Поваренная книга волшебной академии - Лариса Петровичева
— Вот, мирр ректор, — сказала секретарша, кладя передо мной распечатанную стопку. — С кем-то решили побеседовать?
Я кивнул и, дождавшись, когда она выйдет, взял перо получше и написал:
«Мирр Эрик Саверхольм, ответьте Королевской академии».
Некоторое время ничего не происходило. Возможно, Эрик, мой бывший однокурсник, а теперь пресс-секретарь министерства магии, еще не пришел на службу. Впрочем, ждать пришлось недолго: лист бумаги сделался светлее, и по нему побежали строчки, написанные почерком Эрика:
«Джон, дружище! Рад тебя услышать. Как дела?»
Эрик по-прежнему писал с резким подчеркиванием гласных, по старой орфографической традиции. Вздохнув, я ответил:
«Все было хорошо, пока здесь не появился Арно Винтеркорн. Ты что-нибудь о нем знаешь?»
Ответная бумага не может показывать лица собеседника, но я неожиданно представил, как Эрик — долговязый, скуластый, вечно растрепанный — хмурится, потому что мой вопрос ему не нравится.
«Дрянной тип. Дрянной, вечно себе на уме. Как бы тебе объяснить… все, кто работает в министерстве, в каком-то смысле предсказуемы. Я понимаю, чего от них ждать, но вот Винтеркорн — это человек-загадка. Вечно крутит и мутит какие-то делишки. Говорят, что он подотчетен не министру магии, а лично королю. И вся его работа — выполнять тайные распоряжения нашего владыки. А еще говорят, что он работает даже не от короля, а от теневого правительства. Джон, что случилось?»
Я решил говорить, как есть. Эрик был одним из немногих людей во внешнем мире, кому я мог доверять.
«Винтеркорн в академии. Тут у меня в некотором смысле магический феномен, так вот он его изучает — и я склонен подозревать, что он что-то планирует и не посвящает меня в свои планы. А я боюсь, что они выйдут боком не только мне».
Эрик не отвечал несколько минут — за это время дождь зарядил еще сильнее, а под сводами замка раскатился мелодичный звонок на первую пару. Студенты расходились по лекториям, а Майя, должно быть, отправилась на кухню. Я скользнул мысленным взглядом по замку: да, тень миррин Морави проступила на кухне в окружении домовых. Винтеркорн был от нее далеко.
«И еще он очень эффектно здесь появился, — добавил я. — Верхом на драконе, сразу же получил пощечину от моей коллеги и принял вызов на дуэль от одного из студентов. Я не люблю такие яркие события. Они, как правило, от чего-то отвлекают внимание».
«Так, а что именно тебя растревожило?» — спросил Эрик.
«Винтеркорн тащит наш магический феномен на кулинарный конкурс от министерства», — сообщил я. Бумага сделалась еще белее: Эрик торопливо писал ответ.
«Я могу предложить тебе только одно. Не мешай ему. Вообще никак не встревай в его дела. Я пока попробую навести кое-какие справки, до конкурса три недели, время есть. И вот еще что: когда он повезет ваш феномен в столицу, ты должен поехать с ним».
«Я уже думал об этом, — признался я. — Как считаешь, Винтеркорн собрался кого-то отравить чужими руками?»
Мне показалось, что Эрик пожал плечами. И я точно знал: Винтеркорн хочет реализовать свои планы руками Майи Морави — поэтому и предложил ей участие в конкурсе.
«Очень может быть. Пока не делай резких движений, Джон. У меня есть те, кому я могу задать вопросы. Подожди пару дней. Я напишу».
На том и распрощались. Я скомкал ответный лист, поджег его направленным заклинанием и, пока он рассыпался рыжими искрами, крутясь передо мной в воздухе, думал, что первым делом нужно найти родителей Майи Морави.
Они знали ответы не на все мои вопросы — но на большинство.
Глава 12
Картофель в горчичном соусе и полет на драконе
Майя
— А что сегодня будет на обед?
Как говорила моя бабушка, хочешь успокоить взволнованную душу — займись делами. Когда трудишься, все ненужное и лишнее отступает. Я вернулась на кухню после того, как все позавтракали, села рядом со своим рабочим столом и поняла, что меня знобит от страха.
Господи, еще в пятницу вечером я была обычной разносчицей в ресторане! А теперь все изменилось так, что дышать больно. Запах моих горелых волос до сих пор плыл в ноздрях, и я сама не знала, откуда во мне вдруг взялась такая смелость, что я не побежала от нападавшего, а сама бросилась на него.
Домовые доедали чинский омлет. Один из них принес мне тарелку, но я лишь отрицательно мотнула головой. Все, что случилось этим утром, отбило у меня аппетит. Вспомнился взгляд Джона — он смотрел на меня с искренней тревогой, словно по-настоящему боялся, что со мной может случиться что-то плохое. Нет, он не сухарь, он совсем не сухарь. Ему не все равно.
От этого на душе становилось теплее.
— На обед суп с копчеными колбасками, картофель в горчичном соусе и отбивные, — ответил тот домовой, который принес мне еду. Он был мельче остальных, а на его левом боку красовался клочок рыжей шерсти.
— Не много ли картошки? — спросила я. — И суп, и второе…
— Помилуйте! — воскликнул домовой. — Как картошки может быть много? Мы же в Веренбурге!
Другие домовые поддержали его согласными писками. Жители Веренбурга испокон веков выращивали картошку, любили ее всем сердцем, и регион даже называли Картофельным раем.
— Хорошо, — согласилась я. — Мирр Холланд официально дал мне работу на кухне, так что просто скажите, что я должна делать.
Домовые весело защебетали: новость им понравилась, и я вновь почувствовала себя на своем месте — просто живи дальше и делай свое дело, бабушка всегда так говорила.
— Мы пока отдохнем, — сказал домовой с рыжей шерстью. — Потом начистим картошку, потом за суп. Ох, картофельный суп! — он мечтательно прикрыл глаза и мурлыкнул так, что сделался похож на кота. Я протянула руку, погладила домового по голове, и его мурчание сделалось еще громче.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Даракури, — откликнулся домовой. — Мы тут все даракури, то есть, домашние духи, у нас нет имен. Ты гладь, гладь, не отвлекайся.
Другие домовые тоже подошли: четверть часа я провела, заботливо скользя ладонью по черной жесткой шерсти — это было настолько мило и трогательно, что я окончательно успокоилась. Что бы там ни замышлял Арно Винтеркорн, со мной не случится ничего плохого. Ни Джон, ни Анжелина этого не допустят.
— Надо придумать вам имена, — сказала я, когда все домовые были поглажены, и градус радости на кухне поднялся до невиданных вершин. — Ты, например, будешь Рыжик, у тебя рыжая шерсть. А ты будешь Керли, у тебя кудряшка.
— Керли! — заорал Рыжик, подпрыгивая от восторга и тыча
