Любовница на заказ - Кира Полынь
Это одновременно и пугало, и будоражило, и я поспешила отвернуться.
Переводя взгляд на тарелку, поняла, что блюдо выглядит максимально раздельно. Отдельно лежали печенные на огне овощи, отдельно мясо, фасоль с острой обмазке, и густой ореховый соус на тонких ломтиках мягкой лепешки. Собрав лепешкой всего по чуть-чуть, как делали у нас в Валирии, я свернула аккуратный рулетик, и поднесла его к губам повелителя, под брезгливый взгляд Эриды.
— Что за манеры, — тихо прошептала она. — Даже есть не умеет, как положено.
— Это очень вкусно, — не обратив внимания на слова жены, прожевав, ответил повелитель. — Я хочу еще.
Обрадовавшись, я скрутила следующий, позволяя мужчине кусать с моих пальцев, и дыхание стало глубже, от того, как возбуждающе выглядела эта картина.
Он аккуратно вгрызался в угощение зубами, упрямо глядя мне в глаза, губами обхватывал откушенный кусочек, и кончиком языка слизывал выступивший на кожу соус. Ну просто соблазнитель… Кто из нас должен кого соблазнять?
— Напои меня, эфе, — тихо потребовал он, и привыкшая угождать, я подняла серебряный кубок, поднося его к мужским губам.
Получив, что хотел, господин поднял мой бокал с напитком, и поднес ко мне, желая ответить тем же.
Глоток прохладного сока легко скатился в горло, освежая, а потом произошло что-то странное. Желудок запекло, гортань заискрилась огнем, и оторвав губы от края кубка, я принялась хватать губами воздух, и махать руками у лица.
Это не помогало, а жжение становилось просто невыносимым!
Горит! У меня все горит!!!
За несколько секунд из маленького пламени разгорелся невероятный костер, и мое лицо покраснело, из глаз бежали слезы, а в носу просто полыхало. Казалось, кожа слезает с меня слоями, обожжённая остротой.
— Эфе? Эфе! — взволнованно говорил повелитель, пока я немо хлопала губами. — Что такое!?
— Гориииит! — протянула я, чувствуя, что от пожара становится просто больно. В голове уже стучали барабаны моего собственного сердца, и кровь закипала, багрово-черными пузырями сворачиваясь в венах.
Глава 36
«Да сколько ж можно!?» — вопило мое сознание, пока повелитель с сестрой пытались понять, что со мной происходит. Только советник, поднявшись со своего места, коротко бросил «я приглашу лекаря» и вышел.
Горло уже нестерпимо сдавливало, и я хрипло дышала, откинувшись в ладонь повелителя, удерживающего меня от падения.
— Что с ней?
Исшин принюхалась, водя в воздухе носом словно собака, и в конце уткнулась им в кубок с соком, злобно сдвинув брови к переносице. Сейчас она была похожа на разъяренного зверя, который понял откуда поветрие и вот-вот бросится на свою добычу. Эриду.
Яркие зеленые глаза шайсары просто полыхали от гнева! Она была так взбешена, что казалось, волосы на ее голове приподнялись, распушившись, как предупреждение.
— Это ты, — прошипела она. — Мерзавка!
— Шин! — прикрикнул на нее повелитель.
— Она добавила в напиток хаол! — рявкнула сестрица, начиная шарить взглядом по накрытому столу. — Молоко! Срочно несите молоко!
— Эрида, если это твоих рук дело, — бросил господин, подхватывая меня на руки, пока я корчилась, пытаясь вздохнуть.
— Не обвиняй меня попросту, Наан. Дела мне нет до твой… — она хотела сказать «шлюха», это читалось в резком взгляде и заострившемся подбородке. — Эфе.
Уже будучи в коридоре, мы столкнулись со слугами, мчавшимися с кувшином молока нам навстречу.
— Пей, дорогая, пей, — обеспокоено шептала Ис, придерживая узкое горлышко у моего рта. — Сейчас станет легче.
Она оказалась права.
Чем дольше молоко было в моем рту, тем быстрее огонь отступал, оставляя после себя гудящую пульсацию. Я полоскала язык, старалась глотать помаленьку, проливала на губы, лишь бы быстрее унять этот пожар. И только когда помещаться в меня уже перестало, я отодвинула кувшин от лица, тяжело вздыхая.
— Легче? — шайсара мягко сдвинула пряди с моего потного лба, и мягко мазнула пальцами по волосам. — Скоро пройдет окончательно.
Не вступая в диалог, господин пошел дальше, следуя к своим (или нашим, я не разобралась) покоям.
— Это что было? — прохрипела я.
— Острая специя.
— И только? — утирая слезящиеся глаза с издевкой спросила я. — Таким и убить можно.
— Можно. Это наша специя, людям ее нельзя, — пояснил господин.
Я смогла только фыркнуть.
Ну кто бы сомневался, что подобное, окажется именно в моем бокале?
Я вот нет. В тот момент, когда подружки Эриды крутились перед шайсаром, поднося тарелки с едой, они могли с легкость подсыпать мне эту пикантную добавку в сок. И получилось то, что получилось.
Только вот у меня никаких доказательств, и мое слово против ее ничего не значило. Неужели мне теперь до конца жизни придется отбиваться от ее нападок? После выходки на эстафете шайсара больше не рискнет действовать в открытую, а это значит для меня лишь то, что теперь опасность может поджидать с любой стороны.
— Иди в постель, — сказал повелитель, поставив меня на ноги уже в спальне.
Но мой взгляд упрямо зацепился за отражение в зеркале.
От былого вида не осталось и следа. Ворот платья весь в каплях молока, волосы растрепаны, у лица так и вовсе мокрые от пота, губы распухли, пульсируя краснотой, руки дрожат, и кожа побледнела, будто вся моя кровь отлила к лицу.
— Иди в постель, эфе.
— Я постою, господин, — тихо промолвила я, медленно стягивая с себя платье.
Горько было смотреть на себя в таком виде. Жалкая, помятая, беззащитная. С какой-то непонятной побрякушкой на шее, от которой у меня одни неприятности!
Губы задрожали, и слезы горячими дорожками сорвались вниз. Я смотрела на себя и плакала от унизительной жалости к самой себе.
Ты просто девка, Луна, всем плевать на тебя. И повелителю плевать! Играет в какие-то только ему известные игры, а я каждый раз получаю за это новую порцию ненависти, даже не зная, заслужила я ее или нет!
— Эфе…
— Я не эфе! Я Луна! Луна! — тихо прокричала ему свое имя. — Мое имя Луна! — и вновь всхлипнула, понимая, что рыдания уже не сдержать.
Моя грань принятия уже давно пройдена, я больше просто не могу принимать сваливающиеся на меня обстоятельства делая вид, что все нормально. Я стерплю! Ненависть стерплю, боль стерплю, пренебрежение!
Но этому нет конца и нет края, напасти просто не прекращали сыпаться мне на голову, заваливая собой, как груда камней.
