Твоими глазами (СИ) - Анастасия Руссет
Эккарту сказали, когда он был в спортзале. Методичные упражнения не только помогали мужчине оставаться в хорошей физической форме, но и выплеснуть лишнюю энергию, которой у оборотня хватало с избытком. Особенно, когда он не мог себе позволить заняться чем-то активным. Кроме того, мужчина хотел дать Фир подумать – просто чувствовал, что любимой это необходимо. Его и самого волновало, что они не могут найти следов Оллин. А еще пророчество и ребенок.
Ребенок. Это слово пугало, если задуматься, все больше, особенно после слов близнецов-пикси. Конечно, при Фир он старался выглядеть веселым и довольным, но оставаясь наедине с самим собой, врать было невозможно. Он никогда не хотел бы выбирать между любимой и ребенком, в основном потому, что выбрал бы Шапку, которая бы не простила ему, если бы узнала. А Богинявполне могла поставить его перед такой дилеммой – у Неестранное чувство юмора.
Фир нашлась в кладовке, рядом со стиральной машиной. Эккарт даже поначалу сомневался, тут ли она, не услышав дыхания девушки из-за работающих приборов. Поэтому, как ему показалось, имя любимой прозвучало несколько неуверенно, но когда она ответила и сама подошла к вервольфу, все сомнения пропали и появились другие. Ллариг явно что-то беспокоило, хотя она и отказывалась говорить об этом. Пока отказывалась, поправил себя оборотень. Они всегда делились переживаниями, и в этот раз им есть, что сказать друг другу. Ведь он тоже не сказал о предсказании и своих страхах, но это может подождать. По крайней мере, до того, как они разберутся с Детьми Миля и непонятно откуда взявшимися фоморами.
***
Комната, отведенная для крошек-фей, в конечном счете, начала напоминать кусочек оранжереи, перенесенной в дом. Внутреннее убранство состояло из разных полок, на которых находились не только вечноцветущие растения, но и разнообразные сосуды с водой. Цветочную коллекцию разбавляли пара кадок с деревьями и бонсай с миниатюрным водопадом, подаренным лично Кайле. За всем этим пикси ухаживали сообща, находя в своем занятии несказанное удовольствие. Визит Фир и Эккарта сопровождался чиханием и слезящимися глазами оборотня по одной неприятной причине – у фей-крошек зацвело лимонное дерево. Оно источало нежный, но достаточно насыщенный аромат, чтобы у вервольфа, который слишком хорошо воспринимал запахи, началась аллергическая реакция… Но уходить Эккарт отказывался. Он тоже хотел слышать, что скажет феек.
Тола лежал, укрытый тончайшим шелком, который делали сами пикси, утверждая, что изделия людей для них слишком грубы. Его волосы – до плеч, как у всех фей-крошек – разметались по подушке золотым ореолом, а крылья желто-черные как у бабочки Парусник Румянцева[27], были аккуратно сложены за спиной. На бледном заспанном лице фейка блуждала слабая улыбка. Рядом, ругаясь и с перерывами запихивая в него свежий нектар крошечной ложкой, суетилась сиделка. Тола не возражал, всем своим видом показывая, что очень рад выжить и то, что тебя кормят с ложки, не так страшно, в конечном счете. Для ускорения процесса опроса фейка Эккарта усадили прямо на пол, а Фир уселась ему на колени. В результате Тола оказался на уровне глаз Шапки, что было очень удобно – пикси мог не прикладывать лишних усилий, поворачивая голову к посетителям.
– Тола, расскажи нам что произошло, пока мой мужчина окончательно не задохнулся.
Хотя Ллариг говорила с улыбкой, глаза ее были серьезны. Тола кивнул и попросил сиделку перестать его откармливать. Феек наелся, ему ужасно хотелось спать, но рассказать, что произошло, было необходимо, поэтому Тола начал говорить:
– Днем все было нормально, я представлял собой заколку для волос и честно грелся в шарфе, а Оля старалась проводить время в тепле, чтобы меня не заморозить. Фир, мне показалось, она не совсем понимала, что представляют собой гойделы, поэтому я прочитал ей лекцию, когда выдался свободный момент.
Вокруг стояла непривычная для места обитания пикси тишина. Казалось, все обитатели прислушиваются к словам Толы. На самом деле, так оно и было – Фир совершенно не удивилась этому. Все феи-крошки любили Олю. Она всегда готова была посидеть с ними, рассказать что-то или почитать малышам, зачастую забывая, что они гораздо старше нее самой.
– Мне казалось, что Ану ей рассказывала, – удивилась Шапка, – даже не так. Я уверена, что рассказывала.
– А мне показалось, что она слышит об этом в первый раз, – удивился феек, – даже детали переспрашивала… В общем, она решила что последует совету Беленуса и возьмет отпуск. Написала заявление, поругалась с шефом и написала еще одно – уже на увольнение.
– Люди, – презрительно фыркнул вервольф, – вот у оборотней просто говоришь, что нужен своему альфе, и тебе сразу дают отпуск. Так нет же, развели бюрократию…
Его речь прервалась громким чиханием, которое не заглушил даже платок, заботливо принесенный феями-крошками.
– Когда мы вышли, снаружи было тихо, только на другом конце стоянки в машине копался какой-то человек. Оля открыла дверь и посадила меня внутрь. Она хотела забрать что-то в багажнике, я не знаю… В общем, когда мне удалось выпутаться из шарфа, в который она меня завернула, я смог увидеть только, как ее уносят к другой машине. Я начал искать мобильник, но, кажется, Оля забрала его с собой, а потом я увидел, как человек возвращается. Когда он открыл дверь, я вылетел на улицу. Он так ругался, когда он увидел меня! Начал искать что-то в машине, но я не видел что. Пришлось отлететь далеко, чтобы у него не было ни единого шанса меня поймать.
– Ты мог замерзнуть, – тихо перебила его Фир.
– Я знаю, – голос Толы звучал обреченно, но
