Фомор - Зоряна Лемешенко
Брес снова замолчал, глядя куда-то за плечо девушки, будто сейчас он был не на кухне с ней, а на месте битвы.
— У туата де Дананн есть четыре главных магических предмета. И Луг использовал один из них. Меч Нуаду. Человек, держащий его в руке, становится лишь батарейкой, не способной управлять мечом. Оружие не остановится, пока не убьёт всех участников сражения, или пока не сдохнет его аккумулятор. А сил у Луга столько же, сколько и слепой ненависти. Балор это знал.
Брес снова замолчал, прикуривая сигарету. Катерина его не торопила и не задавала вопросов.
— Луг сразу бросился к Рине. Меч оставлял право выбора очерёдности жертв своей "батарейке". И только это. Естественно, иного быть не могло: Балор его перехватил и меч вонзился в дедову грудь… А он… он взял Луга в тиски объятий и нырнул в открывшийся разлом… С Лугом покончено, его труп нашли. Остальные сиды тоже убиты, кто был с ним. А тело Балора ушло на дно с мечом, не можем найти. Но меч Нуаду прямо в сердце… там без вариантов.
Брес встал и отошёл к окну. Он лишь молча курил. Холодный дождь стучал в окно, добавляя чувству безнадёги особую остроту.
— Из меня не очень психолог. Да и мне нужно решить кое-какие вопросы, я же временно король… Кать, попытайся… я верю, что ты сможешь Дарину хоть немного в чувства привести. Я понимаю, что нельзя отмахнуться от горя, но ради ребёнка, ради всего народа фоморов… ради Балора…
— Я сделаю всё, что смогу. И ещё чуточку, — кудряшка встала из-за стола и подошла к фомору.
— Спасибо, — он коснулся рукой её лица, но, будто ощутив неловкость, убрал руку и засобирался домой.
После того разговора прошло почти две недели. Дарина через силу, но стала есть. И к тому же начала выходить вместе с Катей на прогулку вдоль берега. И всегда в сопровождении роанов, поскольку Брес опасался покушений. На прижатом к морю участке суши была словно маленькая крепость, которую охраняли вместе лепреконы и роаны. Дарина не пыталась куда-то вырваться и не чувствовала себя в заключении, наоборот, ей хотелось быть здесь, смотреть на волны и ждать… вдруг однажды случится чудо.
Но чуда всё не было. И однажды среди ночи Дарина проснулась с колотящимся сердцем: ей снился опять долгий взгляд Балора, пронзённого мечом. Она не слышала, но увидела по губам "Я люблю вас" перед его прыжком в бездну.
Катя спала в соседней комнате и чуть не упала с кровати, когда услышала хлопок входной двери. Она заглянула в спальню королевы фоморов, подтвердив свои опасения, и помчалась за ней вдогонку, схватив по дороге куртку.
— Рина, стой! Стой! Да что же ты?! — Катя поседела от ужаса, когда увидела, что брюнетка со всех ног бежит к морю.
Но Дарина остановилась на границе с мокрым от волн песком, а Катю перехватили руки одного из тюленей.
— Подожди, ей нужно это…
Откуда в этих существах были такие глубокие познания человеческой психологии, Катя не знала, но убедилась в правильности их суждений.
— Отдай его! Отдай, любого! Он мой, слышишь?! Он мой!!! Живой или мёртвый, отдай!!! — кричала, срывая голос, Дарина. А Катя беззвучно плакала, стоя рядом с ещё одним невольным свидетелем этой страшной сцены.
Когда подруга обессиленно упала на песок, Катя рванула к ней, подняла и помогла дойти домой. А потом долго сидела возле кровати задремавшей Дарины, чтобы потом, спустившись в кухню, выпить 50 грамм виски в попытке успокоить раздёрганные нервы.
А Дарина вновь видела во сне знакомую каменистую дорожку, по которой однажды шла в синем и прекрасном, словно ясное ночное небо, платье навстречу к Балору. Но уже которую ночь подряд он её там не встречал…
Глава 27
Ещё один невыносимо долгий и пустой день завершился. Дарина отложила гребень, которым каждый вечер расчесывала свои тёмные длинные локоны. Прошло несколько дней после её ночной истерики на берегу. Она всё так же не могла плакать, и в душе опять накапливалась тяжким грузом тоска, рискуя снова выплеснуться наружу неконтролируемыми эмоциями.
Дарина отправила Катю спать, потому что всегда энергичная и бойкая кудряшка совсем извелась и, кажется, даже её огненные локоны потускнели от переживаний.
Брюнетка легла в холодную постель, обняв домашний свитер мужа. Она очень сожалела, что накануне того злополучного утра перестирала все вещи. И теперь остался только этот свитер, который хранил его запах…
— Приснись мне, пожалуйста, любимый, приснись, — прошептала она, и, закрыв глаза, пошла босыми ногами по знакомой тропе среди покрытых росой трав.
Она каждый вечер ходила разными маршрутами, выискивая взглядом знакомый силуэт. Иногда ей казалось, что она видит тёмные очертания в лунном сиянии. Но каждый раз, он ускользал от неё, либо оказывался всего лишь жестокой игрой света и тени.
Сегодня она шла к морю, где впервые коснулась своего мужа, как он сам ей говорил. Широкий пляж Доллимаунт Стренд искрился под ночным светилом, а лунная дорожка ярко сияла словно волшебный пирс.
Тогда в сентябре она дотронулась до воды и сразу услышала однозначное заявление Балора "Моя". Навсегда, милый, будь уверен. Грустная улыбка коснулась лица девушки. Даже в одиночестве ей было спокойно в этой, подаренной любимым, реальности. Только здесь она хотя бы могла дышать без уже привычной пустоты и боли в груди.
Дарина захотела коснуться тихой морской воды. Она пошла к кромке моря и, приблизившись к ней, сорвалась на бег, падая на колени. В воде в полосе прибоя лежал её муж.
Королева фоморов схватилась руками за безжизненное тело и начала тащить на берег. Было тяжело, руки скользили, пару раз она падала на песок, но вставала вновь и пыталась взяться иначе, чтоб дело пошло быстрее. Но было слишком тяжело хрупкой женщине с беременным животом вытаскивать крупного мужчину, пускай даже во сне.
Отчаявшись, Дарина начала его катить. И вот, наконец, Балор был полностью на суше. Его жена только приблизилась к его лицу, как почувствовала какой-то удар внизу живота, потом ещё один. Сначала Дарина испугалась, но вскоре поняла, что это их с Балором сын впервые постучал изнутри!
— Маленький, мы нашли папу! Мы нашли! — девушка гладила одной рукой живот, а другой убирала с лица супруга мокрые волосы.
Она припала к его груди, слушая сердце, и услышала слабый стук. Слезы полились водопадом, прорвав плотину.
— Милый, Балор, открой глаза,
