Не проси моей любви (СИ) - Светлана Рыжехвост
«Мы с Глебом едем домой. Мы вместе. До твоего возвращения сыграем свадьбу. Он поставит мне метку. Пожалуйста, сделай вид, что ты рад».
Ответная смс выбила у меня почву из-под ног:
«Во мне не осталось радости. Здесь твоя мать со своим кобельком».
— Глеб, — позвала я любимого. — Знаешь, у меня есть для тебя новость.
— М? — он бросил на меня короткий взгляд и тут вернул все свое внимание дороге.
— Мама приехала, — выдохнула я.
— Вот и хорошо, — не дрогнул он. — Сразу отстреляемся. Может, за моей заехать?
— Нет, — вздрогнула я. — Это будет слишком насыщенно.
Минут через пятнадцать мы припарковались возле моего дома. Глеб забрал пакеты и направился к подъезду. А я чуть замешкалась, пытаясь высмотреть свою пежошку. Все же я привязана к своей машинке и не люблю надолго ее оставлять. Особенно после проколотых колес.
Догоняя Глеба, я вытащила телефон и набила сообщение для Еськи:
«Будет свадьба. Я и Глеб вместе. Сейчас будем ужинать с моими родителями».
Через минуту мне прилетело абсолютно бессмысленное сообщение состоящее из восклицательных и вопросительных знаков. И вдогонку всего пара слов:
«Жду подробности».
«Потом», отбила я и, оттеснив Глеба, открыла дверь своим ключом. В тот же момент на меня бросился крошечный комок лая. Кажется, мамин кобелек уже успел посчитать мою квартиру своими охотничьими угодьями.
— Мам, пап, возьмите сумки, — крикнула я.
— Ты так кричишь, как будто здесь сто квадратных метров, — с достоинством произнесла мама. — Зачем брать сумки, если ты просто можешь кинуть их в сторону кухни? Вернее, того, что ты называешь кухней.
— Ого, — оценила я, — а ты чего такая боевая?
— Ничего, — прищурилась мама, — ничего. Ну, здравствуй, Глеб. Волчонок вырос?
А Глеб, прижав обе руки к груди, низко поклонился:
— Мое почтение лунной жрице.
— Было смешно наблюдать за тобой, — мама сверкнула янтарными глазами и, переведя взгляд на собаку, цыкнула, — Ласик, сидеть!
Бедный Ласик, услышав грозу в мамином голосе, не просто сел, а сделал лужу и сел в нее. И тут же стало куда веселее — мама схватила Ласика за шкирку и кинула его в ванную комнату, потом схватилась за тряпку. Мы с Глебом пытались разуться и не рухнуть в напруженную испуганным пёселем лужу. И за всем этим индифферентно наблюдал папа.
— Оборотней признают только охотничьи породы, — напомнил Глеб, — как этот комок уживается с лунной жрицей?
— С трудом, — хмыкнула я, — но мама… Мама как-то умудряется скрывать свою сущность.
— Андрэ Тома, — коротко произнес папа, когда мы все же смогли подойти к нему.
— Глеб Драгош, приятно познакомиться, — мой волк пожал папе руку.
— Я слежу за жизнью своей дочери, — скупо бросил папа. — И за тем, как часто она плачет. Добро пожаловать.
Мне оставалось только вздохнуть и принять одно простое знание — после этого всего, я не имею права ворчать на Глеба. И бояться встречи с его мамой. Увы, мои дорогие родители, в стремлении уберечь увечное дитя, порой сильно перегибают.
Наконец, лужа была вытерта, Ласик вымыт и завернут в мой халат, и мы, четверо взрослых людей, оказались перед дилеммой — в моей квартире не было такого понятия, как обеденный стол. Крошечный столик в кухонной зоне вмещал двоих человек. Не больше. А нас, напомню, четверо взрослых нелюдей!
— Накроем центр разложенного дивана, — предложил Глеб. — И расположимся по краям.
— И не просто центр дивана, — улыбнулась я, — пап, достань из шкафа мой складной столик для ноутбука.
Папа пробормотал что-то по-французски и полез в шкаф. Вскоре мы расположились вокруг стола и мама, мрачно это все осмотрев, хмуро заметила:
— Кошмар.
— Зато мы счастливы, — тут же ощетинилась я, не поняв, о чем конкретно говорит мама.
— Мы можем заказать столик в ресторане, — Драгош вытащил телефон.
— А мне нравится, — вдруг улыбнулся папа. — Сейчас это все дико, но через пару лет будет приятно и смешно вспомнить.
— Всегда поперек моего мнения, — фыркнула мама. — Какие у вас планы?
— Метка, затем свадьба, — уверенно произнес Глеб. — Дату назначим как можно скорее, чтобы вам не пришлось приезжать и прилетать заново.
— Вот так раз и все? — нахмурилась мама. — Марина, уж ты-то могла бы вспомнить, что это плохая идея. Мы с твоим отцом тоже быстро поженились!
— Тебя не устраивает результат? — прищурилась я и обвела руками саму себя, — смотри, какая у тебя дочь.
— Тебе и слова не скажи, — усмехнулась мама и повернулась к отцу, — Андрэ, скажи им.
— Вы давно знакомы, — тонко улыбнулся папа. — Хорошая идея. Ваша любовь прошла самые разные испытания. Но я всегда буду на связи. И, поверь, Глеб, мне по силам разорвать связь.
— Не между истинной парой, — ровным, слишком ровным тоном произнес Драгош. — Почему вы внушили своей дочери, что она выбраковка? Мари не может быть…
— Вас не касается, чем может быть, а чем не может быть наша дочь, — отрезала мама. — Вы либо берете ее вот так, либо никак.
— Мам…
— Я лунная жрица, — сухо напомнила Валентина Рыкова, — и я могу просто наложить вето на вашу связь.
— Да что происходит-то?! — вспылила я.
— Разное мнение это нормально, — серьезно сказал папа и добавил что-то по-французски. Моих знаний не хватило на перевод, а вот мама насупилась:
— В русском языке тоже есть поговорки. Мари, оставь этот вопрос. Если бы Дар у тебя был, ты бы об этом уже знала, уж поверь.
Тут она была права. В общем, это был довольно тяжелый вечер. Мама подкусывала папу и нас с Глебом. Папа стоически улыбался и только изредка отвечал маме по-французски. Так, чтобы мы с Драгошем ничего не поняли.
— Ладно, с вами хорошо, но нам с Ласиком пора в гостиницу, — мама хлопнула в ладоши и встала.
Задремавший пес вздрогнул, гавкнул и преданно вытаращил глаза.
— Ты могла бы остаться, — тихо сказал папа.
— Здесь? — мама выразительно обвела взглядом мою квартиру. — Никогда не могла понять, зачем моя дочь взяла себе собачью конуру.
— Затем, что своя конура лучше, чем съемный дворец, — отрезала я.
— Я не спорю, но можно было взять что-то лучше, — примирительно улыбнулась мама. — Твоя семья…
— Я не могу принести пользу семье, — напомнила я. — И потому не считаю правильным пользоваться влиянием и деньгами.
— Воля твоя, — спокойно ответила мама.
— Тебя отвезти? — спросила я.
Признаться, выезжать куда-либо не хотелось, но…
— Я отвезу, — Глеб тоже встал с постели.
Папа проводил собирающуюся маму грустным взглядом, вытащил свой телефон и ушел на балкон. Кажется, Андрэ Тома до сих пор любит свою «русскую фурию». Может, они тоже истинные? Но не решились на метку? Или волчица не может поставить метку? Хм, почему я
