.
Девушка прошла коридор почти до конца, открывая двери одну за другой.
Комнат оказалось совсем немного, всего четыре.
А вот когда Лина подошла к пятой, то тут же поняла, что нашла источник дыма. У нее засвербило в носу, девушка закашлялась и скорее открыла дверь. Увидела небольшое помещение округлой формы, в котором все еще клубился дым, постепенно уходя в маленькое отверстие в потолке.
Никакого пожара не было. У Лины как камень с плеч свалился.
А в дальнем углу горел камин.
Она вошла и остановилась.
Яркие языки пламени лизали старые закопченные камни.
А перед камином сидел ее мастер.
Виль сидел с прямой спиной, скрестив ноги как натуральный йог и смотрел прямо в огонь.
Лина чихнула еще раз и зажала нос. Но мастер будто и не слышал. Он сидел в той же позе, очень напомнившей Лине позу для медитаций, в которой любил перед началом занятий сидеть и Марк.
“Миры разные, а привычки у моих так сказать мастеров прям очень похожи”, — Лина на носочках подошла поближе.
Ее тоже манил огонь.
В позе для медитаций Лина сидеть не умела. Она села по-турецки и тоже уставилась в играющее всполохами пламя. Огонь менял цвет, становясь то ярко-алым и тогда языки пламени поднимались вверх. То вдруг он становился оранжевым, как летнее солнце. А иной раз в нем чудились Лине юркие изумрудные искорки.
— Не спится, ученица?
Глава 39
Лина вздрогнула и повернула голову. Виль сидел все в той же позе. Руки его расслабленно лежали на бедрах ладонями вверх. Чеканный профиль мастера завораживал. Лина почувствовала, как сердце ее забилось и маленькие заснувшие было бабочки в животе вдруг проснулись и забили крылышками. Тягучая истома неожиданно охватила девушку.
Лина сглотнула и внезапно осипшим голосом ответила:
— Да. Никак не заснуть.
Виль на мгновение повернул голову в ее сторону. Посмотрел на девушку колодцами потемневших глаз:
— Как меня нашла, ученица?
Лина порозовела и ответила:
— Дымом сильно тянуло из под этой двери.
Она быстро взглянула наверх, осененная внезапной догадкой:
— Моя комната…Ну, где я сплю, она ведь как раз над этим помещением?
Виль, которому выйти из состояния медитации было уже довольно сложно, да и не хотелось, ответил кивком.
— Да и холодно вдруг стало, — добавила девушка, упрямо смотря мимо Виля. Прямо вот будто иголочками все тело закололо. У вас летом так часто бывает?
Охотник вздрогнул:
— Ты почувствовала холод?
Лина с удивлением ответила:
— Еще бы не почувствовать, когда вдруг так затрясло и противно закололо везде.
Виль мгновенно вышел из медитативного состояния и повернулся к девушке.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и хмурилась. Носик ее при этом так мило морщился, что охотника вдруг охватило давно забытое, теплое чувство.
Ему захотелось коснуться ее губами и прижать к себе, баюкая, точно разбуженного среди ночи ребенка.
Но Виль не был бы мастером, если б позволил себе такие вот вольности в отношении девушки. Да и где-то глубоко внутри него сидело данное себе слово “не привязываться”. После Лиссы он не хотел привязываться ни к кому. А особенно к этой иномирянке, к которой его тянуло помимо воли.
Ведь привязанности губительны. Да. Хватит с него Лиссы. Слишком опасна их жизнь сейчас, чтобы давать место возникшим чувствам.
Виль неожиданно осознал, что он действительно испытывает к девушке чувства, которых ни к кому не испытывал. Собственно, мужчина и не знал, что все еще способен их испытывать.
Чувства были настолько
