Невеста под прикрытием, или Свадьбы не будет! - Ольга Ярошинская
– Уверена ли я, что она падшая женщина? – насмешливо фыркнула Каразетта. – О да! Вам следует уволить ее немедля. А еще я настоятельно требую, чтобы ваши гости соблюдали неприкосновенность моих земельных владений! Это возмутительно!
Дирк тем временем достал из кармана шершавый брусок и принялся точить свою лопату.
– Вжих-вжих, – мерные звуки не успокаивали, а напротив, вызывали еще большую тревогу. Кот тоже оказался рядом и тоненько мяукал, как будто пытаясь сказать что-то важное.
Мариэль бы не уехала. Ей все очень даже понравилось, это точно.
– А еще вопли! – вспомнила соседка. – О каком настроении может идти речь, если с утра я слышу дикие крики?
Мариэль кричала и не хотела уезжать, ее похитили! Вилли вдруг резко дернул его за штанину когтями и, когда Норт посмотрел на него, несколько раз подмигнул левым глазом, как будто у него нервный тик.
– Артей! – осенило Норта. – Он никогда не отступает, привык получать то, что хочет.
– Тем хуже для него, – пробормотал Дирк, проверяя остроту лопаты подушечкой большого пальца.
– Значит, Мариэль кричала? – спросил Норт, и его сердце сжалось. Бедная девушка, стала невинной жертвой амбиций брата.
– Вообще-то кричал мужчина, – исправила его Каразетта. – Такой, знаете, отчаянный вопль боли.
Дирк усмехнулся и положил брусок в карман.
– Я требую возмещения ущерба, – сказала соседка уже спокойнее. – И морального тоже. Ваша домоправительница нанесла моему мужу глубокую душевную рану.
– Хорошо, мы решим это позже. А ваш муж видел что-нибудь? – спросил Нортон. – Быть может, какие-то подробности, которые вы упустили?
– У меня отличная наблюдательность, – обиделась соседка. – А мой муж еще с ночи ушел на рыбалку.
Дирк понятливо улыбнулся, а Каразетта, оскорбленно поджав губы, отправилась к себе, вертя костлявым задом. Норт повернулся к садовнику, и тот молча кивнул. Надо спасать Мариэль.
Глава 14. В плену
Очнулась я в каком-то склепе, и в первый момент решила, что умерла. Но голова раскалывалась от боли, как бывает только у живых. Тело словно стало чужим, и я двигалась как муха, увязшая в сиропе. Подняв руку, пошевелила пальцами и тщательно ощупала железный ошейник на шее. Не найдя в нем ни защелки, ни слабых мест, приподнялась и села. Осмотревшись и привыкнув к сумраку, поняла, что рано себя похоронила. Это был не склеп, а комната – довольно просторная, но очень темная. Свет шел откуда-то из-под потолка, да от крошечного светильника, который едва теплился огоньком на столе.
Цепляясь за кирпичную стену, я встала на ноги и прошла до угла, потом до следующего и дальше, вернувшись к узкой кровати. Взяв со стола светильник, прибавила огня и убедилась в том, что поняла раньше – двери не было, как и окон.
В академии у нас был краткий курс правил поведения в плену. Буквально пара занятий, из которых я почерпнула главное – при любой возможности надо бежать. Поэтому я еще раз обошла комнату по периметру, прощупав стены и изучив пол, а потом подняла голову и рассмотрела в потолке квадратный люк. Высоко, не допрыгнуть. На полу под люком я нашла две небольшие ямки – видимо, туда упиралась лестница, которую спускали сверху. А на стене над кроватью – металлическое кольцо. Мне бы мою магию, я бы разнесла тут все в щепки и выбралась на свободу в два счета. Но потоки энергии, обычно так свободно текущие через мое тело, словно обрезали, и как я ни старалась активировать простейшие руны, в ответ получала лишь боль, разгорающуюся в висках.
Я поставила на пол светильник и вновь попробовала снять ошейник, но лишь обломала ногти. Прикрыв веки, попыталась унять боль. Она пекла меня огнем, и я представила воду. Темная гладь, на которой качаются кувшинки да звездная пыль. Тонкий серп месяца плавает золотой рыбкой. По берегу мелькнул силуэт с лопатой, но я его прогнала. Мысленно окунувшись в воду, сосредоточилась на ощущении спокойствия и прохлады, и боль отступила. Не ушла совсем, но я смогла мыслить четче.
Итак, Артей похитил меня и засунул в какой-то подвал. На мне артефакт, блокирующий магию. Что нужно старшему Мроку я знала – волшебный меч, дарующий непобедимую мощь. А я, выходит, разменная монета для шантажа.
Я обвела комнату взглядом, заново оценивая обстановку. Узкая кровать, на которой я сидела, была с хорошим плотным матрасом. Посреди моей тюрьмы стоял массивный дубовый стол, который был таким большим, словно весь подвал выкопали вокруг него. Я подошла к столу и тщательно изучила все ящики, но нашла лишь бумагу и карандаши. Стул оказался довольно удобным – с мягким сиденьем и спинкой.
Люк наверху распахнулся, громко лязгнула железная лестница, уткнувшись точно в ямки в полу, и я рванула по ней, взобралась почти до самого верха, замахнулась, сжимая в руке карандаш, но мне в плечо уткнулся меч. Не волшебный, а самый что ни на есть настоящий.
– Назад! – рявкнул Артей, и я, прикусив губы, отступила. – Бешеная баба, – пробормотал он сквозь зубы, наблюдая за тем, как я спускаюсь. – Обычно в ошейниках все тихие и спокойные, а эта как с цепи сорвалась.
– А где, к слову, цепь? – спросила я. – Для кого там кольцо в стене? Для брата?
Артей затянул лестницу назад и остался сидеть наверху, передумав ко мне спускаться. Выглядел он неважно: нос распух, и из одной ноздри торчала окровавленная тряпочка.
– Не твое дело, – гнусаво бросил он.
– Как же не мое? – возмутилась я. – Если теперь я в твоей темнице, то это очень даже меня касается. Но ты совершил ошибку, Артей. Дважды. Сперва, когда подготовил эту тюрьму для брата. Артефактор не сможет работать в ошейнике.
– Теорию он изложить сумеет, – возразил Артей, но не слишком уверенно.
Я села на пол под люком, скрестила ноги.
– Давай представим, что ты художник, – предложила я. – Но тебе выкололи глаза. Сможешь ли ты написать картину?
– Магия – это наука, а не полет творческой мысли. Иначе чему бы вас обучали в академии?
– И много выпускников академии сумели создать твой прекрасный меч? – парировала я.
– В любом случае, здесь не Синеглазка, а ты, – заметил Артей.
– И это твоя вторая ошибка. С чего ты решил, что я достаточная плата за меч?
– Вообще-то я не уверен, – вздохнул он. – Я бы лишь посмеялся, если бы мне предложили такой обмен. Но мы с братом очень разные.
