Иного не желаю. Часть 2 - Виктория Витальевна Лошкарёва
Ты нравишься и мне, и моему волку. Мы, к сожалению, не истинные, но истинные пары находятся редко… Я хотел бы предложить тебе союз прямо сейчас, но прекрасно понимаю, что для тебя это ещё очень рано. — Вспомнив слова Гильермо, я согласно кивнула.
Выходит что так.
— Бета испанской стаи выглядит понимающим парнем. И он на самом деле приложил много усилий, чтобы добраться сюда, — протянула Лика. — Алекс не пускает на свои земли ни людей, ни тем более оборотней просто так.
— Значит, ты на стороне Гильермо? — улыбнулась я. Лика помедлив, осторожно покачала головой.
— Так или иначе, но твоя дочь будет наследницей Валуа.
Ну спасибо! Как будто я об этом не думала.
Мы обе замолчали — каждая из нас погрузилась в свои невесёлые мысли. Хотя почему невесёлые — возможно, у Лики они были куда светлей и радостней, чем у меня.
— Не засиживайся долго, — предупредила меня Лика, поднимаясь со скамьи. День почти догорел — и время откровений, видимо, тоже прошло. — Вечерами здесь холодно.
— Я не долго, — улыбнулась я, оставаясь снова одна.
Нет, не одна — с дочкой, которая сейчас сильно пиналась. Улыбаясь, я гладила свой живот и в то же время обещала себе, что ради дочери, ради себя самой я сделаю всё, чтобы снова не оказаться в лапах Этьена.
Я могу прямо сейчас навсегда запереть тебя в какой — нибудь из дальних комнат необитаемых башен замка. Чтобы не сойти с ума, мне будет достаточно трахать тебя по паре раз на дню, и неважно будешь ли ты привязанная к кровати или прокованная к стене. Я даже могу жениться на самке своего круга, которая станет воспитывать тех щенков, что я заимею от тебя.
Кажется, у Этьена уже тогда был запасной план — на случай, если я не подойду на роль герцогини. И правда, если у оборотней так широко распространены браки по уговору…
Я вдруг отчётливо поняла, что для самого Валуа это было бы идеальным решением всем проблем. Я не француженка, полукровка с проблемным зверем — ну какая из меня герцогиня?
Сглотнув, я перевела взгляд в сторону догорающей зари.
Как забыть его обжигающие поцелуи, проникающие в кровь? Его нежные взгляды, заботливые руки. Его ежедневное (точнее, ежевечернее) чтение малышке и мне на его родном языке — чтобы дочка привыкала к присутствию родного отца, и чтобы я учила французский.
Как забыть его внимательность, его чуткость — когда он ругался с врачами Альфы Баева по поводу моего вегетарианства (и в конце — концов, Этьен оказался прав), его заботу о моей волчице — и ни с чем не сравнимую гордость, когда я впервые почти обернулась.
Не могло это быть всё ложью, не могло!
Я закусила губу, почувствовав, что из моего горла вырывается тихий вой.
Говорят, что риск — дело благородное, но я не могла позволить себе рисковать.
На улице меж тем стало по настоящему свежо — и я пошла назад к замку, по пути натолкнувшись на безмолвную статую — у одной из стен, изображая неподвижный камень, меня караулил Гильермо.
Не задавая лишних вопросов, он поднял меня на руки — и как драгоценный сосуд понёс на второй этаж, в мою комнату.
— Ги…
— Не надо, Тая, — улыбнулся воин с какой- то сердечной теплотой во взгляде. — Не трать свои силы понапрасну. Я обещал, что буду тебе верным другом и надёжной опорой.
Я кивнула, как никогда понимая, что настало время принять окончательно решение.
И все же, так страшно было сделать ошибку!
Только об этом я и думала, когда принимала душ; когда позволила Фернандо наклеить новые датчики (на всякий случай); и когда ворочалась в кровати, не в силах заснуть.
Я горько усмехнулась, понимая, что во всей этой череде быстро меняющихся событий, я не могла быть уверена ни в чем. Кроме, пожалуй, одного: я точно знала, что правильно поступила, сбежав от Этьена с неродившейся ещё дочкой.
Неизвестно, собирался ли он просто держать меня при себе как покорное домашнее животное, или сразу же планировал спрятать куда подальше, выбрав себе супругу из родовитых француженок — но так или иначе, жизни в его стае все равно не было бы.
Только вот…
Я заставила себя дочитать до пятидесяти. Сначала по английски, затем на латыни, а затем… Да, по французски.
Моя дочь родится наполовину француженкой, скорее всего, оборотницей и уж точно наследницей Валуа.
Официальной, законной дочерью Этьена, контролирующего огромную территорию, владеющего бесчисленными активами как во Франции, так и за её пределами.
Н-да…
Когда-то давно Этьен давил на это, предупреждая, что дочь будет стыдиться своей простой матери. И шмотки будут у меня не те, и еда на столе не будет соответствовать высокому статусу рода Валуа.
Я тогда поддалась на его слова. Немного — но поддалась.
Испугалась.
Вспомнила как сама винила в своих бедах то мать, то отца — и напугалась, что мой ребенок тоже станет меня винить.
А сейчас Этьен просто не оставил мне никакого выбора.
Тогда я заставляла себя пользоваться его деньгами, рассчитывая на то, что худой мир лучше доброй войны… Но с Этьеном никакого мира не возможно. Ни худого, ни доброго — одна Война. И поэтому мне следовало как можно тщательнее продумать своё будущее без него.
Деньги? Да, пусть у Валуа имеются деньги, власть и влияние — зато у него нет и никогда не будет нормального микроклимата для ребёнка. Ему просто не хватит душевной теплоты, чтобы вырастить маленькую девочку нормальным человеком.
А что я? Что может обыкновенная сибирячка — полукровка со слабой волчицей?
Внутри меня что — то обиженно рыкнуло.
Прости, девочка, я не хотела. Я знаю, что он — твоя пара, но он распущенный садист, который уничтожит и тебя, и меня… дочку.
Я снова принялась за счёт, чувствуя, как успокаивается что — то внутри меня.
Валуа богат — очень богат… но я всегда могла воспользоваться помощью Альфы Баева. Да, пусть это и будет подачкой, милостыней, но я знала, что Альфа Баев не даст мне пропасть.
И никогда не попрекнёт затраченными усилиями.
…триста пятьдесят девять, триста шестьдесят…
Альфа Баев, пожалуй, был даже излишне великодушен. И почему —
