Мой единственный мужчина - Ольга Сергеевна Шерстобитова
– Проходите, мой шеф у себя.
– Вы не будете докладывать о моем приходе? – удивилась я.
– Нар Рафаэль велел пропускать вас к нему в любое время суток без предупреждения, – кивнул он и снова вернулся к прерванному по лиару разговору.
В какой-то момент, когда до двери оставалась пара шагов, затея с ужином для Рафаэля мне показалась безумно глупой и странной, и захотелось вернуться в квартиру, но отступать не было смысла.
Вдохнула, старательно пытаясь унять бешено колотящееся сердце, приложила ладонь к сенсорной панели и прошла внутрь. Рафаэль, одетый в черную водолазку, с немного растрепанными волосами, сидел за работой. За его спиной, в панорамное окно, выходящее на академию и парк, виднелись кружащие флаеры.
– Гвен! – увидев меня, мужчина сразу забыл про свои дела.
Глаза вспыхнули бирюзой, в голосе проскользнула тревога.
– Что-то случилось?
Он мгновенно переместился, оказался рядом.
– Я тебе поесть привезла, – нашлась я, чувствуя, как начинают гореть мои щеки.
– Спасибо. Признаться, я еще не ужинал, – мягко заметил он. – Это весьма кстати.
Я тихонько выдохнула, не сводя с него глаз. Безумно хотелось сделать шаг и уткнуться ему в плечо, вдыхая знакомый запах морского бриза, ощутить небывалое чувство защищенности, а после… продолжить то, что мы не закончили сутки назад.
От последней мысли невольно облизнула губы, и бирюза в зрачках Рафаэля стала значительно ярче. Он наклонился и ласково поцеловал, поглаживая кончиками пальцев мою щеку, и я не нашла в себе сил оторваться.
В какой-то момент, когда ноги стали подкашиваться, раздалось покашливание, и в кабинете появился еще один мужчина. Немного лукавые карие глаза, черты лица, сильно смахивающие на те, что имелись у Рафаэля, волосы в полном беспорядке. Одет в костюм стража порядка с двумя закрепленными за поясом бластерами.
– Я стучал, – невозмутимо сообщил он.
Покосился на Рафаэля, хмыкнул.
– Дважды, между прочим.
Я немного отстранилась, но одна рука Рафаэля по-прежнему лежала на моей талии.
– Я так полагаю, вы – Гвендолин Линц? – уточнил незнакомец.
– Да.
– Ну, будем знакомы, я Роберт, брат Рафаэля. А чем это вкусным пахнет? Признаться, я жутко голодный. Весь день носился по городу, даже пообедать толком не успел, так… перекусил.
Рафаэль едва заметно фыркнул.
– Ты-то ко мне какими судьбами? Или у нас еще что-то случилось? – поинтересовался мужчина, забирая у меня сумку с едой.
– Мама просила к тебе заглянуть, говорит, ты сам не свой был из-за случившегося с Гвендолин. Но, как я вижу… у нее устаревшие сведения.
Тут Роберт мне подмигнул и покосился на Рафаэля, невозмутимо выставляющего контейнеры с едой на столик, расположенный в одной из зон, предназначенной для отдыха.
Ответить я не успела, раздался стук, и вскоре в кабинет вошел секретарь.
– Нар Рафаэль, через сорок минут рабочие должны закончить корректировку корпуса с учетом ваших последних замечаний.
– Сколько из сорока успели устранить? – поинтересовался он.
– Тридцать два, – отрапортовал секретарь.
– Тогда ужинаем, а после отправимся на проверку.
– Хорошо. Я тогда подойду через полчаса.
Рафаэль кивнул, и Ланс исчез за дверью.
– Всего-то сорок замечаний! Нет, прогресс на лицо, Раф, по сравнению с прошлым разом, когда рухнуло в разы меньше. Тогда, помнится, инженеры и строители взвыли, увидев сто семь разных пометок.
– Пусть работают лучше и относятся ответственнее, – невозмутимо ответил Рафаэль. – Гвен, ты сама-то ужинала? – поинтересовался, открывая последний контейнер.
– Да. Только чай буду.
Можно было, конечно, уйти прямо сейчас, но хотелось хоть немного времени провести с Рафаэлем.
– Как вкусно! – протянул Роберт, посмаковав кусочек рыбы. – Из какого ресторана?
– Да я сама готовила, – ответила, разливая ягодный чай по кружкам.
Рафаэль вдруг замер, в глазах мелькнуло что-то непонятно-огненное, от чего все мысли вылетели, и дышать вдруг стало трудно.
– Так, Раф, если вдруг ты передумаешь на ней…
– Роберт!
– У меня в отделе сразу станет вакантно место повара.
– У тебя там, в принципе, такой должности нет, – заметил Рафаэль, обмакивая кусочек рыбы в соус.
– Появится! Нара Гвендолин, один ваш намек…
– Угомонись, – покачал головой Рафаэль и неожиданно под столом коснулся рукой моего колена, погладил и отпустил.
За едой мужчины говорили мало, лишь немного перекинулись новостями, и после Роберт попрощался и вышел из кабинета. Я поднялась, решив собрать пустые контейнеры, как вдруг оказалась в руках Рафаэля.
– Спасибо за заботу обо мне, Гвен, – в голосе мужчины звучало столько теплоты, а губы скользнули по моей щеке, прикусили мочку уха, и когда я охнула, Рафаэль тихонько рассмеялся. – Ты невероятная, знаешь об этом?
– Хм… И в чем же? – уточнила я.
– Во всем, – почти шепотом заметил Рафаэль, спускаясь поцелуями по шее и, наконец, прекращая эту сладкую пытку, вернулся к губам.
В какой момент я оказалась сидящей на его столе, с рубашкой, расстегнутой наполовину, не знаю. Его руки к тому моменту запутались в моих волосах, мои – забрались под его водолазку.
– Нар Рафаэль, вас ожидают инженеры и строители возле корпуса, – раздался голос Ланса, и я вздрогнула, прерывая поцелуй и с трудом возвращаясь в реальность.
К счастью, секретаря в кабинете не обнаружилось, он прислал сообщение по лиару.
– Мне нужно идти, – сказал Рафаэль, аккуратно застегивая пуговички на моей блузке, а следом приглаживая мои волосы.
Поймал мою руку, поцеловал запястье, а после мое лицо оказалось в его руках.
– Гвен, ты примешь меня таким? Сможешь? – серьезно поинтересовался Рафаэль.
– Каким таким? – растерялась я, все еще с трудом выныривая из своих грез.
– Я много работаю, бывают моменты, когда несколько суток могу не появляться дома.
– Да у меня самой профессия не лучше. Это еще чудо, что Маркус никакие переговоры не затеял посреди ночи, может быть и так. График-то ненормированный.
Рафаэль едва заметно выдохнул. Видимо, в его жизни были моменты, когда женщины винили его в излишней занятости.
– Каждую свою свободную минуту я готов отдать тебе, – серьезно добавил он.
– Взаимно, – прошептала я, касаясь его губ своими и отстраняясь.
Выпутавшись из его рук, сразу почувствовала себя неуютно. Все же, как быстро привыкаешь к хорошему!
Рафаэль шумно выдохнул, на несколько мгновений закрыл глаза и выровнял дыхание, а после стал таким, каким его знают абсолютно все – собранным и решительным, способным разобраться с любой проблемой.
Я собрала пустые контейнеры, направилась к флаеру, где меня ждал Гастон, и до самого дома счастливо улыбалась, выкинув из головы все мысли.
Рафаэль Эрмер
Как же сложно сосредоточиться на рабочих вопросах, когда мысли неизменно возвращаются к Гвен. Отсекать их сейчас реально лишь на время, чем я и пользовался.
До того момента, пока Гвен чуть не умерла у меня на руках, я и не подозревал, насколько сильны мои чувства, что я пойду до конца, лишь бы быть с ней. Задыхаться от поцелуев, касаться ее, дышать ей одной…
И с неимоверным усилием удержался на краю, желая дать Гвен время, чтобы определиться, не давить на нее. Пусть она и не винит меня в произошедшем, что, собственно, ожидаемо при ее характере, но внутри уже билось это невозможное для меня «моя», и отступал я с огромным усилием.
Только кто бы думал, что одно ее прикосновение способно разнести все мои вновь построенные стены. Я просто абсолютно беззащитен перед своей женщиной. Ее искренностью. Ее ненормальной доверчивостью. Ее желанием быть со мной. Перед ее «люблю»… И порой так страшно поверить, что нашел то, что так долго искал, на что уже не надеялся.
Я вновь вернулся к работе, решая проблемы с инженерами и рабочими, проверяя сделанное. День давно клонился к вечеру, когда в моем кабинете появилась Гвен. Немного смущенная, хрупкая и желанная, как глоток воздуха. И я забыл про все на свете, переживая, что кто-то мог ее обидеть. Я все решу, все сделаю, лишь бы ей не было больно! Моей светлой невероятной Гвен.
В какой-то миг, когда я убедился, что все хорошо, обо мне решили проявить заботу, в сердце разлилось тепло, и до отчаяния захотелось ее губ и рук, сбившегося от моих поцелуев дыхания и случайно вырвавшегося стона.
Уже позже, когда появился Роберт, и мы принялись ужинать, я узнал, что еду приготовила Гвен, сделала это для меня, и внутри полыхнуло огнем еще сильнее. Никого и никогда так не любил. Ни об кого так сильно не обжигался, что не знал, что сказать, не мог подобрать слов.
